Предположим, кто-то из ваших знакомых заявил бы вам, что намерен вызвать на дуэль, скажем, Александра Македонского. Поводов для этого более, чем достаточно. Только в одной Согдиане, нынешней северной части Таджикистана, по его приказу было уничтожено более двухсот тысяч человек. Налицо преступление против человечества. Но временные различия неодолимы, и ваша реакция
на такое намерение была бы вполне предсказуемой. Вы повертели бы пальцем у виска и посоветовали своему знакомому обратиться к соответствующему лекарю.
Но есть пример и другого плана. В двадцатые годы прошлого века русский ботаник Павел Александрович Баранов бросил вызов не кому-то, а самому легендарному вавилонскому царю Навуходоносору. И научный мир России, и все, кто знали Баранова, сочли этот вызов вполне обоснованным. Что же послужило причиной такого удивительного картеля?
Но сперва немного предыстории. Интерес к ботанике у Павла Баранова проявился уже в школьные годы. И однажды он услышал о висячих садах Семирамиды. Вполне понятно, что он прочитал об этом втором чуде из семи чудес света, всё, что удалось сыскать в библиотеках.
Висячие сады Вавилона — это глубокая древность, но они моложе египетских пирамид. Они были созданы в те века, когда уже существовала гомеровская "Одиссея", возводились греческие города. И в то же время сады куда ближе к семитскому миру, нежели к греческому.
Навуходоносор, создавший эти сады, руководствовался благой причудой деспота. Он любил свою молодую жену, лидийскую принцессу Амитис, тосковавшую в пыльном и лишённом зелени Вавилоне по свежему воздуху и шелесту листвы на деревьях. Царь вавилонский не перенёс свою столицу к зелёным холмам Лидии, а сделал то, что недоступно прочим смертным. Он перенёс сюда, в центр знойной долины, иллюзию тех холмов.
На строительство садов, приюта для царицы, были брошены все силы древнего царства, весь опыт его строителей, математиков и инженеров. Навуходоносор доказал всему миру, что может создать первый в мире, величественный монумент в честь любви.
Сады, созданные строителями Вавилона, были четырехъярусными. Своды ярусов опирались на колонны высотой в двадцать пять метров. Платформы ярусов, сложенные из плоских каменных плит, были устланы слоем камыша, залитого асфальтом, и покрыты листами свинца, чтобы вода не просачивалась на нижние ярусы. Поверх всего этого был насыпан слой земли, достаточный для того, чтобы на нём могли расти большие деревья. Ярусы поднимались уступами, соединялись широкими, пологими лестницами, выложенными
цветной плиткой.
Ещё шло строительство, ещё дымили кирпичные заводы, где обжигались широкие плоские кирпичи, ещё тянулись с низовьев Евфрата бесконечные вереницы повозок с плодородным речным илом и мягкой землёй, а с севера уже прибыли семена редких трав, цветов и кустарников, саженцы деревьев. Зимой, когда стало прохладнее, на тяжёлых повозках, запряжённых быками, начали доставлять в город большие деревья, тщательно завёрнутые во влажные рогожи.
Навуходоносор доказал свою любовь к молодой царице. Над стометровыми стенами Вавилона, настолько широкими, что на них свободно могли разъехаться две колесницы, поднимались густые кроны деревьев сада. С верхнего яруса, нежась в тенистой прохладе, слушая журчанье водных струй, царица словно находилась в зелёных кущах своей родины. Слёзы выступили на её глазах, когда она услышала трели певчих птиц, прилетевших с её родной Лидии. И что с того, что сотни рабов днями и ночами качали
воду из Евфрата за многие километры.
Царица Амитис была довольна, но произошёл один из тех парадоксов, которыми так пестрит История. Почему-то висячие сады стали связываться с именем ассирийской царицы Семирамиды (в ассирийской транскрипции Шаммурамат), жившей двумя веками раньше. Может потому, что она была известна, более вавилонской царицы, поскольку вела захватнические войны и отличалась непреклонностью и жестоким нравом. А может, сказалась избирательность человеческой памяти, для которой великое деяние
непременно должно быть связано с великим именем.
Висячие сады Семирамиды упоминаются наряду с ещё одной выдающейся исторической личностью.
Александр Македонский, возвратившийся в Вавилон после завоеваний в Азии и Индии, задыхался в жарком и пыльном городе. И когда ему стало совсем худо, приказал отнести себя в висячие сады, прохладные, пронизанные солнечным светом, с журчаньем ручьёв и ароматами трав, цветов и леса. Висячие сады напоминали ему родную Македонию. В них великий завоеватель и завершил свой жизненный путь.
