* * *
Сиротский хлеб тяжёл и горек.
Глаза затравленных волчат...
Повиснув, молча, на заборе,
На внешний мир они глядят.
И в этих взглядах укоризна:
За что приговорили нас?
Молчит суровая отчизна,
Не отводя печальных глаз.
Кто сможет детям объяснить
Про совпаденья и причины,
Что мир, натянутый как нить,
Завис над страшною пучиной.
* * *
Всю жизнь меня ведёт дорога
Навстречу вёрстам и ветрам.
На выбор нам даётся много:
Далёкий путь и Божий храм,
И лес грибной, и луг цветущий,
И степь хмельная до небес,
И голос Бога, ввысь зовущий,
И вкрадчивый, коварный бес.
Как распознать в огромном хоре
Того, кто не собьёт с дороги?
Вот на коне Святой Егорий —
Сосредоточенный и строгий...
Пойду за ним — уж он-то знает
Куда идти, куда скакать...
А он копьё своё вонзает
В закат, где бьётся с тьмою рать.
РАЗГОВОР О СЕВЕРЕ
— Да что ты всё: на север и на север...
На юге вон какая благодать.
На севере лишь белый цвет и серый,
Да солнца по полгода не видать...
Я улыбнулся, не спеша с ответом.
Что знает он о севере, чудак?
Каким неизъяснимым горним светом
Сменяется там заполярный мрак.
Там столько ягод и грибов — не счесть,
Ковёр цветов от края и до края.
Лишь комарьё свою свершает месть
За то, что зришь земные виды рая.
Там тысячи озёр, проток и рек,
Там серебром играет в водах рыба,
Вдали от города там счастлив человек,
Тучны стада кочующих карибу.
Там ни интриг, ни зависти, ни злобы,
Для путника всегда открыта дверь.
И нет замков — лишь накидные скобы,
Чтоб не зашёл случайно дикий зверь.
Там человек к богатству не привык —
Живёт лишь тем, чем одарит природа.
И сохраняет пращуров язык,
И не ворчит на жизнь и на погоду.
Вот всё, что знаю, хоть и знаю мало.
Огромен мир, Россия велика.
Но северная Русь в себя вобрала
Всё то, что недопонято пока.
* * *
"А судьи кто?" — так Чацкий вопрошал...
Но до сих пор не слышится ответа.
Посередине, между тьмой и светом,
Как брошенная вещь, ответ лежал.
А люди шли, незряче спотыкаясь,
Запутавшись между добром и злом.
Они пустили старое на слом,
А новое — никак не получалось.
Кто им судья? И скажут люди — Бог.
Лишь Он один всё взвесит и осудит...
Пусть ветер странствий
нам чело остудит,
Когда с виной мы ступим на порог.
МОСКВА
Москва, как россыпь светляков,
С холмов Крылатских открывалась,
Свою баюкая усталость,
На склоне девяти веков.
В ней часто вызревала смута,
Цареубийство и раздор —
Судьба замешивалась круто
И вырывалась на простор.
К ней обращали взор народы,
Чья воля попрана кнутом,
Она страдала год от года,
Чтоб краше выглядеть потом.
Всё пережив, позор и славу,
Войну и трудность перемен —
Венчает всё-таки державу
Короной из кремлёвских стен.
* * *
Ещё я с прошлым не порвал,
А в будущее дверь закрыта.
Зияет времени провал.
И кто успел — наворовал
Себе из общего корыта.
Я драться в свалке не мастак —
Избрал другое поле битвы.
Мне стыдно драться за пятак,
Когда владеет миром мрак
И бытие острее бритвы.
Нас ждёт разруха и война:
Все силы тьмы уж наготове.
Мы их узнаем имена,
Когда хлебнём беды сполна
И поплывём по морю крови.
МЮНХЕН
Цепляет взгляд асфальта чистота.
Здесь глазу больше не за что цепляться.
Архитектурных линий прямота,
Увы, не позволяет восхищаться.
Ну, что ж, поищем что-нибудь в домах:
Там садики ухожены, как дети,
Там златорыбки водятся в прудах,
В ветвях резвятся белки на рассвете.
А днём залётный дятел простучит
И тишина... висит, как паутина.
Но что-то гложет и душа болит —
Ей не по нраву здешняя рутина.
Она привыкла к бурности Отчизны,
Где бедность, как известно, не порок.
Без багажа легко шагать по жизни
И не копить себе на старость впрок.
Но я сюда приехал не судить —
Они по-своему милы и простодушны —
А просто понял — как не надо жить,
Но до сих пор не знаю я — как нужно.
* * *
Растает прошлое вдали,
Как снег в апреле.
Когда-то крепкие рубли —
Подешевели.
Но и за тысячи монет
Не купишь волю,
Как не отыщешь санный след
В цветущем поле.
И нет у времени границ,
Как нет возврата.
И чередой знакомых лиц
Встаёт утрата.
И я скорблю о них порой,
Хоть время лечит.
Всё вдруг покажется игрой
В чёт или нечет.
И, забывая обо всём,
Плывёшь, как в лодке,
Таким премудрым карасём...
На сковородке.
МОНОМАХ
Все было на Руси: топор и плаха,
И годы войн, и лихолетья смут...
Но были "Поученья Мономаха",
Что поколеньям отданы на суд.
Казалось, Бог водил его рукою.
И, перед небом грешен или чист,
Он открывался вдумчивой строкою,
Очередной исписывая лист.
Нам мудрости порой не достаёт.
В достатке — зла, безверия и страха.
Наступит время и народ придёт
К забытым поученьям Мономаха.