КАК-ТО так сложилось, что до 1970-х годов рядовые любители поэзии Пушкина практически ничего не знали об обширных и многообразных связях Александра Сергеевича с Верхневолжьем. Москва, Петербург, Одесса, Кавказ и Крым, Михайловское и Болдино — это да, это бесспорно знаковые пушкинские места!
А Тверская земля? Ведь Пушкин бессчётное количество раз пересекал её по пути из Северной столицы в Первопрестольную и обратно, гостевал тут, порой весьма длительные сроки, у любезных своих друзей, имевших здесь дома и вотчины, а главное — создал в Верхневолжье немало чудесных произведений. На страницах пушкинских книг, в его письмах запечатлена география, пожалуй, всей центральной части этого края.
И вот именно в 1970 году на карте страны появился новый интереснейший литературный маршрут — "Пушкинское кольцо Верхневолжья", объединивший заповедные, но прежде забытые или полузабытые объекты, осенённые духом великого поэта.
В связи с этим нельзя не отметить роль московского художника Юрия Керцелли. Тщательно изучив наследие Александра Сергеевича, материалы, связанные с пребыванием его в Тверской губернии, он много труда, изобретательности, выдумки вложил в создание экспозиций пушкинских музеев в городе Торжке и в селе Берново Старицкого района. Мало того, Керцелли совершил настоящие открытия, проливающие дополнительный свет на тему "Пушкин и Верхневолжье", — впервые определил шесть рисунков
поэта, пейзажных и портретных, каковые значительно расширили представление о его тверских привязанностях.
Находки и поиски художника послужили отправной точкой для его супруги, литературоведа Ларисы Керцелли в работе над книгой "Тверской край в рисунках Пушкина", выпущенной в 1976-м году.
Супруги Керцелли были добрыми знакомыми нашей семьи, и книга эта с дарственной надписью сохранилась у меня в библиотеке.
ВПОСЛЕДСТВИИ мне неоднократно приходилось посещать и саму Тверь, и её ближайшие окрестности. И хотя это были, главным образом, командировки, привязанные к тематике другого (отнюдь не гуманитарного) журнала, я по мере возможности, старался "захватить" и тамошние пушкинские места. И здесь книжка Л. Керцелли оказалась хорошим подспорьем.
БОЛЕЕ всех из тверских городов на встречи с Пушкиным повезло заповедному Торжку. Разбросанный на холмах по обе стороны реки Тверцы, он живописен в любое время года.
С 1811 по 1836 год поэт более двадцати пяти раз останавливался здесь, в Торжке, в знаменитой гостинице Пожарского.
Историк и искусствовед А.Н. Греч писал: "Когда-то славился Торжок своей ресторацией, а ресторация — пожарскими котлетами. Проездом воспел их Пушкин, проездом написал К. Брюллов акварелью портрет хозяйки знаменитого путевого трактира". Действительно, пушкинское четверостишие из его шутливой "Подорожной" (1826) у всех на слуху:
На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке,
Жареных котлет отведай (именно котлет — А.А.)
И отправься налегке.
Без преувеличения знаменитая гостиница Пожарского появилась в конце XVIII века, когда ямщик Дмитрий Пожарский выстроил тут постоялый двор. Оный дорос затем до звания гостиницы (с трактиром), а в 1811-м заведение унаследовал сын Дмитрия, Евдоким. Ну а впоследствии все хлопоты и по гостинице, и по трактиру взяла на себя Дарья Евдокимовна, Дмитриева внучка.
По поводу же возникновения тех самых пожарских котлет существует несколько версий. Например, что чудесным рецептом рассчитался с Дарьей Пожарской некий заезжий француз, которому оказалось нечем заплатить за постой.
А вот И.А. Иванов, председатель Тверской учёной архивной комиссии, утверждал: "Был Высочайший проезд. Дарья Евдокимовна упросила князя Волконского дозволить ей подать Государю и Государыне завтрак. Завтрак был принят и одобрен. Через несколько дней потом Пожарская была вызвана эстафетой в Петербург, где ей приказано было приготовить для царского стола по её способу куриные котлеты, ставшие с тех пор известными под именем Пожарских. Щедро награждённая, Пожарская возвратилась
в Торжок, но затем часто ездила в Петербург…"
Как бы там ни было, кулинарные изыски "ямщички" были по достоинству оценены всеми без исключения постояльцами. А в нижнем ярусе находилась ещё приманка: лавка с сафьяновыми изделиями, сапожками, башмаками, ридикюлями, футлярами и др. "Женщины, девки, вышивают золотом, серебром, и мимолётные посетители раскупают товар для подарков". В 1826 году Пушкин приобрёл тут в презент княгине Вере Фёдоровне Вяземской пояса.
