Юрий Мурашкин
Я ЕСЕНИНСКИМ КРАЕМ КРЕЩЁН…
|
* * *
Гладь воды потревожилась рябью,
С берегов запах утренних рос.
Перед взором раскинулся далью
Костерёвский клязьминский плёс.
Машут вёсла встающему солнцу,
Ветер утра полощется в грудь
И душа, пробуждаясь, смеётся,
Порываясь на мир заглянуть.
Очарованность сонного леса
Отразила, разлившись, река,
И течению стало не тесно
В отступивших крутых берегах.
Есть ли реки красивее Клязьмы?
Спорят боры с красою дубрав.
Покружив запетлявшею вязью,
Клязьма кажет величия нрав.
Здесь ласкают разливы и воздух,
Укрепляя купанием дух.
Уходя, синеглазые звёзды
По простору к восходу ведут.
* * *
Лес то дымкой закрыт голубою,
То зелёной стеною встаёт,
И любою своей стороною
Словно в гости отрадно зовёт.
Там трепещут листвою осины
И промыт тихой речкой овраг.
Там, согнув благодарную спину,
Я находкам грибным буду рад.
И очки снял ещё на подходе,
Чтобы лес показался родней,
Чтобы всё на зелёной природе
Удивляло бы жизнью своей.
Чтоб в глаза желтоватые волка
Близоруко уставить свой взгляд
И узнать, улыбаясь неловко:
Это росные капли горят.
Скроют солнце нависшие тучи,
Лес оденется хмурою мглой...
Мне любой непредвиденный случай
Очень дорог прогулкой лесной.
* * *
Колосится золотая рожь,
С полем лес в обзоре далью слитны.
Ощущаю нравственную дрожь,
Поклонясь культуре самобытной.
Нива её песенно сладка.
В поле, созревая к караваям,
Рожь отделена от василька,
Жар любви на колос принимая.
Что пред ней степные ковыли?!
В ней своё понятие раздолья.
К свету неба соками земли
Тянутся дары живого поля.
Разбежится лёгкий ветерок,
Тронув золотое покрывало —
Тяжелея, каждый колосок
Бережёт зерно, качаясь плавно.
Кажется, что лес недалеко,
Только обойти придётся поле.
Рожь волною ходит широко,
Зрея для домашнего застолья.
* * *
Я есенинским краем крещён,
Где кружат хороводы берёз.
Сладким запахом трав опьянён,
Шёл к селенью по жемчугам рос.
И стоял у избы дровяной,
Не решаясь в калитку войти.
Я величие жизни простой
Узнавал у себя на пути.
Здесь с раздольем один на один
Остаюсь, городской человек.
Если раньше я здесь не бродил,
То пришёл и прижился навек.
Под обрывом темнеет река,
Ветерком взбита рябь её вод.
За рекой — заливные луга,
Неоглядный простор в горизонт.
Я в Оку вошёл, словно в купель
Заплескаться святою водой.
Даль полей и берёз акварель
Окружали земной теплотой.
Вот откуда берёт человек
Нежность чувства и щедрость души!
Почему не пришлось с юных лет
Мне креститься в рязанской глуши?
* * *
На краю Дубровиц, встав на стрелке
Родниковых подмосковных рек,
Царственно украшенная церковь
К солнцу тянет златоглавый верх.
Не было пришельца, чтобы долго
Поглядев на церковь, не изрёк,
Что во имя вещей славы Бога
Создан этот каменный цветок.
Время словно властвует над тленьем,
И узор погодами не смыт.
Церковь потаённого Знаменья
Рукотворной красотой горит.
И в гаданьях скорых мало проку,
Почему из глубины веков
Выросло латинское барокко
Сказкой подмосковных уголков.
Песня камня для любви во взорах,
Лепоты божественный аккорд.
Сколько водят восхищённых споров
О её приходе на восход!
Спит усадьба, от невзгод забвенья
Потерявшая парадный вид.
Церковь Богородицы Знаменья,
Русью коронована, царит.
* * *
Наверно, перепутались очами
По времени сегодня и вчера.
Наверно, вместе с белыми ночами
Волшебные белеют вечера.
И в полночью хранимом просветленье,
И в свете, не погасшем ввечеру,
Витает белой ночи удивленье,
Что луч вечерний первым был к утру.
Светлеет небо, навевая грёзы,
И гонят думы вздохи ветерка.
Под шорох ночи, раздвигая воздух,
К душе приходит сладкая тоска.
Когда в прозрачных красках небосклона
Восходит вдохновения заря,
Бегут виденья ночи, восхищённой
Бессонницей на улицах горя.
С Невы туман над городом дворцовым
Пьёт аромат черёмухи в цвету.
Ночь влюблена, белея небом сонным,
В упавшую на город красоту.
* * *
И рассветно, и в лучах заката
Там пылают красками снега.
Горная вершина Арарата
Людям ностальгически близка.
В украшенье зданьями из туфа,
Розовый подросший мальчуган,
Другу детства вечером и утром
Шлёт привет красавец Ереван.
В давности их дружбы нет обмана,
Чист и ясен снежный Арарат.
Жители гости Еревана
Влюблены в сверкающий наряд.
И моменты встреч и расставанья
С ним — как ритуал и как обряд.
Сокращает к людям расстоянье
Белый маг, великий Арарат.
Видит он и радостных, и грустных,
Будто просит — чаянья отдай.
Он на солнце оплывает чувством —
К каждому признаньем через край.
Увезу я в Тверь или в Калугу
В памяти хранить прощальный взгляд
На того, кто тоже стал мне другом,
На облитый солнцем Арарат.
|
|