Проходит жизнь моя без дрязг глобальных тем. Живу, пишу, и есть уму работа. Не должен никому, за что спасибо всем! Дела семьи — заглавная забота. Я счастлив в жизни жить, да что желать ещё? Ведь, всё моё — со мной, — моя эпоха! Я честно говорю, когда мне хорошо, и честно промолчу, когда мне плохо. С друзьями близкими делю молчанья груз. Друзей всегда так много, и так мало... Но в дверь за милостыней дружбы не стучусь, и не
считаю дружбой что попало.
В чём честь — слегка умён. А может, не слегка. Всё, как у всех. И всё в порядке, вроде…
За исключением, пожалуй, пустяка… Пустяшного… Того, что… — ж и з н ь проходит.
Мне стало 75. Тост, может в самый раз: — За счастье жить, и — б ы т ь!
Друзья мои, — За нас!
МАЯКОВКА*
(микс)**
1
Маяковка — знамение "шестидесятых".
Революция духа — читают стихи,
Громогласно, у памятника горлохвату,
Пробуждая в себе океаны стихий.
И внимает толпа, и становится л ю д о м,
Загораются звёздами тысячи глаз!
Молодая с в о б о д а, рождаясь повсюду,
Жжёт г л а г о л о м сердца, и ведёт на Парнас.
И потребность немедля в з о р в а т ь с я стихами
Просыпается в каждом. За горло берёт!
Над толпой непрерывно часами и днями
Поднимает поэтов на свой эшафот!
2
Быть поэтом-горланом сравнительно просто.
Здесь тебя и поддержат, чтоб встал как-то выше.
Вот и я, словно гвозди вгоняющим в доски,
Напряжённо-звенящим голос собственный слышу:
"— Наконец-то всем обрыдло
Жить и быть послушным быдлом!
Заярёменная дрань,
Слушай, "быдло", строчек рвань!
По росе-то, по рассвету,
Я токую, я тоскую...
И скулю я, да люблю я,
Русь такую, растакую!
Море прозы — грех (сквозь слёзы).
Гроздья крика — гвозди лыком —
Распоэтная потня, трафаретная тратня!
Траться прошенность! Жизни брошенность —
В запорошенность... "
И тем же размером по кончикам нервов:
"— Поэта кратность — природы штатность,
"Природы штатность" — и нечем крыть!
Крыть "Быть, иль не быть?.." —
нашим: "Пить, иль не пить?.."? "
"В сердце стучит (как зашла — не выйдет)
Злобы тупая прыть.
Плёвое дело — всех ненавидеть.
Трудное дело — любить.
Хочется в чём-то стать власти вроде,
Стать палачу под стать.
Плёвое дело — казнить и гробить.
Трудное дело — прощать.
Жизнь такова — что ни день, то веха.
Местью ли жизнь столбить?!
Плёвое дело — не быть человеком.
Трудное дело — быть!.."
3
Ну и как же уйти от соблазна, при этом,
Сапогами пройтись по известным поэтам:
"Поэту много ль надо? Да — немножко:
В простом заметить полный смысла вид, —
Что к детской растопыренной ладошке
Кленовый лист, сорвавшийся, летит...
Такой же растопыренной ладошкой! "
А наши поэты рублями согреты,
Как компресом прыщавый выступ!
Я призываю: — Долой поэтов!
Да здравствуют поэзисты!
Прочь гонорары — торговлю чувством,
Строчек подсчёт и ценза урез!
Сворачивайте поэты в новое русло —
В мир бескорыстных, безгрешных п о э з !..
4
Тут же стащили вниз, прямо зА руку:
— Хватит! (коль, сам же: — "Поэтов долой!..")
Неинтересно! Лозунги старые!..
Значит — с у д ь б а , и пора мне домой…
"Я снова ухожу в далёкое "сегодня",
Покинув дом родной — неблизкое "вчера",
Чтоб снова день за днём вариться в "преисподней",
В которой навсегда остаться бы пора...
Всё просто, как штаны пожарника с брандспойтом,
И серо, как штаны, и сшито на века...
Всего лишь шаг шагнуть... Всего лишь шаг... Всего-й-то,
И кепочкой махнуть... И пробурчать: — Пока!.. "
У-х о-ж у !.. Чей-то голос доносит прощальным,
Догоняющим, будто зовущим назад:
"— Ночью спят!.. Ночью люди — горизонтальны.
Лишь поэты и памятники — вертикально стоят! …"
5
Маяковка при-шестидесятых годов...
Среди толп обладателей взглядов горящих —
Монумент Маяковского. Всплесками слов
Здесь творилась прививка. Наконец, — н а с т о я щ и м .
*) "Маяковка" — идиома, означающая площадь Маяковского в Москве, где у памятника Вл.Маяковскому на исходе 50-х годов, знамением наступающей гласности, происходили самодеятельные, прилюдные чтения поэтических произведений как известными, так и начинающими авторами, перед многочисленными толпами народа… (о себе скажу, перефразируя Пушкина: "Там некогда (читал) и я…").