Здание гостиницы на Ямской (ныне Дзержинского) улице сохранилось до сих пор. Его по традиции связывают с именем Пушкина и включают в любой экскурсионный маршрут. На фасаде прежде висела даже соответствующая мемориальная доска. Указывают и на якобы постоянно занимавшуюся Александром Сергеевичем комнату с эркером, откуда он наблюдал за бойкой местной жизнью.
Но в том-то и дело, что недавно торжокские краеведы обнаружили документы, по которым следует, что родовое владение Пожарских находилось на набережной Тверцы, в 1 и 3 кварталах 3-й части города. Здесь-то Пушкин и останавливался и здесь написал на стене комнаты несколько строф. А демонстрируемое нам здание сооружено уже после смерти поэта, в 1840-х годах, о чём свидетельствуют эркеры — архитектурная деталь, появившаяся впервые в Петербурге и не ранее второй половины 1830-х. К
тому же в 2002 году уже фактически законченная реставрацией постройка почти полностью сгорела. И существующий теперь музейно-гостиничный комплекс "Гостиница Пожарских" на три четверти — новодел.
К СОЖАЛЕНИЮ, в местном пушкиноведении в качестве аксиомы укоренилась и легенда о торжокском "портняжных и булочных дел мастере" Евгении Онегине: якобы Пушкину однажды бросилась в глаза вывеска его заведения (наискось от гостиницы!), и это благозвучное сочетание имени и фамилии поэт запомнил и взял для главного героя своего романа.
Онегины и вправду жили в Торжке, на Николо-Пустынском кладбище сохранилось надгробие мещанина Николая Евгеньевича Онегина, имевшего несколько профессий (булочника, портного, банщика) и скончавшегося в 1910 году.
Но не забудем: пушкинский роман начал писаться в 1823-м в Одессе, а до того Александр Сергеевич был в Торжке лишь мимоходом, когда его везли поступать в Царскосельский Лицей.
Когда же экскурсовод и публицист Нина Лопатина подняла в Тверском госархиве Исповедальные ведомости Ильинской церкви г. Торжка за 1859 год, стало очевидным, что Евгению [Кузьмичу] Онегину было тогда 45 лет, и родился он, следовательно, в 1814-м. В ведомости той, кстати, записаны и жена его, Евдокия Прокопьевна, и трое сыновей — Николай, Александр, Михаил.
А как же с "онегинским" домом на Ямской улице, 11, который также постоянно показывают туристам? Онегиным он принадлежал, но лишь с конца позапрошлого столетия, а до того хозяевами участка значились те же рестораторы Пожарские. Так что если вывеска "Портной Евгений Онегин" и существовала, то отнюдь не в пушкинские времена, как не существовало тогда и самого дома.
Словом, торжокский "мастер" не имел к гениальному роману никакого отношения, и совпадение имён здесь чисто случайное.
ТОРЖОК был для Пушкина не только почтовой станцией на Петербургско-Московском тракте, но и узловым пунктом, откуда поэт разъезжал по Старицкому уезду.
В правление императрицы Елизаветы Петровны земли эти, принадлежавшие дворянскомуроду Калитиных, были за долги отобраны в казну. Дальний же их родственник, бригадир Пётр Гаврилович Вульф, отхлопотал гигантское землевладение — более 24 тысяч гектаров — себе.
Сын П.Г. Вульфа, Иван Петрович, тайный советник и кавалер, выйдя в отставку, принялся устраиватьтут своё родовое гнездо. А после его кончины, в 1814 году, обширное наследство было разделено среди не менее обширного потомства.
Старшему сыну, Николаю, досталась фамильная псковская усадьба Тригорское на реке Сороти, а в тверских пределах — Малинники. Другому сыну, Ивану, отошло Берново. Павлу — сельцо Павловское, Петру — Соколово, а Фёдору — Нивы. Дочь Анна, вышедшая замуж за местного помещика П.И. Понафидина, получила в приданое Курово-Покровское. Без собственных имений остались дочери Екатерина, по мужу Полторацкая (матушка Анны Керн), жившая поблизости, в селе Кушниково, и Наталия, вышедшая за старицкого
уездного исправника В.И. Вельяшева и жительство имевшая в Старице.
Таким образом, Вульфы и их родственники густо заселили Старицкий уезд, но, вероятно, сам по себе этот факт так бы и остался частной семейной хроникой, если бы не одно обстоятельство. С 1828 года частым гостем Вульфов стал А.С. Пушкин.
