Александр Алиев __ ГОТИЧЕСКИЕ МИРАЖИ САРАТОВА
Московский литератор
 № 17 сентябрь, 2015 г. Главная | Архив | Обратная связь 


Александр Алиев
ГОТИЧЕСКИЕ МИРАЖИ САРАТОВА

     Саратовский край, как, впрочем, и всё нижнее Поволжье, с самого начала был весьма пёстрым по национальному и религиозному составу. Здесь жили русские, украинцы, мордва, черемисы, татары, казахи, калмыки, евреи, даже цыгане… Ряд улиц Саратова и некоторых уездных городов носил и частично до сих пор носит этнические топонимы. Одной из самых значительных здешних диаспор считалась немецкая.
      
     Массовому переселению немцев в Поволжье способствовали два Манифеста императрицы Екатерины II от 4 декабря 1762 и 22 июля 1763 года "О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают, и о дарованных им правах". Европейцы призывались обосновываться в "наивыгоднейших к населению и обитанию рода человеческого полезнейших местах Империи, до сего ещё праздно остающихся". В итоге же, остановились на Саратове, известном центре соляного и рыбного промыслов и волжской торговли.
     И вот, несмотря на грозные указы курфюрстов, запрещавшие выезд из германских земель, первые немецкие семьи из Вюртемберга и Лотарингии, Эльзаса и Баварии, Вестфалии и Саксонии, Силезии и Богемии потянулись в далёкую Россию. Группы завербованных во главе с вербовщиками стекались в порты отправки Гамбург, Любек и Данциг, откуда, по мере формирования партий, отплывали в Петербург, Ригу или Ревель. Затем зарегистрированных и принявших присягу на верность императрице и новому отечеству переселенцев отправляли специальными обозами через Москву до самого Саратова. Хотя среди иммигрантов встречались не только собственно немцы, но и австрийцы, швейцарцы, французы, голландцы, датчане, шведы, их всех называли немцами-колонистами.
     С 1764 по 1772 год по обоим берегам Волги и вдоль её притоков было создано 106 колоний, где проживало почти 24 тысячи человек. Крупнейшее заволжское поселение назвали Екатериненштадтом — в честь Екатерины II.
     Появление на этих землях иностранцев способствовало значительному хозяйственному развитию края во второй половине XVIII столетия. Отметим, что именно тут в России впервые стали выращивать картофель и табак.  
      
     Между тем собственно в Саратове вплоть до начала XIX века немцев было мало. По данным 1796 года их насчитывалось 137 человек, "из коих мужчин — 77 и женщин — 60". Сначала они проживали "на горах", между церквями Спаса Преображения и Духосошествия; там же возникли и постоялые дворы для колонистов, приезжавших в город по своим делам.
     Потом для немцев был отведён первый квартал Немецкой улицы, между Никольской и Александровской (ныне проспект Кирова между улицами Радищева и Максима Горького). Каждой немецкой семье отрезали  по 15 саженей земли в ширину и по 40 саженей в длину, на которой колонисты разбили сады.
     В первые годы своего существования община не имела ни священников, ни храмов. Для богослужений построили единый для католиков и лютеран молитвенный дом — недалеко от современного сада "Липки". Время от времени из колоний приезжали католический священник и лютеранский пастор, поочередно справлявшие богослужения. И тогда "сторож вызывал немцев всех вероисповеданий  в молитвенный дом, и, несмотря на религиозную рознь, лютеране и католики молились вместе: чужая сторона сплотила вероисповедания, доселе враждебные".
      
     Лютеране среди саратовских немцев всегда преобладали, поэтому они первые с дозволения императрицы и губернатора И.Г. Нефедьева начали в июне 1790 года строить для себя церковь на углу Никольской улицы. Строительство несколько затянулось, и освящён храм был только в 1793-м. Позднее, с увеличением числа прихожан, к зданию добавили хоры и колокольню. Примерно тогда же при церкви появилась школа для детей, а один из пасторов открыл даже гимназию, которая, однако, вскоре была закрыта.
     До середины 18оо-х годов пасторы находились на иждивении прихода, но сборов явно не хватало, поэтому старшины соединённой Евангелическо-Реформатской Церкви статский советник Юнгер и коллежский советник Майер обратились к властям с прошением о содержании пастора от казны. Прошение это впоследствии удовлетворили.
     В 1813 году в Саратов приехал Игнациус Фесслер — его назначили сюда на должность суперинтенданта и председателя Лютеранской консистории. Во время инспекционных поездок по немецким приходам губернии, находившимся до того времени без всякого надзора, он заметил множество беспорядков. Колонисты, по словам Фесслера, до такой степени были избалованы и испорчены нравственно, что по представлению сенатора Габлица, император Александр I учредил восемь смирительных домов, существовавших довольно долго.
     Не отличалось нравственными качествами и лютеранское духовенство. Пастор колонии Гримм (Лесной Карамыш) Фрюгауэр вёл порочную жизнь. Много шуму наделало дело саратовского пастора Карла Лиммера. Специальная комиссия, рассмотрев дела обоих служителей Церкви, лишило их должности.
      
