"— Убежим! Куда, зачем, от кого?
Как прелестна эта горячая, детская глупость: "убежим!".
Иван Бунин
Из рассказа "В одной знакомой улице"
Перед дорожным знаком "Примыкающая дорога" Его машина, резко сбавив скорость, выехала на ухабистый песчаный отмосток, зачинавший широкую лесную дорогу…
Стояла середина апреля, и внезапно нагрянувшие холода порядком задержали весну. Затяжная весна взяла верх. Было зябко, промозгло, и в лесу белёсыми лохмотьями ещё лежал снег. Временами сыпал нудный моросящий дождь, перемешанный со снеговой крупицей.
Но сегодня неожиданно выглянуло солнце, и Он радовался ясному, безоблачному, голубому небу и легкой фиолетовой дымке, окутавшей березовые опушки. Впрочем, его радость была вполне предопределена, и погожий апрельский день был лишь всему этому дополнением. И этот выезд не был для него неожиданностью, даже наоборот, ведь он ждал его целых два дня, боясь пропустить звонок.
Утром он вернулся с охотничьей зорьки, проведенной на глухарином току. Хотелось спать после бессонной ночи, но как-то случилось, что засиделся за своими дневниковыми записями. И вдруг телефонный звонок. Он тогда даже не хотел брать в руки телефон, и секунду другую тупо смотрел на номер, высветившейся на экране, оценивая, кто это мог быть. Машинально, по привычке нажал клавишу вызова.
Его не удивило, что его назвали по имени-отчеству, ведь так было всегда, когда звонили неизвестные ему люди. Но после фразы "это знакомая из далекого прошлого" он осекся в разговоре, воскрешая в памяти образ этого человека, пытаясь увидеть в памяти образ, тот, что даже десятилетия не смогли стереть из памяти.
… Тогда он был моложе более чем на четверть века, и звенел школьный последний звонок, и тоже была весна, бурная, майская, с поздней черёмухой и сиреневым цветом, с короткими соловьиными ночами.
Тогда они сбежали в ночь. Она выбрала его одного среди многих ему подобных, пришедших в сельский клуб. В полумраке разноцветных огней шумевшей дискотеки она подошла именно к нему, не спросив не его имени, да впрочем, и не назвавшись сама, пригласила на танец и уже не отходила от него весь этот вечер. Вокруг них были такие же, как они — молодые, веселые парни и девчонки, но для них в этот вечер не было никого, кроме их самих. А потом они не заметно от всех сбежали из клуба, и
их руки держали друг друга всю ночь до первой робкой зорьки.
А с полудня в тот майский день их встречи была гроза, и сильный хлёсткий ливень, вымочил всё кругом до нитки. Они шли по грунтовке, пенящейся ручейками, и в воздухе, напитавшимся влагой, стоял пряный запах цветущей сирени, перемешанный с прохладой ночи. В ту весну сирень зацвела рано, и её цвет совпал ещё и с яблоневым.
Они подошли к той школе, где Он учился, и целый час, бок о бок, сжимая ладони друг друга, просидели рядом на скамейке, на которую он постелил свою кожаную куртку. О чём они тогда говорили, уже давно забыто. Но Он помнил одно, — тут, на школьной скамейке, спустя несколько часов после встречи, они наконец-то узнали имена друг друга.
Летело время короткой "воробьиной" ночи, а в сельском клубе о них вовсе не и вспоминали. А впрочем, о их существовании мало кто знал вообще. Именно так! Они были из разных городов, и оказались в этот вечер на сельской дискотеке абсолютно случайно.
…На условленном месте никого не было, и Он позвонил по уже теперь знакомому номеру и, как оказалось, сбился с дороги. Проехал. Чуть раньше был ещё поворот. Он его видел, но не придал значения, что это именно тот, где ждёт его Она.
Она его уже действительно ждала, спрятав свою машину в еловую поросль, осторожничая, словно воруя эту встречу у себя самой, у своей судьбы, давно разведшей их по разные стороны жизни, прочертив между ними годы десятилетий разлуки, что напитали их своим миром для каждого из них.
