РЫЦАРЬ АЛСК
Я вижу тёмный эль в бокале
И, в ножнах кожаных, кинжал.
Есть в имени упорство стали,
И звон металла о металл.
Забыв возлюбленных забавы,
Оставив песен вольный звук,
Он позабыл звучанье славы
И тёплый обруч женских рук.
Взгляд на закат с дворцовой башни,
И злая поступь долгих дум…
И этот день, как день вчерашний,
Всё также тёмен и угрюм.
Как только первый блик восхода
Огнём окрасит флюгера,
И сонная толпа народа
Устанет греться у костра —
Привычно зазвенят подковы
Булыжниками мостовой,
То значит день взовьётся новый,
Подстёгнут звонкою трубой!
И ратники пойдут рядами,
Вонзая копья в горизонт,
По ветру развернётся знамя
И гордый предок позовёт.
Душа взволнуется в надежде,
И ветер залетит в окно…
Но всё останется как прежде —
Вокруг и пусто, и темно.
И в сумраке библиотеки —
Лишь фолиантов длинный ряд.
И снова опускает веки
Тяжёлый бронзовый закат.
Рука, сразившая полмира,
Кинжала стиснет рукоять…
Но будет так же неподвижно
Стальная статуя стоять.
* * *
Стихи в фейсбуковую гавань
Я привожу как корабли,
Которым надоело плавать,
Стоять годами на мели.
Я выхожу, седой и странный,
На берег матушки-Земли,
Куда из юдоли туманной
Друзей заходят корабли
Издалека, не для награды,
Не по веленью короля.
Нас пропустили Симплегады,
Не раздробившие руля.
Пусть не смолкает наша лира,
Пусть никогда не сможет тьма
Перечеркнуть звучанье мира,
Подчас сходящего с ума.
Да мы, наверно, все такие —
И наяву мы видим сны,
Возводим замки золотые
В полях фейсбуковой страны.
* * *
Мой друг давнишний, шаловливый,
Ты — лунный луч в моей судьбе.
Не называл тебя красивой —
Зачем скучаю по тебе?
Зачем, за днями безразличья,
Воспоминание — как взрыв?
Пою, пою твоё величье,
Про все на свете позабыв.
Путями разными мы плыли.
Неведомые корабли
Нас незаметно развозили
На разные концы земли.
Пусть солнце нам одно светило,
Цвели весенние цветы,
Но не меня ты полюбила,
Моя избранница — не ты.
Промчалось время. Судьбы-нити
Причудливо переплелись,
И в непреложности событий
Мы, разлучённые, нашлись.
Прости меня, мой ангел милый,
Среди извечной суеты
Обыденностью дней постылой
Искажены мои черты.
Покровы юности беспечной
По одному спадают с плеч,
И холодны, как этот вечер,
Как это сбивчивая речь.
Воспоминания тоскливы,
И нас не сблизили никак.
Простившись жестом торопливым,
Ушла и канула во мрак.
В руке сломалась сигарета,
Те искры сгинули во тьму…
Льёт дождь холодный до рассвета,
И вторят ходики ему.
* * *
Яблоки в стаи сбиваются.
Видно, им скоро лететь.
Яблони принаряжаются
К вечеру в старую медь.
Полон округлыми стаями
Ряд плодоносных подруг.
Слишком задумчивы стали вы
Для перелёта на юг.
Ночью, под сводами звёздными,
Вряд ли печали видны.
Полнились гроздьями-грозами
Щедрые ваши сады.
Плод, если время урочное,
Падает, сочен и тих.
Вот и задумчивы к ночи вы
В красных нарядах своих.
АРТЕМИДА
Я видел, как в лесах Олимпа,
Когда едва забрезжит день,
Легко, таинственно и гибко
Скользила царственная тень.
Никто из нас, ни зверь, ни птица
Её стрелы не избежит:
Сверкнув как молния, вонзится,
И возле сердца задрожит.
Ничто на свете не нарушит
Покоя этих синих глаз.
Скользят в Аид немые души,
Не выжившие среди нас.
Хлебнув из леденящей сини,
Сверх мер, жестокой красоты,
Они о выстреле просили,
Отвергнув дерзкие мечты.
Стрела, свистя, пришла оттуда,
И дрогнула земная твердь…
Богиня-девственница, чудо,
Весьма похожая на смерть.
СХИМНИК
Заплакал старец, хоть давно отвык,
И сух обетом скованный язык:
Он, взглядом провожая облака,
Услышал чей-то смех издалека.
Уже никто заросшею тропой
К нему не ходит. Старый и слепой,
Он от страстей отрёкся, как от бед,
Он истины увидел ясный свет.
Ему хвалы и ругань — всё одно,
Они, что камни, падали на дно
Потока жизни, как ненужный сор.
И он не знал сомнений до сих пор.
Так почему, услышав в поздний час
Смех беззаботный, словно трубный глас,
Он задрожал? И обожгла слеза
Его уже закрытые глаза.
Потом восход окрасил край земли,
И тени ночи растеклись вдали.
И осветило солнца торжество
Лачугу опустевшую его.
ЮНОЙ КРАСАВИЦЕ
Ты не бросай горячих взглядов,
И не ищи случайных встреч:
Пока не поздно, сердце надо
От лишней боли уберечь.
Во мне восторженность опасна —
Волненье чувства улеглось,
И сердце на призыв прекрасный
Глухой тоской отозвалось.