Михаил Руушан
ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО
|
ДЕНЬ ДЕСАНТНИКА
Очень жарко, летний день.
Тени просит вся натура.
Лишь фонтан заменит тень,
Там сегодня десантура.
День такой у нас в стране.
Всей России креатура,
Наши на земле и вне, —
"Мальчики" из десантуры.
"Тельник", голубой берет
И спортивная фигура.
Каждый воин, как атлет, —
Вот что значит физкультура!
Небо, ветер, парашют,
Бренд — крылатая пехота.
Дома на побывку ждут,
Всем увидеть вас охота.
Наша гордость и оплот,
Вас приветствует столица!
Строй так слаженно идёт.
Юные, родные лица.
КОММУНАЛКА
Помню нашу коммуналку,
Ряд звонков на двери.
Мне её немного жалко,
"Редкостного зверя".
Вдоль стены по коридору
Вешали корыта.
Лоб разбить чужому впору,
Если дверь закрыта.
Кухня — это центр квартиры,
Точка всех схождений.
Здесь начало "войн и мира",
"Тесных отношений".
Тут готовят и стирают,
И ведут беседы.
Многое о многих знают,
Радости и беды.
Коль пекут — то угощают
В праздник пирогами.
Детям здесь не запрещают
Бегать под ногами.
В день субботний — семьи в баню,
С веником и шайкой.
"Тёти лизы, дяди вани" —
Нет их больше — жалко.
Так вот жили — не тужили,
Пили чай с вареньем.
В сорок первом уходили,
Деды в ополчение…
ПОЛОНЕЗ ОГИНСКОГО
Душно в летней электричке,
Многие стоят.
Кто-то дремлет по привычке,
Что-то говорят.
Вдруг, как будто голос свыше —
Скрипки тонкий звук.
Гомон стал намного тише,
И колёсный стук.
Парень, скрипка и Огинский, —
В сердце боль-тоска.
Грустный полонез нам близкий, —
Прошлые века.
В нём прощание с отчизной —
Может, навсегда.
Очень грустно, но не тризна —
Горькая беда.
А народ, что был в вагоне,
Скрипке той внимал.
И скрипач, как на амвоне,
К высшему взывал.
ПИРОСМАНИ
Нико вывеску рисует,
А столуется в духане.
Его слава не балует,
Но все знают Пиросмани.
Кувшин полон "Мукузани",
На столе лаваш и рыба,
За ним добрый Пиросмани,
Не богемного прогиба.
Нет холста — взамен клеёнка,
На клеёнке пир и звери.
Мир наивного ребёнка,
Он стоит у нашей двери.
Это надо ж так случиться —
Полюбил он Маргариту.
Её сердце вольной птицы
Было для любви закрыто.
Устлал улицу цветами,
Где жила его зазноба.
Молил с горькими слезами,
Обещал любить до гроба.
Хотел счастья наш художник —
Родником в песках пустыни.
Словно скромный подорожник.
Только помнят и поныне.
ПЕРВЫЕ ШАГИ ОСЕНИ
Исподволь приходит осень,
И рябина розовеет.
Небо — облачная просинь,
Солнце не печёт, а греет.
Шапки флоксов, георгины,
Уж не пахнет маттиола.
Скрылась лета середина;
А качели — как гондола.
Астры, астры наступают,
Стал оранжевым физалис.
Осень нежно обнимает
Лета тёплого оазис.
СЕЛЬПО
Я помню сельский магазин,
Он для меня бутиков краше.
Там всё такое очень наше,
А продавщица — "тётя Зин".
Резиной пахло от сапог,
Всё на одной лежало полке:
Таз, сахар, джем, портвейн, заколки,
И кой-кому давали в долг.
Две кепки, байковый халат,
Вот пряники времён Никиты,
Что даже мухами забыты,
И водка — справа, нижний ряд.
Сей магазин был клубом встреч,
Где центр секретов, слухов, сплетен.
Там каждый человек заметен,
Увы, молвы вам не избечь.
Всё это так знакомо мне.
Люд брал там хлеб, и брали много.
По-вашему так жить убого,
Но были счастливы вполне.
СПАРТАК
Я читал запоем книги,
Даже ночью — с фонарём.
Их героев видел лики,
Спал потом за партой днём.
И одна такая книга —
Для меня победы стяг,
Рабства показав вериги,
Называется "Спартак".
Кровь, арена, рёв плебеев,
Звон мечей, доспехов стук.
Он один среди "пигмеев",
Как ему здесь нужен друг!
Звал к свободе гладиатор,
За собой повёл рабов.
Полководец — не оратор,
Но вселял к себе любовь.
Храбро бился, не сдавался.
На одно колено став.
Погибая, — защищался,
Свято веря, что он прав.
Этот образ воплотился
В современной жизни так —
В спорте заново родился
Славным обществом "Спартак".
|
|