Он медленно подъехал к её машине, стараясь скорее увидеть Её. Боже! Сколько раз за прошедшие годы он представлял себе эту встречу, которая впрочем, и вовсе могла не состояться. Не позвони Она, они так бы и жили своими, только им известными мирами.
Но это произошло… и вот они тут под пологом соснового бора. И в этот раз, как и прежде в ту далёкую теперь уже весну она вновь позвала его.
И вот их взгляды встретились. С минуту они неразрывно смотрели друг на друга, словно стараясь понять, зачем они оба здесь, зачем созвонились и оказались в этом лесу. А сосновый лес шумел кронами и ослепительно светило полуденное солнце.
— А ты совсем не изменился, — отметила Она.
— И ты, — как то несмело, смущаясь, сказал он, словно боясь спугнуть не то явь, не то мираж их встречи. Всматриваясь в черты её лица, он старался уловить нотки той прежней, которую потерял тогда, по своей глупости, по чьему-то злому умыслу, по юношеской беспечности. Старался взглядом пройти каждый сантиметр её лица, напрягая память.
— Как живёшь? — бросил он дежурную фразу, не отводя от неё взгляда и всё ещё никак не веря в случившееся. Эта встреча казалась ему по-прежнему сном, вымыслом, нереальной минутой времени, что позволила соединить их пути дороги спустя столько лет.
— Грех жаловаться. Хорошо. Семья. Сын. Дочь. Я слышала, что и ты женат?
Он кивнул головой, опустив взгляд, словно извиняясь перед ней.
В стороне, по трассе, проезжали машины, и они то и дело оборачивались в сторону дорожного шума, словно боясь, что их тут кто-то увидит, найдет и нарушит покой их встречи, маленькой радости человеческого бытия.
… Их связь прервалась тем летом, когда он уехал из отчего дома, уехал работать в Москву, а она, окончив школу, вышла замуж. Судьба распорядилась их судьбами по-своему, вопреки их желаниям, не позволив сделать, может быть, всего один единственный, самый главный шаг в их жизни, чтобы их судьбы соединились в единое целое…
А лес гудел пением птиц, и всё кругом грохотало и радовалось весне, тёплому апрельскому дню. Радовались и они, но боялись признаться в этом друг другу. Ему даже захотелось приблизиться к ней и обнять, крепко, нежно, и не отпускать ни на миг. Но он не решился, поняв, что это будет лишним.
Они, словно боясь говорить о прошлом, разговаривали о сегодняшнем дне, о погоде, но каждый из них думал о своём, о том, что привело их сюда в этот весенний лес. Желание увидеться? Вспомнить себя в том времени, что отодвинули годы прожитой жизни, и теперь уже нельзя было запрыгнуть в последний вагон давно ушедшего поезда. Время унесло его, скрыв за поворотом судьбы, за туманом их жизней. Кто они в этом мире? Те, кто любили друг друга тогда, и сохранившие то давнее чувство
в годах. Что влекло их, когда они оба ехали на эту встречу, и почему тогда, поддавшись злому языку, разошлись, не подумав объясниться, встретиться, так? Они просто потеряли из вида друг друга, так и не поставив точки в своих отношениях. Женились, растили детей, и каждый для себя выбрал свою дорогу в жизни. Жизнь ломала не только их судьбы, но и характеры, изменяя при этом их самих, но так и не смогла изменить их отношения друг к другу.
И вот теперь они встретились тогда, когда жизнь уже покатилась с горы.
— А помнишь, как мы сбежали с тобой, от всех в тот майский вечер, — с улыбкой на устах проговорила она. — Сбежали, не узнав имён друг друга.
— Помню, — так же с улыбкой на устах, ответил он.
Он помнил всё до мельчайших подробностей, почти по минутам, несмотря на то, что после той майской ночи у него была большая жизнь, в которой счастью вовсе не было места. И ему казалось, останься он тогда с ней, и жизнь бы его сложилась иначе, по-другому, что говорится, "не впопыхах" гнался бы за мирским успокоением, и не было бы сегодня счастливей их семьи на земле.