Со смертью Александра Македонского рассыпалась его империя, раздробленная на провинции его полководцами. И Вавилону не пришлось стать столицей мира. Он захирел, жизнь постепенно ушла из него. Наводнение разрушило дворец Навуходоносора, кирпичи спешно построенных садов оказались недостаточно прочными, рухнули высокие колонны, обвалились платформы и лестницы. Правда, деревья, экзотические растения и цветы погибли раньше, рабы разбежались, и некому было подавать воду для поливов
из Евфрата.
Сегодня гиды в Вавилоне показывают туристам на один из бурых холмов, сложенный, как и все холмы Вавилона, из глины, обломков кирпичей и осколков изразцов, как на то, что осталось от висячих садов Семирамиды, а, точнее, вавилонской царицы Амитис.
Как тут не вспомнить знаменитую латинскую пословицу: "Sic transit gloria mundu" (Так проходит мирская слава).
Нужно ли говорить, как поразила эта история юного Павла Баранова. Именно она побудила его избрать профессию ботаника, а мысль — можно ли повторить нечто подобное тому, что совершил вавилонский царь Навуходоносор, а то и превзойти его, стала его жизненным стремлением. "Вот посмотрите, — заявил он сокурсникам, — я сделаю больше, чем Навуходоносор". И никто не усомнился в этом. Двадцатые годы прошлого века, несмотря на их сложность, были временем больших дерзаний
и беспримерных замыслов.
Когда Академия наук Страны Советов приняла решение начать комплексное изучение природы Памира, ботаник Павел Баранов сразу же попросил включить его в состав первой советской экспедиции. Вместе с ним на "Крышу мира" отправилась и другой ботаник — Илария Алексеевна Райкова.
13 мая 1940 года на высоте свыше трёх тысяч метров был заложен сад, который до сих пор является самым высокогорным парком на постсоветском пространстве и вторым по высоте в мире после Непальского ботсада.
Памирский ботсад занимает особое место среди ботсадов мира. Он представляет для них значительный интерес, как источник семян высокогорной флоры. Ботанический сад имени А. В. Гурского расположен неподалеку от Хорога, столицы Горного Бадахшана. Там сливаются две реки — Шахдара и Гунт. Ступени древних речных террас придают горным склонам своеобразный, "лестничный", очень красивый рельеф. Здесь остатки семи встающих одна над другой террас, такое количество их — явление
в природе редкое. "Но только три из них сохранили до нашего времени свои плоские пространства, покрытые в летнее время скудной травой", — описывают это необычное место учёные.
Как тут не вспомнить террасы вавилонского дворца!
И на этом самом месте, на территории в 624 гектара, и разбит необычный по своей красоте и уникальности сад, который в своей коллекции насчитывает более четырёх тысяч видов растений почти из всех регионов мира.
У этого места своя необычная история. Тут в прошлые времена была резиденция местного пира, духовного руководителя исмаилитов. Тогда это гористое плато с большими природными террасами было безводно и никем не заселено. По указанию пира его приверженцы вырыли большой котлован, поднимающаяся родниковая вода заполнила его. Оттуда был проведён канал, который орошал территорию в десять гектаров. При Советской власти на месте этой летней резиденции пира и расположился Памирский ботанический
сад.
Известный советский прозаик Павел Лукницкий, автор книги "Ниссо", так описывает становление Ботанического сада: "Я не увлёкся бы этим садом, если бы его работники оказались просто кабинетными учёными, сделавшими из небольшого оазиса просторный парадиз; если бы позже, разъезжая по самым глухим ущельям Памира не увидел воочию в высокогорных хозяйствах практические результаты деятельности его рабочего коллектива. Куда бы я ни приезжал, в каком селении ни останавливался,
везде видел молодые "дочерние" сады с плодами, огороды с овощами, прежде в тех местах не известными. Я спрашивал, откуда всё это? И жители отвечали: "Мы брали саженцы в Ботаническом саду. Спасибо учёным людям. Когда нам привезли саженцы, мы поначалу не хотели их брать, думали: разве это может расти на нашей земле? Камни да снег, зимой такой снег, что кругом всё умирало. А теперь, сам видишь, рай у нас".
И ныне со всего Памира — из Бартанга, Вахана, Ванча и Язгулема — жители сами приезжают в Ботанический сад и просят семена новых культур. И всё это помогло горцам побороть авитаминоз и цингу.
Возвращаясь к Павлу Баранову и Иларии Райковой, хочется сказать, что именно они в составе первых советских экспедиций начали семьдесят с лишним лет назад изучение природы Памира. После длительных исследований они выявили, что на Восточном Памире, самом суровом регионе "Крыши мира", многие культуры, закалённые при активном взаимодействии с ультрафиолетовыми лучами, способны не только переносить ночные морозы до двадцати градусов, но и сохранять свои листья. Биологам
стало известно, что при низкой температуре местные растения интенсивно питаются углекислотой, что микроорганизмы, не выживающие в условиях Памира в сухих почвах, при искусственном орошении могут не только жить в почве, но и превосходно усваивать азот.
