Светлана Замлелова
ХРАНИТЕЛЬ ЧИСТОТЫ РУССКОЙ РЕЧИ К 200-летию И.С. Тургенева (1818-1883)
Одним из самых известных произведений И.С. Тургенева, наряду с романами и рассказами, стало стихотворение в прозе "Русский язык": "Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах моей родины, — ты один мне поддержка и опора, о великий, могучий, правдивый и свободный русский язык! Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается дома? Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!"
В самом деле, где бы ни заговорили о русском языке, непременно вспомнят и тургеневские строки. А слова "великий и могучий" давно стали перифразом, обозначающим русский язык. Стихотворение это появилось отнюдь не случайно, и написано не под влиянием мимолётного порыва. В предельно сжатой форме Тургенев выразил отношение к теме, давно и горячо его волновавшей. С полным правом можно назвать Тургенева настоящим борцом за чистоту и правильность русского языка. В этом отношении
он считал себя учеником и последователем Пушкина.
В знаменитой речи на открытии памятника А.С. Пушкину Тургенев назвал заслуги поэта перед Россией достойными национальной признательности, поскольку русскому языку Пушкин сумел дать окончательную обработку. В результате этой обработки, считал Тургенев, русский язык "по своему богатству, силе, логике и красоте формы признаётся даже иностранными филологами едва ли не первым после древнегреческого".
Известный как западник, Тургенев даже и славянофилов недолюбливал из-за… русского языка. Ведь мечты славянофилов вернуться к прежнему, допетровскому укладу неизбежно подразумевали и возвращение к прежнему языку. Но тот, допетровский язык, по мнению Тургенева, был настолько тяжёл, что и мысли-то свои излагать на нём было трудно. И только с Пушкина русский язык достиг наконец своего совершенства, "развился так богато, сложился так поэтично".
Эта горячая, ревнивая любовь к родному языку сочеталась у Тургенева с верой в народ, в его "прекрасное будущее", о чём он неоднократно писал и говорил. В том числе, в знаменитом стихотворении в прозе: "…Но нельзя верить, чтобы такой язык не был дан великому народу!". В воспоминаниях о Тургеневе писатель-публицист Н.В. Щербань рассказывал, как однажды, участвуя в разговоре о "судьбах России", Тургенев заметил: "И я бы, может быть, сомневался
в них, но язык? Куда денут скептики наш гибкий, чарующий, волшебный язык? Поверьте, господа, народ, у которого такой язык, народ великий!" О том же примерно поведала и детская писательница С.И. Лаврентьева, в разговоре с которой Тургенев также говорил о своей вере в "прекрасное будущее" народа, "выработавшего такой язык".
В своих собственных воспоминаниях писатель признавался, что преданность его "началам, выработанным западною жизнью, не помешала <…> живо чувствовать и ревниво оберегать чистоту русской речи".
Это чувство языка у Тургенева было настолько же обострённым, настолько тонким, насколько у выдающихся композиторов и музыкантов бывает тонким музыкальный слух. Неуместное, неточное слово, коряво построенная фраза, иностранные заимствования вызывали у него почти физические страдания.
Именно такое впечатление производят его высказывания о языке, рассыпанные в письмах и статьях, в воспоминаниях и романах. Едва ли не первое, на что он обращает внимание в любом тексте — будь то переписка, литературно-критические или естественнонаучные изыскания, поэзия или проза — это язык, то, как именно автор владеет словом. И первым делом он отмечает, насколько точен, уместен, красив и правилен язык пишущего.
Так, выше и лучше пушкинского языка нет ничего, по мнению Тургенева. Из Пушкина целиком вышел, выработался и Лермонтов — та же сжатость, точность и простота. Но у Лермонтова, считает Тургенев, "кое-где проглядывает рисовка, он как будто красуется…"
Самый талантливый из русских беллетристов — Л.Н. Толстой, но… "слог его крайне неправилен, полон галлицизмов, запутан и т.д. У Толстого прекрасное понимание красоты, образов, положений — грамматического же чутья никакого".
Выдающимся по праву писателем считал Тургенев Гончарова. А вот с точки зрения языка Гончаров "правилен, широковещателен, сух и скучен".