И в этот апрельский полдень, стоя рядом с Ней, ему очень хотелось приблизиться к ней, прижать её к себе, уткнутся лицом в густые пряди её волос…
А она всё это время опасливо посматривала по сторонам, и он понимал, что она о чем-то тревожится. И в какой-то момент она засобиралась в дорогу. Они расстались, пожав друг другу руки, разъехавшись в разные стороны дороги, увлекаемые каждый своими делами.
И когда её машина скрылась за поворотом, он был готов ехать за ней, остановить её, но это было невозможно. Отъехав немного от места их встречи, он ещё долго стоял на обочине дороги, думая о произошедшей встрече, о ней о сегодняшней и той прежней, так знакомой и дорогой, ему чей образ затерялся в годах, когда они были молоды и беззаботны, и страсть первой любви тревожила их сердца, и они неслись навстречу ей, не думая о всём этом призрачном бытии времени, о том, что счастье их
настолько хрупко и невесомо, и даровано им всего лишь на малый срок.
И эта новая весна в их жизни подарила им новую встречу, протянув невидимую нить, к той первой, заставив вновь, как тогда, прочувствовать самих себя, радость от нахождения рядом, и понять то, что они потеряли, четверть века спустя.
А что было дальше? А дальше было то, что, впрочем, и должно было случиться. Звонки, встречи, объяснения … и даже в какой-то момент они решили связать свои судьбы, уйдя из своих семей, она раньше, а он несколько позже, вовсе не подумав о том, какая аховая пропасть времени, наполненная событиями, лежала между ними.
И осознав это, они вернулись в свои реальные жизни, пожелав друг другу счастья.
А до этого было ещё лето — их лето, наполненное радостью нечастых встреч. И не было в их прожитых жизнях большего счастья, чем эти короткие мгновения, вырванные из суеты бытия.
Но опоздала их весна, приблудившись в годах, растворясь во времени, оставив их каждого при себе, при своих заботах и делах. И была похожа их любовь на неодетую весну, такую раннюю, страстную, играюще-искристую и такую беспощадную, зябкую, роковую и быстротечную. И растаяла она, словно последний весенний снег, что таился в самых укромных уголках лесных гущ, оставив в их душах горькую боль разлуки на всю оставшуюся жизнь…
ЗВУКИ ТИШИНЫ
Кому не ведомо, как убаюкивающе шуршит листва в пору осеннего листопада. Осенние раннее утро золотой осени. Поздняя роса и светлая голубая даль небесной тишины. Покинули небо стрижи, нет ласточек. Небесный простор умиротворённо спокоен. И в этой тишине слышно, как ложится наземь опадающая листва. Шух, шух. Шух, шух, — и в этом, казалось бы, монотонном звуке слышатся свои особые нотки мелодии прощания и с летом и… со своим коротким сроком пребывания в этом мире.
Тишина подчёркивает этот шорох, даёт его услышать, поймать и обратить на него внимание.
А вот когда срывается с крон берёзовой рощи настоящий золотой дождь, то тишина наполняется самой настоящей мелодией листопадного вальса. Там, где не замирает листва, коснувшаяся земли подгоняемая ветром, играет она шумком в потерявшей бдительность тишине.
Или как похрустывает под шагом, в морозной тишине, снежок. Хрум, хрум, хрум, хрум. И тишина, словно сплетённая из этого самого снежного говорка, властвует над ним, передавая каждую долю звука.
Это есть звуки тишины! А как так, тишина — и со звуками? — спросите вы. А вот так!
С детства люблю я слушать ночь в любое время года. У небольшого ночного костерка, в играющую холодком августовскую ночь, где-нибудь на узкой бровке заросшего осотником болота. До рассвета ещё долго, и решето звёздного неба с пролитым Млечным путём таит в себе силу недоступности. Тишина. Смотришь, запрокинув голову, на точечки звёзд, а слух снова и снова ловит тонкий посвист утиных крыл, проносящихся над болотом чирковых стает. Тишина держит самый мельчайший звук, дотягивая его
до слуха. Тишина будто бы разговаривает этими таинственными звуками, стараясь не нарушить покой ночи, мало-помалу давая знать, что и это тихое время суток имеет свою особинку. Без тишины мы бы этого и не знали вовсе!
