Московский литератор  № 5 март, 2016 г. Главная | Архив | Обратная связь  Любовь Красавина В РАЗВАЛИНАХ ЗВЁЗД      ПЕСНЯ О ПАДУЧЕЙ СЛЕЗЕ      О прежних временах, о прежней боли снова      Легко поют о нас всё те же соловьи;      Когда уйду совсем под сень иного крова,      Мне будет не хватать — только твоей любви.             Падучая слеза прожгла до сердцевины!      Нам искренни везло: себя уберегли!      Случайно родились, мы не случайно живы      В судьбе, настоянной на голосе земли.             ЭСКИЗ ПОРТРЕТА      Типаж — классическая знать,      стиль — безнадёжно современен,      чтоб не было соблазна знать,      в каком безумствует колене.             Каких изысканных свобод      дитя или любовник сменный?      Бездарность времени взведёт      артмудрость в степень озарений,             где археологи идей      ведут раскопки горизонтов,      нежданно взорванных, древней      библиотек... смертей-экспромтов...             На опрокинутых умах,      сердцах и — что там ещё бьётся?!      Чтоб не было соблазна в снах      искать себя на дне колодца...             Фетишизация пустот, —      край неба роскошью капризной      бестактность времени убьёт...      и мудрость в степени цинизма             нас обналичит в странный знак, —      Век гениально неразменен, —      чтоб больше не желалось знать      в каком юродствуем колене.             ПОСТУПОК      Выстужается сердце: глуше      Станет голос и резче тон,      И — предательски великодушен      Преднамеренно развращён             Тот поступок, — а Вы хотели,      Чтобы было иначе всё:      Чтобы счастие — с колыбели      И до гроба — оплаченный счёт,             Чтобы солнце и парус белый,      Чередуя наш взгляд ловил…      Провидение, паузу сделай —      Умирать — так уж там — от любви…             О ФОНАРЯТАХ      На улицах остыли фонари.      В пустой душе раскланиваться не с кем,      Легко всю пересортицу сотри      Из памяти по убежденьям веским,             По свежеобезличенным мечтам      Шагай калёным обухом разврата,      Всё правильно теперь: и здесь, и там      На улицах все фонари изъяты;             Изломанные тени до утра      Качались бы на костылях измятых,      Страдали бы под гулкое: "Ура!"      О так и не рождённых фонарятах.             *  *  *      В развалинах звёзд полыхают      проигранные миры!      Восход, белокрылую стаю      надежд — на миг — смири...             в предтечи — грозного утра      и предгрозового дня,      в беспамятстве — помню мудро:      что Имя твоё — для меня!             На свитках скользящего солнца      обугленные дары      страстей, воспалённых бессонниц...      Воистину стары…             всеведущие! всевозможных      советов... бездарна дань      к погибели... как из мёртвых      вновь испепелённая встань...             В развалинах звёзд рассыпались      воинственные миры,      В разливах луны расплывались      не раз — не два — не три...             где страха не более боли      за нас, где спадёт броня      всевластнейших своеволий!      Где Имя твоё — для меня!             ВЫСТРЕЛ      По мне промахнулись и первая скрипка      по ране старинной скользнула смычком.      Безумный оркестр на паузе зыбкой      навек онемел... ни при ком...             осталась сложнейшая партия: почерк      и стиль навсегда безнадежно-слабы.      Смотри: бездыханное сердце грохочет,      катясь по ступеням судьбы,             припомни, —      что мы так легко зачеркнули —      последняя воля погибшего дня,      себе ты верна, как летящая пуля,      на смерть посланная в меня.             Душа — прототип преисподни, но с нами      блистательный блюз      породниться спешит…      трубач окровавленными губами      вдохнул в любовь остаток души.             ТРОФЕЙНЫЙ ПОРЫВ      Окаменевшая проза будней      Страсти зашоренной: Ша! — шатёр.      Надо бы это… ну… поразумней:      Лёгким движением: всё! затёр!             И поцелуй неслучайный? тоже!      Ссор бессознательных сыплю сор;      Эхо эмоций расхожих-вхожих —      Беспрецедентный наложный сбор.             Нежно-то как! разодеты-вдеты…      Ой, как нелепо! но в кайф — всегда!      Страсти привычные те приметы;      Стереотипная, да! страда             Выдалась — это озимых всходы,      Близкого счастья блуждает бред;      Болью трофейный порыв обглодан,      Жжёт бережёного оберег.             Страшно смешно! И смешно, и страшно;      Вольному воля, любовь-то зла!      Туго бинтует, бунтует зряшно.      И ведь не против, ударно: "За!"             Броситься под ноги камнем — можно!      Сквозь строй на горе горящих изб,      Не останавливаясь, — несложно!      Жди меня! я не вернусь! Ты погиб…             ГОНЕЦ                  Кто-то едет к смертной победе                  М. Цветаева             Кто-то едет к смертельной победе      Да по трупам ушедших к цели,      Да не просто мечтает — бредит!      Претворить то, что мы не посмели...      Кто-то едет к посмертной победе.             Все вы люди, которых осудят:      Побеждённых — сдадут в архивы,      Победитель — главой на блюде      К нам придёт — переступим красиво!      Все мы люди! — которых не судят!             Безыдейному в энном колене      Море крови — течёт в море денег:      Виртуозно — спешим отрываться,      Архаично — летим любоваться…      Безыдейному — всё по колено:      И море крови, и море денег.             МАЭСТРО      Маэстро! У Вашей скрипки      всерьёз западают клавиши!      Мелодия пеной зыбкой      разбилась в заботах давешних.             И всё, что рвалось и пело      в сердцах — в головах — в безумии      рассыпалось — разлетелось      по воле влюблённой мумии.             Сударыня, станьте ближе! —      что умерло, то не страшно —      Мы с Вами в ближайшем Париже      на всех — с высочайшей башни!             Чтоб сразу — решительно легче,      на век — безнадёжно умные,      кружась в отчаянном смерче      под хохот остывшей мумии.             Маэстро, порвутся струны,      Пойдёмте, пока не поздно;      Нам свет — карусельно-лунный!      Наш дождь — грандиозно-звёздный!