**) "микс" — смесь разноформатных литературных произведений, связанных общим сюжетом.
ВРЕМЕНА ГОДА
(микс)
1. ЗИМА
Неслышные
поэту Максиму Замшеву
Неслышные, пушистые, летят снежинки чистые,
Кружатся заворожено, замедленно, как жизнь…
А в тишине со скрежетом опять лопатой режет лёд
С безжалостной прилежностью приехавший киргиз.
Зовут как? — "Алик. Город Ош. Работы дома не найдёшь..."
Он смотрит настороженно… И это — тоже жизнь.
Улыбка — для прохожего. Уборка — как положено.
С утра скребёт простужено. Чтоб выжить и прожить…
Неслышные, пушистые, летят снежинки чистые…
Не зная, что в своей з и м е
летят к погибели, к в е с н е .
2. ВЕСНА
Наступление
поэту Владимиру Бояринову
Под барабанный, страстный бой капели
Весна, потягиваясь, щурит солнца глаз.
Из-за кордона южных параллелей
Как будто в нехоть одаряет нас.
Сугроб ползёт, меняя очертанья,
Вжимаясь в землю, как чужой солдат.
А по нему, в упор, смертельной бранью
Шрапнелит дождь который час подряд.
Пробил снега до черноты бугорной —
Корой берёзок смотрятся дола.
Грачами избы стайкою соборной
Расселись по ранжиру вдоль села.
Теплынь сквозит, и простужает сразу.
Шумит капель с насупившихся крыш.
"Ах, ёш-те! " — вздохом оборвало фразу.
Что говорить?! Ждёшь, смотришь и… молчишь.
.....................
Молчишь: — в е с н а !.. А в мыслях где-то
Уже живёшь срединой л е т а .
3. ЛЕТО
За перелеском
поэту Юрию Куксову
За перелеском перепутье всех дорог.
Я не хотел бы уходить из перелеска
Вдали от вороха забот и всех тревог
Свободней жить, и дышится прелестней.
Здесь вольной птахой подпевает ветерок,
Согласно в лад листвой шумит берёзка.
Комарьим маревом колышется тенёк,
Звенит кузнечик дискантом подростка.
В болотце высохшем, ступая в шубы мха,
Пройдусь спокойным, журавлиным шагом.
Куст отклоню рукой, подальше от греха,
И свежесть охмеляет пряной брагой.
Замру на миг, как гость нежданный, затаясь,
И сущность этой жизни принимая,
Забуду напрочь, где какая в мире грязь...
Здесь — истина проста, и тем святая:
На перепутье всем — всегда поможет Бог
Несложным выбором, для каждого посильным.
Ну, а по мне в с е г д а — дороже всех дорог
Приятельская суть шелков ковыльных.
Божественно бы — л е т о м отдохнуть,
Пред тем, как о с е н ь твой продолжит путь.
4. ОСЕНЬ
Осенняя пора
к * * *
Осенняя пора — вот всё, что мне осталось.
Кленовый лист кружит над пропастью двора...
А для меня моя прогулочная старость
Ледком осенних луж хрустящая пора.
Над осенью плывут кленовых листьев ноты,
Срываясь в кружева со скрипочки судьбы.
А для меня звучит их реквием полёта
Призывом навсегда в небытие убыть.
Я знаю, что в тебе борьба игры и чувства,
И что тебе самой не разрешить их спор.
А для меня твоё волшебное искусство
Упущенным годам упрёк и приговор.
Ты голосом любви, чарующим всё странней,
В поклонниках своих восторженность зажгла.
А для меня алмаз, сверкнув игрою граней,
В огне прошедших лет сгорел уже дотла.
Лишь память загрустит аккордным перебором,
Струится странность струн, и в резонанс — строка.
А для меня во всём — щемящий хруст укора
Стекла осенних луж — некрепкого ледка.
БЫВАЕТ…
Леониду Ан. Сергееву и всем моим друзьям в ЦДЛ
Бывает, что слова приходят только раз,
Теряясь в повседневности нечуткой.
Прекрасные, как жизнь, в случайный звёздный час,
Как редкая, сверкнувшая минутка.
И я в таких словах всё силился найти
Свой смысл на перепутьях жизни серой,
И звёздами в конце тоннеля и пути
Приковывать слова стал. Стал "Гомером".
По сути, стал глупцом. Чьим смыслом стала дурь —
Бессмысленная напрочь трата жизни.
И то, что я банкрот рифмованных халтур,
Лишь факт, который мной давно уж признан.
Среди банкротов слов меня всегда поймут —
Я в публике читателей друг друга,
В глубинах ЦДЛ, запойный словоплут
Подвально-небожительного круга.
А жизнь уже прошла, и нет в ней новых слов,
Они прощальной журавлиной стаей
Курлычат в вышине, наверно про любовь…
Сергеев Леонид сказал: — Бывает…
Мы, словно те слова, сюда приходим впрок,
Сверкнув недаром прожитой минуткой,
Песчинкой среди всех, мы как в часах песок —
Ничто для повседневности нечуткой...