В глубине осотника закопошилось какое-то живое существо, наверное, водяная крыса или ондатра и… тишина накрыла этот звук, не дав возможности получше проникнутся им.
На малых зеркальцах водицы чавкают кормящиеся утки. Крик неясыти разбудил спящего чёрного дрозда, и тот, беспокойно, суетно застрекотав, слетел с густой кроны ракитника вниз и снова затих.
Попискивание болотных курочек у небольшого ручейка — всё это было дополнением ночной тишины.
Звуки тишины. Ведь тишина на самом деле состоит из звуков, возникающих порой совсем неожиданно.
Первые звуки тишины моей памяти — это шуршание мыши за русской печью в дедовском доме. Забравшись на печную лежанку, терпко пахнущую прогретым кирпичом и высохшей глиной, притаившись, я слушал ночной дом — как покряхтывают стены, давая осадку в рубленых углах, и как вдруг ни с того ни с сего вдруг возьмёт и пискнет половица, словно кто-то не видимый ступил на неё. Или что-то неожиданно громыхнёт в чулане, что за бревенчатой стеной — наверное, плошка, задетая прошмыгнувшей в
лаз кошкой. И это мышиное поскрёбывание, возникшее в то время, когда ночь перевалила за полночь. Шорохи были то едва уловимыми, то резкими, отчётливыми на слух, то вновь затихали. Прислушиваясь к этим звукам тишины, я старался разобрать, понять, что делает там за печкой эта таинственная мышь, и почему она появляется именно тогда, когда наступает ночь. И это равномерное постукивание маятника старинных ходиков, видавших не одно поколение дедовского дома.
Порой, чтобы отпугнуть назойливую мышь, бабушка, спавшая на кровати за дощатой перегородкой, начинала карябать по ней, и мышь замирала, и тогда в доме наступала тишина, время которой отсчитывали настенные часы.
И те первые детские впечатления от шороха растущей травы, когда молодая зелень, пробиваясь сквозь пожухлую прошлогоднюю некось, даёт о себе знать лёгким шорохом. Особенно хорошо рождение молодой зелени слышится тогда, когда с последними отблесками зари успокаиваются к вечеру птицы, и лишь лягушачий хор на лесном водоёме слегка тревожит ночную тишину.
Таинство звуков тишины берёт верх и в зимнем лесу, укрытом "с головой" снеговой кухтой, в который не пробраться ни шуму, и даже эхо не властно в такую пору, оседая, прячась за косматые, нахлобученные снеговыми шапками деревья. И в этой тишине зимнего леса угадывается лишь постукивание большого пёстрого дятла в своей кузне, да и то если эта "мастерская" совсем недалеко от вас, да едва уловимый писк парочки корольков, снующих в еловом подросте.
Тишина завораживает, а звуки, рождённые ею, усиливают это чувство. Даже тогда, когда тишина уж слишком молчалива, ощущение того, что тишина "звенит", знакомо каждому. В такой тишине любой звук становится миражом. Вроде и был он! А в ответ вновь давящая тишина.
Так случается на глухарином току, где каждый звук на счету. Замерев, слушаешь лес в предрассветный час, когда ещё властвует ночь и тишина сторожит покой леса. И всяк звук в этой тишине заставляет замереть тебя, в ожидании его повтора. А вдруг это глухарь, притаившись на самой вершине сосновой кроны, проснувшись, "поздоровался" с приближающимся рассветом — щёлкнул раз мощным клювом и теперь слушает тишину приближающегося темнозорья, слушает лес.
А может быть, это попросту отломился старый сучок, и тишина приняла этот таинственный звук его падения, заставив обострить слух на самое главное — глухариную песню?
А тишина по-прежнему хранит рождение глухариной песни. Томит, напрягает слух.
Вот и получается, не будь тишины, растворился бы этот лесной звук в шуме и остался бы незамеченным. А так тишина помогает услышать его…
Тишина не только рождает тонкость звука, но и позволяет проникнуться им. Звуки тишины — это особый мир, где всё подчинено таинственности.
Слушайте тишину, и она подарит вам особый мир звуков, наполненных необычной сказочной силой.