"Эта горящая, как метеор, жизнь займёт достойное место в искусстве нашей страны… Инженеры завода ВЭФ. Рига".
"Горько осознавать, что не будет продолжения этому чуду… Учащаяся Кишинёвского музыкального училища".
"Как бы хотелось встретить её, увидеть глаза… Второй Рушевой не будет, как не будет и второго Пушкина… Учащиеся 470-й школы. Ленинград".
Перед нами всего лишь несколько из тех сотен записей, которые были оставлены в книге отзывов на первой посмертной выставке рисунков юной советской художницы Надежды Рушевой.
31 января 2017 года ей могло бы исполниться 65 лет. Но судьба отпустила ей лишь 17…
РОДИТЕЛИ Нади познакомились в августе победного 1945-го, когда в далёкий город Кызыл, в Тувинский областной музыкально-драматический театр приехал московский театральный живописец Николай Константинович Рушев. Надо сказать, он всегда интересовался Востоком, но из этой вот поездки привёз не только массу впечатлений и книг, но и экзотическую восточную красавицу. Наталья Дойдаловна Ажикмаа (Ажикмаа Салчак), чистокровная тувинка, была первой профессиональной балериной в республике,
солисткой чудесного танца "Звенящая нежность", ставшего классикой национальной хореографии.
Осенью следующего года влюблённые поженились.
Через некоторое время Н.К. Рушева откомандировали в Сталинабад (Душанбе), а в 1950-м молодую семью ждало новое назначение — в Монголию, где Николай Рушев — художник Улан-Баторского театра оперы и балета, а Наталья Ажикмаа — педагог-балетмейстер. Там и произошло долгожданное: в последний январский день 1952 года у супругов родилась дочь. По совету друга, ей дали имя Найдан, что на древнетибетском наречии означает "вечно живущая". По-русски её стали называть Надежда.
Летом Рушевы окончательно переехали в Москву, поселившись в скромной двухкомнатной квартире на Кавказском бульваре (район Царицыно). Наталья Дойдаловна оставила балет и полностью посвятила себя семье, воспитанию дочери.
ОЧЕНЬ рано девочка пристрастилась к рисованию. Лет с пяти стала изображать на бумаге всё, что рождало воображение. При этом сама с собою спорила: "Какая-то слива получается… Или нет! Это, пожалуй, пароход… Ах, нет, нет! Это печка. А Емелька две подушки положил и ушёл…"
И ведь никто её этому не учил, она просто взяла в руки карандаш и бумагу и никогда больше с ними не расставалась. Однажды нарисовала 36 иллюстраций к "Сказке о царе Салтане" А.С. Пушкина, за то время, пока отец читал эту сказку вслух. В последнем телевизионном интервью Надя рассказывала: "Сначала были рисунки к сказкам Пушкина. Папа читал, а я рисовала в это время то, что в данный момент чувствую… Потом, когда сама научилась читать, делала к "Медному всаднику",
к "Повестям Белкина", к "Евгению Онегину…"
Николай Константинович вскоре понял: рисунки дочурки — не просто игра, а утоление всё возраставшей творческой потребности. Однако он боялся разрушить муштрой дар Нади и потому принял важнейшее решение — не отдавать её в художественную школу. Рушев полагал, что главное в Надином таланте — её удивительное воображение, которому научить невозможно.
Девочка стала ходить в обычную среднюю школу, и лишь с декабря 1962 года по воскресеньям посещала изостудию при Дворце пионеров. В 1963-м рисунки Нади были напечатаны в "Пионерской правде", а ещё год спустя состоялись первые выставки — в редакции журнала "Юность" и в "Клубе искусств" МГУ.
Об "удивительной девочке", о "замечательном человеке" рассказывал писатель Борис Полевой: "У меня в кабинете висит кусок античного мрамора из микенских раскопок. На мраморе изображён пожилой человек, печально смотрящий перед собою… Я сказал Наде: "Посмотри, как ты считаешь, о чём думает этот человек?.." Минут за пятнадцать, пока мы листали её папку, Надя успела нарисовать два варианта этого барельефа, как бы домыслив то, что века не сохранили…
В одном случае, это были обломки разбитой прекрасной вазы, которую, видимо, этот человек создал… В другом — тело ребёнка, греческого мальчика. Можно было додумать, что отец смотрит на останки своего сына… Поразительна была глубина раскрытия Надей замысла античного скульптора, жившего 2000 лет назад…"
Четырнадцатого апреля 1964 года в Московском государственном университете должна была состояться встреча Нади Рушевой с посетителями выставки её работ. Но она не состоялась. Увидев переполненный зал, автор растерялся, расплакался и убежал под бурные аплодисменты зрителей. Автору было 12 лет.
