МОНОЛОГ В ПОЕЗДЕ "МОСКВА — ОРЕЛ"
"Упустили Россию, — сказал
седовласый попутчик в сердцах, —
— Был оркестр. В летнем парке играл,
А теперь — запустение, прах.
Разорили церквушку, сожгли.
Порубили старинные рощи.
Оторвались. Ушли от земли.
Проклинаем друг друга. Полощем.
Распродали бурёнок давно.
Деревенские избы забили.
А спроси, что такое гумно?
Или прялка? Забыли, забыли.
Водку, правда, по-прежнему жрут —
Здесь традиции все соблюдают.
Несуразные песни орут,
подерутся и вместе рыдают.
Вот такие, парниша, дела,
Возмущаюсь не просто, а ради..."
…Он шумел, а в окошке плыла
Наша Родина в зимнем наряде.
* * *
Сахар, чай и сушки —
стужа нипочём!
Русские старушки
спорят горячо.
Обо всём на свете,
сидя у стола:
как капризны дети,
как зима тепла.
Всё иначе было
сорок лет назад,
Удалая сила,
синие глаза.
Улица шумела
по большому кругу.
Целовал несмело
паренёк подругу.
Хоровод, частушки,
Месяц над рекой,
Русские старушки —
Где же ваш покой?
Сядем ли за чаем?
Сядем ли, друзья?
…Всё, что замечаем —
высказать нельзя.
* * *
Долго.
Долго слишком
гнило всё — прости.
В доме мебелишка
стала не ахти.
Стулья — инвалиды.
(Выцвел весь горох).
Стол от тёти Лиды
умер с ней.
Издох.
Высохло алоэ,
рухнуло без чувств.
Как бензопилою
срезан сочный куст.
Не отмоет кафель
современный душ.
Вазы нет для вафель.
Вазы нет для груш.
Их разбили в тире.
Точно!
Не ищи!
Ходишь по квартире,
так, что пол трещит.
Ночью,
днём
и утром
треск — такой густой.
Раньше — "Камасутра".
А теперь — Толстой.
Злые мысли сушит,
жжёт напалмом грудь…
…Покупая груши,
вазу не забудь.
ВОСПОМИНАНИЯ ДЕТСТВА
Спят сугробы вдоль дороги,
мимо тоненьких берёз,
вдоль штакетников убогих
утром тронется извоз.
Крепыши и старожилы
снаряжают в путь коней —
Кому нервы,
кому жилы
рвать в далекой стороне.
Не поднимешь много денег,
Сколько в поле не потей,
Оттого мужик худенек,
Что ему кормить детей.
Скоро взвизгнет снег морозный
под полозьями саней —
деревенский путь извозный
станет глубже и видней!
* * *
Чтобы лучше был выпас,
Чтоб не рухнула власть,
Снег пытается выпасть,
И не может упасть.
В небе пасмурном воя,
не желает, прости,
этот снег без конвоя
над Россией идти.
Рады дворники — чудо!
Рады вместе и врозь.
Снег для них, как простуда.
Нежелательный гость.
Бодро метлами машут.
Час — и вылизан дом.
Эту слякоть не нашу
Переносим с трудом.
В сердце вдруг перебои —
Недовольно оно.
Это небо рябое
Нас не любит давно.
Остается лишь охать.
Пальцы нервно ломать.
Ахать: "Плохо мне, плохо!"
И добро наживать.
Мерить мелкие лужи
в январе поутру.
Как прощения стужи
ждать,
тянуться к перу.
Чтоб в историю ЭТО
побыстрей занести.
Перегрелась планета —
нас устала везти.
Тарахтит, как телега,
так, что ломит виски:
"Дай нам, Господи, снега,
без вселенской тоски!"
ДОМ ЗА ДОРОГОЙ
Посвящение семье Наседкиных
Здесь тихо всё. И ладно, и отрадно.
Слова здесь льются, будто из ковша.
Здесь можно быть, как хочешь — не парадно.
Здесь подвиги не нужно совершать.
Брать бастионы храбро, без оплошки.
Взрывать тротилом вражеский редут.
Будь сам собой, тогда тебе картошки
без мяса (или с мясом) подадут.
Всем страждущим постелют на диване,
Откуда б их сюда не замело.
Здесь точно, как в булгаковском романе —
Волшебно, феерично, и не зло.
В беседке, на лужайке, под навесом
Вы не найдёте скуку или лень.
Не просто дом — то клуб по интересам,
в котором интересен каждый день.
Фальшивые и пафосные речи
не нужно здесь, как ёжика, рожать.
Открыта дверь. Горит камин и свечи.
Я рюмку выпил. Можно уезжать.