Гениален Гоголь. Однако "что же касается до его слога, то он никуда не годится, Гоголь почти не знал по-русски <…> Слог его запутанный, отличающийся чисто малороссийской мешковатостью…" Другое дело русский язык Белинского — это "славный язык, ясный и здоровый". Язык же Герцена "до безумия неправильный", однако же приводит в восторг: "живое тело".
А вот у кого по-настоящему хорош язык, так это у А.Н. Островского — "эдаким славным, вкусным, чистым русским языком никто не писал до него".
Читая тургеневские письма, убеждаешься, что не было для него худшего оскорбления, чем обвинения в написании художественных произведений не по-русски. "Я никогда, ни единой строки в жизни не напечатал не на русском языке!" — восклицал он с обидой, обращаясь к разным лицам. Такое обвинение, по его мнению, равносильно отрицанию всякого таланта и зачислению в бездари (или в графоманы, как сказали бы сегодня). Писатель, пишущий, а уж публикующийся и подавно, не на родном
языке — вовсе никакой не писатель, утверждал Тургенев. Это всего лишь "мошенник и жалкая, бездарная свинья".
Но долг писателя не только в том, чтобы использовать родной язык, но и беречь его, хранить чистоту его "как святыню" и — Боже упаси! — не заимствовать иностранных слов, не брать у тех, кто беднее.
Такие советы Тургенев даёт и собратьям по перу, и тем, кто ещё только начинает, делает первые шаги в литературе. Кого-то он призывает избавляться от красивостей, лишённых точности и живой, настоящей красоты. Кому-то настоятельно советует не допускать в язык галлицизмы, понимая под галлицизмами не просто французские слова, но обороты, не типичные для русского языка, появившиеся после перевода с французского на русский — ведь во времена Тургенева для многих его соотечественников
французский язык был первичен.
Любопытно, что сегодня, несмотря на засилье англицизмов в русском языке, большинство сограждан, совершающих, в соответствии с "трендом", свой "шопинг" в дни "сейла", с целью, например, изменить "лук", отнюдь не владеют английским языком в совершенстве. Зато и по-русски начинают говорить коряво, не просто смешивая английские слова с русскими, но и повторяя вслед за плохими переводами голливудских фильмов, обороты, неправильные для русского
языка. То и дело можно услышать, а то и прочитать: "ты в порядке?" или "мне было десять" (вместо "мне было десять лет") и т.д.
В своё время Тургенев утверждал, что добросовестному писателю следует избегать такого подхода. Нужно взять за правило, призывал он: не заимствовать бездумно иностранные слова, не использовать штампов или ходячих выражений, которые, в большинстве своём, неточны и даже пусты. Нужно стремиться к тому, чтобы "ясно, просто и сознательно верно воспроизводить словом то, что пришло в голову".
Другой совет, постоянно встречающийся в письмах к писателям, это писать проще. Надо писать, чтобы рассказать, а не чтобы доказать. Писать уверенно, бойко, быстро, искренно. В художественном тексте не нужны доказательства, подробные и многословные разъяснения, что делает текст вязким и скучным; не нужна слащавость или вычурность, заменяющая обычно посредственность и пошлость.
Советы эти Тургенев раздавал не для того, чтобы ответить что-нибудь вопрошающим, он и сам следовал изложенным правилам. Оттого-то проза его и остаётся по сей день образцом стиля и языка.
В историю русской литературы Тургенев вошёл как один из выдающихся мастеров слова, для которых владение родным языком, как инструментом литературной работы, стало настоящим искусством. Это искусство владения языком не сводится только к грамотному построению фразы, точному выражению мысли или передачи образа. Например, когда современный писатель пишет "густой как мёд коньяк", читателю только и остаётся, что догадываться, о чём идёт речь. О мёде и в самом деле можно
сказать "густой", чего никак не скажешь о коньяке. Зато коньяк оставляет на стекле подтёки, о которых действительно можно сказать, что они напоминают мёд — ведь густой и тягучий мёд тоже оставляет на стекле подтёки. Современный автор уловил это сходство между коньяком и мёдом, но передать его не сумел, а точнее — сделал это неумело, коряво, что и говорит об отсутствии чувства слова и способности точного, правильного его использования.
А что же Тургенев? И что это вообще такое — владение языком?