Впрочем, в последующее время прошло ещё пятнадцать персональных выставок талантливой художницы — в Москве, Ленинграде, Ярославле, ГДР, Польше, Чехословакии, Румынии, Индии, и ни на одной из них рисунки не повторялись.
НАДЯ почти никогда не рисовала с натуры, да и не любила этого делать. Но она внимательно изучала всё, что было связано с темами её работ. Когда, например, выполняла рисунки к роману Л.Н. Толстого "Война и мир", часами бродила по Бородинскому полю. Занимаясь пушкинской темой, собирала всё о Пушкине и его эпохе, посетила в Ленинграде место дуэли, где, отсчитав по снегу роковые десять шагов, воскликнула: "Так это же убийство!"
Рушевой были близки и доступны герои мифов Древней Эллады и русских народных сказок, Ф. Рабле и У. Шекспир, М.Ю. Лермонтов и И.В. Гёте, Ф.М. Достоевский и А.А. Блок…
Особенность её стиля заключалось в том, что девочка никогда не делала эскизов и не использовала ластик. Штриховок и исправленных линий в рисунках тоже практически нет. Она всегда рисовала с первой попытки, как будто обводила на листке видимые только ей контуры. Именно так она сама и описывала процесс творчества: "Я их заранее вижу... Они проступают на бумаге, как водяные знаки, и мне остаётся их чем-нибудь обвести".
ЛЕТОМ 1967 года Наде довелось стать делегатом III Всесоюзного слёта пионеров в "Артеке", который оставил в её душе неизгладимый след: "Для меня жизнь делится на два этапа: до поездки в "Артек" и после…"
В "Артеке" она впервые узнала о последнем романе Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита". Эту полуопальную в СССР книгу Надя прочла на одном дыхании. Она отложила все другие проекты и какое-то время буквально жила в созданном писателем мире. Вместе с отцом они гуляли по местам, где разворачивалось действие романа, а через год появилась серия шедевров, первый иллюстративный ряд этого сложнейшего произведения.
Поразительно, что ни разу не видя Елену Сергеевну Булгакову, вдову писателя и прототип Маргариты, Надя придала своей героине сходство с этой женщиной — удивительная прозорливость, качество гения. А Мастер получился похожим на самого Михаила Афанасьевича.
Неудивительно, что Елена Сергеевна была очарована работами Нади: "Как свободно!.. Зрело!.. Поэтическая недосказанность: чем больше смотришь, тем больше затягивает... Какая амплитуда чувств!.. Девочка в 16 лет прекрасно всё поняла. И не только поняла, но и убедительно, великолепно изобразила".
«САМЫМ родным поэтом" Рушева называла Александра Сергеевича Пушкина. К нему у неё действительно было своё особое отношение.
…Последнее в жизни Нади лето 1968 года оказалось счастливым. Одновременно со столичной выставкой "Войны и мира" открывалась Пушкиниана — её первая выставка в Ленинграде.
Посетители, пришедшие в Выборгский Дворец культуры (выставка была перенесена туда потом из пушкинского Музея-квартиры на Мойке, 12), были потрясены. Им предстал небывалый, по-своему увиденный Надей Пушкин. Рисунки её сознательно были сделаны с ориентацией на лёгкую, стремительную, лаконичную графику самого поэта.
В минуты отдыха Надя старалась остаться наедине с пушкинским Петербургом. Гуляла возле Эрмитажа, в Летнем саду, любовалась скульптурами, силуэтами Верхнего и Нижнего Лебяжьих мостов, зданиями вокруг Марсова поля.
Чудом из чудес явилась для Рушевой поездка на "Метеоре" в Петергоф по перламутровому в надвигающихся сумерках белой ночи Финскому заливу.
А сколько новых сюжетов родилось за всё то время для её Пушкинианы!
Уже вернувшись в Москву, Надя встретилась с известным пушкинистом Арнольдом Ильичом Гессеном. Тот как раз работал над книгой "Жизнь поэта" и предложил девушке проиллюстрировать главу "Лицейский Парнас" — о Пушкине на старшем курсе Лицея. Впоследствии Гессен рассказывал: "На 95-ом году своей жизни я привык ничему не удивляться. Но — Надя Рушева! Откуда у этой девочки такое глубокое и изумлённое чутьё художника? Откуда такое ясновидящее проникновение
в дух настроения Пушкина и его эпохи?"