     Положение стало меняться к лучшему с 1820-х годов, когда в губернский город из колонии Мессер (Усть-Золиха) Камышинского уезда в звании пастора Лютеранской консистории был переведён Иоганн Самуэль Губер — человек по-настоящему образованный и религиозный. Чтение латинских, греческих и германских авторов было его любимым занятием в кругу семьи. Однажды Губер предпринял попытку организовать типографию для выпуска церковной литературы, затем составил сборник церковных песен, каковые и сегодня поют в лютеранских храмах. Губеру принадлежит также подробное описание эпидемии холеры в Саратове в 1830-м. Его сын Эдуард закончил в Петербурге Корпус инженеров путей сообщения, стал известным поэтом, первым переводчиком гётевского "Фауста". Этот труд был очень хорошо встречен А.С. Пушкиным, В.Г. Белинским, И.С. Тургеневым.
     Из немецких семейств, обосновавшихся в Саратове, большой популярностью пользовались Шехтели и Е.П. Губва. Последний поначалу был маркёром, потом держал свой трактир и считался в числе самых азартных карточных игроков. Не имея детей, Губва отказал по завещанию 16 тысяч рублей лютеранской церкви и столько же жителям села Гололобовка (Денгоф), своей родины. Такого щедрого благотворителя среди здешних немцев больше не нашлось.
     В 1876 году саратовский купец I гильдии миллионер И.И. Зейферт соорудил за свой счёт во дворе храма корпус двухэтажной школы для бедных детей, которая и была открыта под названием "Зейфертовская школа".
     В тот же период началась капитальная перестройка самой церкви под наблюдением архитектора К.В. Тидена. Монументальное краснокирпичное здание в стиле зрелой немецкой готики при освящении получило имя Святой Марии. Особенно красиво смотрелась колокольня с остроконечным шпилем — она сразу стала главным ориентиром Никольской улицы. Храмовый зал обладал великолепной акустикой, голос пастора слышен был отовсюду совершенно отчётливо. А здешний приход являлся шестым по численности во всей России — около семнадцати тысяч человек.
     И вот что любопытно: кирха видела в своих стенах не только лютеран, сюда захаживали порою и те из саратовцев, кто с детства воспитан был в исконно православной семье. Вот, скажем, Владимир Михайлович Парусинов — купец II гильдии, один из наиболее состоятельных и деловых людей города.
     Каждый праздник, каждое воскресенье он — в церкви Сергия Радонежского. Молился, говел, исповедовался, причащался. А каждый поминальный день выстаивал молебен по родителям. На свои средства содержал небольшую богадельню.
     И в то же время ходил Парусинов и в лютеранскую кирху, сидел там на длинных скамьях, слушал богослужение. Ему говорили: "Что ж вы, Владимир Михайлович, эдак-то?.. Ведь, слава Богу, вы православный и от родителей таких же".
     Парусинов отвечал искренне, радушно: "И-и, батенька, не полагаю за грех. Бог — он един для всех. Зато орган-то могуч и царственен в звуках — заслушаешься. Да и хор тоже. Органу, говорят, под сто пятьдесят лет уже. Гессенских старых немецких мастеров. Слушаешь его, и будто сама история с тобою разговаривает. Возвеличивает он тебя. Как и звон наш церковный православный. Или вот всенощную новую недавно слушал — такой, знаете ли, хоральный массив. А лютеранское пение — напротив, что ангелочки, чистые, серебристые, хоть и слов не понять. Да и слова-то не больно нужны. И так понятно, о чём гласы ангельские".  
     Интересно, что почти три десятка лет лютеранская церковь Святой Марии и православная церковь-часовня "Утоли моя Печали" стояли друг против друга — только дорогу перейти.
     Но далее настали тяжёлые времена. Немецкий приход ликвидировали, а здание отдали под различные учреждения. Сначала тут размещалось отделение Госбанка, потом Филармония. Практически всё храмовое убранство растащили или уничтожили. Бесценный орган отдали в Консерваторию, где он вскоре пропал ни за ломаный грош.
     Перед войной на колокольне появилась первая в городе "бегущая" световая реклама: её, к слову, смонтировал родной брат моей бабушки, талантливый инженер Лев Александрович Крупенников. А в 1942-м, когда Саратов стал подвергаться налётам Люфтваффе, шпиль и верхнюю часть башни спешно разобрали, дабы лишить вражеских пилотов ориентира.
     Последним арендатором здания — вплоть до начала 70-х годов — оказался Саратовский театр кукол "Теремок". Когда же его перевели в другое место, старая кирха была обречена, увы, на слом. Рушили её, по воспоминаниям очевидцев, долго и нудно — ведь строили-то предки наши на совесть! Между делом разрушили ещё ряд домов вплоть до угла проспекта Кирова. Теперь тут высится новый корпус Саратовского государственного аграрного университета (раньше — Сельскохозяйственный институт).
     А лютеранская община? Она возродилась в 1990-е годы. Возродилась под прежним именем — Святой Марии — и церковь. Только стоит она теперь на другой улице да и выглядит иначе.  
      