Откроем хотя бы "Записки охотника". В рассказе "Хорь и Калиныч" автор описывает домашних животных, которых не видит, а только слышит: "Корова подошла к двери, шумно дохнула раза два; собака с достоинством на неё зарычала; свинья прошла мимо, задумчиво хрюкая; лошадь где-то в близости стала жевать сено и фыркать..." Здесь так же, как и в примере с коньяком, всё сравнения — животные наделяются человеческими чертами. Но сравнения эти не просто художественные,
употреблённые красоты ради, а и весьма точные. Свинья, применительно к которой вроде бы неуместно говорить о задумчивости, действительно может похрюкивать, как будто задумавшись о чём-то. Представим себе задумавшегося человека, но при этом вынужденного, например, отвечать на вопросы. Такая речь будет медленной, отрывистой, негромкой… Вот именно так и похрюкивала, вероятно, свинья, которую Тургенев назвал задумчивой. Кто же знаком близко с собаками, не усомнится, что рычать они могут так, словно и впрямь наделены
чувством собственного достоинства, принимая при этом весьма характерный вид. Поэтому слова "собака с достоинством зарычала" — это не только рассказ о происходящем, но и портрет животного. Тургенев описал внешность зверя через издаваемые им звуки.
Мы видим, насколько точны и выразительны тургеневские сравнения. Но это ещё не всё. Язык Тургенева полон тончайших стилистических и смысловых оттенков. Авторский выбор слова — это всегда отдельный, о многом говорящий творческий процесс. У Тургенева он кропотливый, а конечный выбор — до мелочей продуманный.
Так, Калиныч из того же рассказа отправляется на пасеку "вырезать нам сот". И в то же время он "сидел на пороге полураскрытой двери и ножом вырезывал ложку". В одном случае используется глагол "вырезать", в другом — "вырезывать". Герой рассказа "Касьян с Красивой Мечи" "беспрестанно попевал вполголоса". И опять же: не "пел", не "напевал", а вот именно "попевал". Как видим, все эти слова
имеют немного разные оттенки, и задача автора — выбрать не просто нужное, но и самое уместное в определённой обстановке слово.
Таковы особенности именно русского языка, способного к передаче едва уловимых оттенков. Потому и литература, созданная на русском языке, не может замыкаться единственно на сюжете, а писатель, пишущий по-русски и не утруждающий себя выбором слова, напоминает художника, не владеющего рисунком.
Словесный рисунок Тургенева безупречен. Помимо точности и ёмкости, помимо способности передавать оттенки происходящего с помощью одного нужного слова, Тургенев подвижен и артистичен. Его крестьянин, помещик, разночинец — все говорят со свойственными родной среде особенностями. Но колорит этот сдержанный, осторожный, продиктованный чувством меры. Тургенев — противник как чрезмерного увлечения просторечием, так и напыщенности, вычурности, претенциозности. Устами Базарова он будто
и сам восклицает: "О друг мой, Аркадий Николаич! Об одном прошу тебя: не говори красиво". Красивости, по мнению Тургенева, изрекать проще, чем создавать настоящие, живые описания с точно подобранным словом, с верно понятой и метко отображённой сутью. Проще греметь "всеми громами риторики", нежели вникнуть и живо рассказать простыми словами. "Попробуйте понять и выразить, что происходит хотя бы в птице, которая смолкает перед дождём, и вы увидите, как это нелегко".
Рассуждения о языке Тургенев перенёс и в другие романы. Так, в романе "Дым" Потугин, затеяв спор о славянофильстве и необходимости учиться у других народов, обращается за примером к русскому языку. Ведь когда Пётр I начал реформы и привнёс в Россию разные новинки, в языке оказалось огромное количество неизвестных прежде слов. Но со временем эти слова словно бы растворились, язык поглотил их, а в собственных недрах нашёл, чем заменить — новое было усвоено и переработано.
Так и во всём: не нужно бояться перенимать новое и незнакомое — усвоенное новое непременно становится своеобразным и оригинальным.
О чём бы речь ни шла, русский язык для Тургенева всегда является примером, к которому писатель обращается постоянно. Язык всеобъемлющ и вездесущ, он объясняет прошлое, скрашивает настоящее и предсказывает будущее. Поистине, он один — поддержка и опора.
Удивительно, но слова Тургенева о русском языке звучат и сегодня злободневно. И снова, как и сто пятьдесят лет назад, вся надежда в России на родной язык, на то, что народ, его породивший, достоин прекрасного будущего, и что будущее это наконец-то настанет…