Прасковью Александровну Осипову-Вульф, жену Николая Ивановича Вульфа, которая рано овдовела, поэт знал давно. Отбывая михайловскую ссылку, он почти все дни проводил в обществе своих тригорских соседей. А там часто вспоминали о старицких гнёздах и приглашали Александра Сергеевича погостить.
И вот поздней осенью 1828-го такой случай представился. В Малинниках у Осиповой-Вульф Пушкин провёл полтора месяца.
Вся тамошняя атмосфера пришлась ему по душе: неспешный быт, так способствующий тому, что в старину называли "отдохновением", визиты к окрестным помещикам, весёлые семейные торжества, нехитрые развлечения… Малинниковские письма проникнуты юмором и неподдельной радостью. Например, барону А.А. Дельвигу он сообщал: "Здесь мне очень весело, ибо я деревенскую жизнь очень люблю. Прасковью Александровну я люблю душевно; жаль, что она хворает и всё беспокоится".
А спустя десять лет после гибели поэта Анна Вульф (дочь П.А. Осиповой-Вульф), писала своей сестре, баронессе Евпраксии Вревской из Малинников: "И Пушкина я так живо вспоминаю, и refrain его: хоть малиной не корми, да в Малинники возьми, и всю молодость и нашу тогдашнюю жизнь".
Но отдавая дань веселью, Александр Сергеевич вместе с тем много и упорно работал. В усадьбе им были написаны стихотворения "Анчар", "Поэт и толпа", "Цветок", "В прохладе сладостной фонтанов", "Ответ Катенину", "Ответ А.И. Готовцевой", "Посвящение" к поэме "Полтава", завершена седьмая глава "Евгения Онегина".
Ещё в начале XXстолетия в Малинниках сохранялся старый вульфовский дом, прочно, на века строенный из корабельной сосны. В низких, мрачноватых комнатах с маленькими окошками стояла добротная красного дерева мебель с закруглёнными деревянными спинками. На стенах висели зеркала и портреты.
Теперь, увы, в Малинниках царит полузаброшенность. Среди разросшегося парка с трудом находятся остатки фундаментов господского дома и хозяйственных построек, скромная гранитная стела с профилем поэта.
САМЫМ крупным владением Вульфов было Берново, старинное село, известное с XIV века. Название его пошло от самых первых хозяев — новоторжских бояр Берновых.
В начале XVII столетия оно было пожаловано вышеупомянутому роду Калитиных. При них появилась уцелевшая доныне церковь Успения Пресвятой Богородицы. У стен её погребены многие члены семейства Вульфов.
Берново, как уже говорилось, по завещанию И.П. Вульфа, отошло к его второму сыну, Ивану. В отличие от Малинников и Павловского, здесь была богатая и обширная усадьба, с особняком — каменным, двухэтажным, сооружённым в стиле ампир. В нём насчитывалось тридцать комнат, Пушкину отводили гостиную с балконом, выходящим в сад.
"Здесь поэта встречала дорогая для него и давно знакомая нравственная вульфовская атмосфера — тонкого женского понимания его высокого призвания, самого искреннего и милого восхищения перед его талантом, глубокой, преданной, нежной дружбы, легко способной перейти в серьёзную привязанность", — писал об обществе Вульфов председатель Тверской учёной архивной комиссии И.А. Иванов.
Общество это, действительно, отличалось колоритностью. Насколько умны, образованы, очаровательны были женщины, настолько флегматичны и ленивы были мужчины. Понятно, что темпераментный, азартный Пушкин в этой компании простоватых увальней выглядел необычным, сияющим огоньком, который заставлял трепетать сердца его юных и не очень юных поклонниц.
Поговаривали, что сюжет драмы "Русалка" Александр Сергеевич нашёл здесь, в Бернове, где давно ходила история о любви дочери местного мельника и барского камердинера. За какую-то провинность барин отдал этого камердинера в солдаты, и девушка в отчаянии утопилась в омуте за мельничной плотиной. Пушкину вроде даже показывали ту плотину и омут.
Берновский парк на удивление хорошо сохранил первоначальную регулярную планировку, сохранились вековые ели и деревья, помнящие Пушкина. В глубине парка устроена искусственная горка, носящая название Парнас.
В период войны усадебныйдом был сожжён, но впоследствии его восстановили. Некоторое время тут размещалась школа, а в 1976 году сюда перевели из приспособленного здания экспозицию созданного за несколько лет перед тем Музея А.С. Пушкина. Воссозданы интерьеры нескольких комнат, в том числе кабинета, большой и малой гостиной, столовой.
С 1973-го года Берново включено в программу ежегодного Пушкинского праздника поэзии.