ЛЕНИНГРАДСКАЯ Студия кинохроники пригласила Рушеву участвовать в съёмках альманаха "Рядом с Пушкиным".
"28 февраля 1969 года экспресс примчал нас на залитый огнями Московский вокзал, — вспоминал Николай Константинович Рушев. — Надя, поёживаясь от лёгкого морозца, вышла из вагона. На сей раз, приехав в Ленинград, она была полна какой-то внутренней тишины, раздумий".
Кинодокументалисты, встретившие гостей, сразу предупредили, что не будут действовать по сценарию и стеснять Надину фантазию. Пусть, мол, сама выберет свои любимые пушкинские места.
Надя заметила:
— Первым делом на Мойку, двенадцать, в Летний сад, а потом в Лицей.
Раннее утро. Ещё не открытый для экскурсантов Музей-квартира великого поэта. В ожидании начала съёмок Рушева с улыбкой произносит: "Вот сейчас выйдет к нам Пушкин…" Затем медленно шагает по комнатам, внимательно разглядывая предметы обстановки, как бы стараясь их запомнить. Подходит к окну и принимается рисовать ограду на набережной... Затем рождаются ещё композиции…
В городе Пушкине (Царском Селе) Надя первым делом приблизилась к памятнику юному лицеисту и также долго молча рисовала, сидя на низком гранитном парапете. А во время рабочего совещания киногруппы в аллее парка вдруг подняла длинный прутик и… размашисто начала чертить на снегу Пушкина-лицеиста, его друзей, Катеньку Бакунину, гусара в кивере…
"Прекрасно, Наденька! Каков экспромт!", — в один голос воскликнули очнувшиеся от неожиданности режиссёр и оператор.
Последний ленинградский день для Нади и её отца оказался также весьма насыщенным. С утра — на киностудию, просмотреть и озвучить отснятые кадры; Рушева тогда попросила, чтобы музыкальным фоном к фильму звучала медленная часть из Второго фортепианного концерта Сергея Рахманинова.
Далее прогулка по городу: по малолюдному Крюкову каналу, по шумному Невскому… "Когда-то ещё соберёмся сюда?", — загадывала Надя.
НОЧЬЮ "Красная стрела" уносила Рушевых домой. Наде снился сон — будто бы она уже в Музее изобразительных искусств, у любимого полотна Пикассо "Девочка на шаре".
В голове уже созревали новые замыслы.
А там вскоре школьные выпускные, лето и практически уже решённое поступление во ВГИК: хотя Наде прочили успешную карьеру книжного иллюстратора, она мечтала стать художником-мультипликатором.
Но разве могла она знать, что ЭТО случится так скоро, буквально через день.
Шестого марта Надя как обычно собиралась на занятия и вдруг потеряла сознание. Телефона ни дома, ни у соседей ещё не имелось, и Николай Константинович буквально в тапочках добежал до поликлиники. Надю увезли в больницу, там врачи целых пять часов боролись за её жизнь. Но безуспешно.
Выяснилось, что у неё была врождённая аневризма сосудов головного мозга. Тогда это лечить не умели. Смерть наступила от инсульта.
"Беспощадная жестокость судьбы вырвала из жизни только что расцветший талант гениальной московской девочки Нади Рушевой. Да, гениальной, — теперь нечего бояться преждевременной оценки", — писал в статье, посвящённой памяти Нади, академик В.А. Ватагин.
А литературовед И.Л. Андроников на одном из листков Надиной Пушкинианы начертал: "То, что это создала девочка гениальная, становится ясным с первого рисунка. Они не требуют доказательств своей первозданности".
Надя оставила после себя огромное художественное наследие — более 12 000 рисунков. Точное их количество подсчитать невозможно -значительная часть разошлась в письмах, сотни листов художница раздарила друзьям и знакомым, а что-то по разным причинам не вернулось с первых выставок. Многие её рисунки хранятся в Москве: в Государственных Музеях А.С. Пушкина и Л.Н. Толстого, в Национальном фонде Культуры, а также в Институте русской литературы (Пушкинском доме) в Санкт-Петербурге,
в Музее-филиале Нади Рушевой в Кызыле.
…Финальные титры ленинградского киносюжета о художнице "Тебя, как первую любовь…" гласят: "МЫ ЭТОТ ФИЛЬМ НЕ ЗАКОНЧИЛИ. ВНЕЗАПНАЯ БОЛЕЗНЬ ОБОРВАЛА ЖИЗНЬ НАДИ РУШЕВОЙ. ЕЙ БЫЛО 17 ЛЕТ"