     Католические и протестантские храмы придавали своеобразие и волжским иноземным поселениям. "К похвале саратовских колонистов должно сказать, что они весьма попечительны о церквах в своих колониях и одни перед другими соревнуются в том", — сообщает архивный документ.
     Уже в середине XIX века число немецких поселений перевалило за две сотни, с общим населением более 400 тысяч человек. И буквально везде шла замена возведённых казной при основании колоний временных молельных домов "прекрасными вновь строящимися церквами".
     Пик такого строительства пришёлся на 1860-1870-е и 1900-е годы, когда к проектированию привлекались профессиональные мастера. Именно эти храмы были да и теперь остаются главным олицетворением немецкого зодчества в Поволжье.
     Но, к сожалению, сохранилось их не более тридцати. И все они — разные: недавно отреставрированная небольшая, с элементами рококо, каменная кирха в Сарепте (пригород современного Волгограда), представительные, с влиянием классицизма, церкви в Марксе (Екатериненштадт) и Привольном (Варенбург), скромные деревянные в Сосновке (Шиллинг) и Подчинном (Кратцке)…
     Но самые замечательные — это те, что сооружались в готическом духе. Тогда Министерство внутренних дел разрешило Саратовской Конторе иностранных поселенцев руководить культовым строительством в колониях и пользоваться элементами традиционной европейской архитектуры.
     И вот "готическими" храмами обзавелись колонии Бэр (Каменка), Вальтер (Гречихино), Зельманн (Ровное), Мессер (Усть-Золиха), Герцог (Суслы), Шеффер (Липовка), ряд других.
     Мне довелось однажды попутешествовать к югу от Саратова и увидеть некоторые из таких кирх. Сразу отмечу: они в руинированном состоянии производят незабываемое впечатление. Эти стены из местного двухцветного кирпича, выложенные белокаменными деталями, эти стрельчатые арки и окна, витражи-розы, эти башенки с крестами… На колокольне липовской кирхи уцелели циферблаты часов и (что уж совсем чудо!) колокол. Под зданием есть подземный ход, идущий по селу и к некоторым домам. Говорят, что в этом лабиринте остались иконы, статуи и клады, спрятанные когда-то колонистами.   
     И если в областном городе немецкие архитектурные следы практически стёрты, то здесь, среди волжских просторов, встреча с готикой рубежа XIX-XX столетий потрясает словно мираж.
     Как сохранить подобное наследие? Немцев в Саратовской области осталось, увы,  мало, и официально памятники здешней немецкой архитектуры им не принадлежат. Хотя определённый шанс уже появился. В бывшей колонии Зоркино (Цюрих) предприниматель К.К. Лоор активно восстанавливает лютеранскую церковь Иисуса Христа, воздвигнутую в 1877 году по проекту берлинского зодчего И. Якобсталя. (Кстати, саратовская кирха была практически точной копией зоркинской.) Впрочем, использовать здание планируется исключительно как историко-культурный центр.