На разных высотах в Горном Бадахшане появились гречиха, кормовая свекла, турнепс, редис, кремнистая кукуруза, монгольская капуста. В Хороге, завезённый на самолёте картофель, стал давать отличные урожаи, хорошо росли брюква, репа, огурцы. На Восточном Памире учёным удалось в несколько раз повысить урожайность пастбищных трав.
Именно Павел Александрович Баранов и Илария Алексеевна Райкова в 1940 году и основали Памирский ботанический сад. С самого возникновения сада в нём начал работать биолог Анатолий Валерьянович Гурский, который впоследствии двадцать шесть лет возглавлял Ботанический сад. Труд по его созданию был неимоверный. Многое делали вручную: очищали плато от камней, доставляли на себе плодородную землю, провели оросительный канал, автомобильную дорогу, линию электропередачи. Это был подвижнический
труд, помноженный на энтузиазм первопроходцев.
В настоящее время директором сада является уроженка этих мест, кандидат биологических наук Гульнора Худжамова. В Ботаническом саду трудятся двадцать шесть человек, многие из которых учёные из НИИ биологии Академии наук Таджикистана.
Ботанический сад поделён на участки, на которых представлена растительность Средней и Восточной Азии, Крыма, Кавказа и многих регионов Европы, Северной Америки, Гималаев и Гиндукуша.
В Памирском ботаническом саду прошли испытания тысячи видов, сортов и форм древесных, цветочно-декоративных и травянистых растений местного и иностранного происхождения. Тут создан демонстрационный участок редких и исчезающих видов растений, осуществляется обмен семенами и растениями с сорока адресатами из ботанических садов России, США, Германии, Румынии, Польши и других стран.
Неизвестно, кто пустил в обиход оригинальное название Памирского ботанического сада — "Зелёная симфония России". Это определение прижилось, поскольку сад, действительно, созвучие труда русских учёных, подвижников и первопроходцев, с их бескорыстием и готовностью всегда и всем быть полезными. Теперь гиды, проводя туристов по ботсаду, обязательно скажут о его новом, символическом названии. Может, не всем иностранцам это нравится, но, как говорится, из песни слова не
выкинешь.
Ныне в некоторых постсоветских государствах идёт активная деятельность по вытеснению из их истории всего русского. Русских зачастую именуют "оккупантами", "поработителями". Мол, они препятствовали самобытному развитию этих народов, обедняли их язык и культуру, при этом забывая всё то, доброе и значимое, что было обретено ими за годы Советской власти. Меняются названия городов, улиц, прежде носивших имена русских людей. Не исключено, что из названия
Памирского ботанического сада со временем может исчезнуть и фамилия А. В. Гурского. Но верится, что останется другое определение Ботанического сад — Зелёная симфония России, потому что благодарная память народа сильнее конъюнктурных политических игр…
Но мы отвлеклись от главной темы нашего повествования. Сорок лет назад в одной из бесед журналисты спросили Павла Александровича Баранова: одолел ли он в своём поединке вавилонского царя Навуходоносора?
Баранов засмеялся: "Ох, уж этот юношеский максимализм! Но на этот вопрос я ответить не могу, я — лицо заинтересованное. Пусть арбитром в этом состязании выступит население Памира".
И памирцы единодушно присудили пальму первенства русскому учёному. Весомых аргументов было немало. Во-первых, висячие сады Семирамиды просуществовали считанные годы, а Памирский ботанический сад уже несколько десятилетий. Во-вторых, висячие сады создавались для одной только царицы, а Памирский ботанический сад для всего населения Горного Бадахшана. И, в-третьих, благодаря труду Баранова, Райковой и других русских ботаников, на жёлто-коричневой карте "Крыши мира"
появилась зелёная расцветка. Так что, победа Павла Баранова бесспорна!
В очерках подобного типа, как правило, нужен информационный повод. Он у нас есть. В нынешнем году исполнилось семьдесят пять лет со дня создания Памирского ботанического сада. И, стало быть, есть все основания для того, чтобы отдать должное видным русским труженикам — Павлу Александровичу Баранову и Иларии Алексеевне Райковой. Они создали себе поистине рукотворный памятник, вписавшийся в историю Горного Бадахшана как Зелёная симфония России. И есть все основания полагать, что
в будущем Памирский ботанический сад отметит и своё столетие, и вновь тогда прозвучат имена его создателей, которые трудились не ради славы, ради жизни на земле.
Остаётся добавить немногое. В 2013 году горы Памира включены в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Под защиту этой международной организации взяты уникальные виды фауны и флоры, которые занесены в Красную книгу и которые бережно сохраняются в Памирском ботаническом саду.