МОЙ ТИХИЙ МИР
Есть тихий мир моих стихов простых,
Где берегами — грусть моя и радость…
Лес, тишина и птичий гомон в них,
Рассветов свежесть и закатов бражность…
Мир всех людей, и близких, и иных,
Чьи души временем кривым не исказились,
И в свитках бытия стихов моих
Присутствием своим явили милость.
В них жизнь моя, похожая на миф,
С неточным ритмом, смутной целью страстной,
С зеркальной простотой глагольных рифм,
С неброским шармом рифмы ассонансной.
Мой мир в мирах, в надеждах и судьбе,
Любовь отчаянная, омутное горе,
Дорога общая и преданность тропе,
Бессмысленность привитых "ай эм сори".
В них говорю на языке полей,
Пишу дождём пейзаж осенней рани,
Пою под крик прощальный журавлей,
Дышу туманами седых воспоминаний.
Смеюсь с разбуженным журчанием ручьёв,
Смущён дотошной вседозволенностью ветра,
Освистан им же. И под звон колоколов
Обласкан нежностью весенней первоцвета.
На языке любви признания дарю,
С восторгом юноши послушным воском таю,
И не спешу по жизни к декабрю,
На год став старше каждым Первым мая.
В стихах я откровенен до конца,
Не жажду ни страдания, ни славы,
Ни лавров, ни тернового венца,
А просто — счастлив. Может быть, по праву.
В ЛЕСУ
В лесу, в тишине, где теряется взгляд
Средь тысяч былиночек разных,
Где долго тебя так и тянет назад
К просторам вернуться прекрасным.
Вдруг что-то задержит на миг, как на час,
На час, как на сутки, на годы…
Но, всё-таки, что же так держит здесь нас —
Гостей из просторов свободы?
Здесь свет — полусвет, да и тьма — полутьма.
Разбросанность тысяч растений,
Одним здесь отчизна, другим здесь тюрьма,
А нам — микромир приключений.
Мир рядом совсем, сделай только лишь шаг,
Мир низшего ада и рая.
В нём ты, как колосс, как нежданный варяг,
Являешься, хрустко ступая.
Быть может единственным Богом для них,
Всей жизни единственным шансом.
Почувствуй, что ты — их единственный миг
Контакта с Вселенной, с Пространством!
Так в нашем сознании — в нашем лесу,
Появится вдруг одиночно,
Мгновением, нам заменившим весну,
Всю жизнь оправдавшая строчка.
МОСКВА
Когда поутру дворник смирный
метлой вышаркивает пыль,..
Когда шурша асфальтно-шинно
несётся вдаль автомобиль,..
Когда, летя навстречу, манит
зубчатость челюсти Кремля,
и злато-купол злато-пламень
дарит как царь, взамен рубля,..
Когда на набережной краем
зардеет латанный гранит,
и солнце в крышах засверкает
и мир Жар-птицей озарит,..
И — "Утро красит нежным цветом…",..
И день встаёт: "Иду на Вы !..", —
Ты вдруг становишься поэтом —
безвольным пленником Москвы.
МОЙ ПАРИЖ
Ну, здравствуй, Париж! Я здесь не был все 70 лет,
Родившись в Москве, в первомайский парад "под фанфары".
Как ждал ты меня через годы и тысячи бед,
Сквозь тысячи дней, под шансон и аккорды гитары!
Ты чист, и умыт, всем приятен твой лоск мостовых,
Дома и соборы плывут по глубокому небу,
Бьёт солнечный дождь с куполов близ каштанов густых…
Ах, как же давно, старина, у тебя я здесь не был.
Таких же, как я, запоздавших к тебе, и не счесть,
Ты светел улыбками встречных, чуть сдержанных тоже.
Кофейный, густой аромат зазывает присесть
К свободному столику тысяч бистро для прохожих.
По берегу Сены полно, как грачей, парижан —
Расселись у самой воды, обрамлённой гранитом,
И машут руками туристам из множества стран,
Плывущим в снующих судёнышках с первым визитом.
А там вдалеке, за застёжками многих мостов,
Взметнувшись порывом, застыла задумчиво башня.
Ажурной красавицей Эйфеля — символ без слов
Парижа и Франции. Вызовом небу бесстрашным.
Парижских дворцов и соборов торжественный вид
Потерянных в прошлом, и счастливо найденных нами ж.
И гордость вселенская в сердце щенком забомжит,
И в горле комок. Я с тобой, мой Париж! Ты же знаешь!
А ночь незаметно и властно накроет дома,
И окна зажжёт, и огни разольёт по бульварам.
И снова улыбок сидящих в кафе полутьма,
И свет от улыбок прохожих на улицах старых.
А утром в Париже недолгая, робкая тишь
Вуалью невидимой всюду и всё покрывает,
Несмело шепча: мой Париж, мой Париж, мой Париж… ,
Уже в предвкушенье восторгов щенячьего мая.