* * * Посожалеем дома за обедом:
Какие мы профукали победы,
Какие люди нарождались тут! —
И подадимся каждый в свой закут.
Природа гневается: засуха и ливни,
Наш урожай до осени погибнет
И вырастут репей и лебеда,
И постучится в каждый дом беда.
А до тех пор в обыденной беседе
Мы не заметим горестей соседей,
Пропустим дни, как воду в решето,
И лишь в конце возопием:
— За что?!
* * *
Вот она — родина малая,
Недалеко от Москвы:
Яблоко алое-алое
Светит из тёмной листвы.
Небушко синее-синее,
Светлых берёз корогод,
Хлебушко сытное ситное
Кормит меня целый год.
К ночи окошки весёлые
Вспыхнут в нагретом дому,
Между окрестными сёлами
Песни окутают тьму.
Тихо в сиянии месяца
Спит за околицей конь,
Девки до зорьки невестятся,
Парни терзают гармонь.
Доброе что-то, хорошее —
Было оно или нет?
Это всего только — прошлое,
Тёплый из детства привет.
* * *
Я верю простому печному огню,
Печальную музу из дома гоню,
Довольно печали на свете!
Но светлая муза не явится мне,
И радости искорки тают в огне,
Да радость ли — искорки эти?
Душа нестареющей болью полна,
Не стоят и строчки вражда и война.
Белеют пустые страницы,
И их покрывает вечерняя мгла,
А мне, чтобы я унывать не могла,
Весёлая мама приснится.
Я маму не помню весёлой такой.
Утешит, погладит прохладной рукой,
Заставит меня улыбнуться.
Тогда я поверю в спасительный свет,
Где места печалям и горестям нет,
Где вечные строки поются.
И матери наши смеются.
* * *
Девушка пела в церковном хоре…
А. Блок
Женщина пела в церковном хоре…
Две-три старухи — какой там хор!
И церкви не было. Было горе,
Да гроб, да слезы, да чистый двор.
Да и не пели, а отпевали.
Попа не звали — в такую глушь!
Подругу ждали иные дали,
Не эти пашни, где пыль да сушь.
…И был там голос! Да, был там голос —
Не предназначен для похорон.
Как будто с телом душа боролась —
Так был наполнен и страстен он.
Женщина пела и всех роднила,
И всем живущим была своя.
И воскрешала, не хоронила
Звенящим: "Жизнь бесконеч-на-ая!"
* * *
Раскаленный песок и босые ступни,
И в полуденном воздухе злые слепни
Заставляют в прохладу воды погрузиться.
По-щенячьи проплыть по теченью реки
Я могла бы с другими наперегонки,
Но с высокого берега мама грозится.
…А теперь этот мир безвозвратно далек.
И холодный поток по теченью увлек,
И приходится в море житейском качаться.
Но волна захлестнет или омут завьет —
И невидимо с берега мама зовет,
И кричит, и не может никак докричаться…
* * *
Холмы за деревней неброски —
Колючки, бессмертник седой,
Да краешком поля — березки,
Да возле — полынь с лебедой.
С древнейших времен и поныне
Считается — Боже ты мой! —
Что ветка сушеной полыни
Укажет дорогу домой.
Родительский дом и ограда,
И пение звезд по ночам…
Я знаю, родня будет рада
Моим благозвучным речам.
И мне никого нет дороже.
Но все же — зачем сквозь года,
И душу, и память тревожа,
Я рвусь одиноко туда,
Где осень, наследница лета,
Готовит природу к зиме,
И родины сирой примета —
Бессмертник растет на холме?!
ЖЕНА ПОЭТА
Счастливей доли этой нет —
В твою судьбу вошел поэт
(Как будто ветер дунул)…
Его покрепче обними
И все, что он сказал, пойми,
Пойми, что он подумал.
На первый зов его спеши,
Когда он пишет — не дыши,
Не говори ни слова.
Не потревожь и не задень…
А завтра будет новый день —
Все повторится снова.
Вот привели его стопы
На суд восторженной толпы.
Уйди! Не засти света!
От слов его земля дрожит!
И не тебе принадлежит
Теперь душа поэта.
Оставь его для всех сейчас,
Но жди, что твой наступит час.
Когда поэт печален,
Омыв его нетрезвый лик,
Скажи ему, как он велик,
Любим и гениален!
Но вот он умер. Ты — вдова.
Так повторяй его слова,
Стихи и ощущения.
И все равно ты не права,
Что умер он, а ты жива.
И нет тебе прощения!
ПРАЗДНИК ОДИНОКОЙ
Нагрузила пальцы кольцами,
Накрутила косы кольцами,
Позвенела колокольцами
Плача, смеха ли?!
Погремела шкафа дверкою,
Налила настойку терпкую,
Взяв стакан, мигнула зеркалу:
— Ну, поехали!..
РУССКАЯ БАБА
Мужик опять в загуле,
А было — гладь да тишь.
Но, как грозу в июле,
Загул не отвратишь.
Терзают детки-бедки,
А ты им песни пой!
…Ночуешь у соседки —
У мужика запой.
И будешь бестолково
Побитое латать,
Любя его такого,
Каким он мог бы стать.
Его же песня — спета!
Он будет пить и злеть.
А ты его за это —
Жалеть, жалеть, жалеть…
* * *
Знаю, не вечно продлятся они —
Эти пронзительно-светлые дни.
Но, доверяясь ладоням твоим,
Радуюсь,
радуюсь,
радуюсь им!
И почему-то не боязно мне.
Так, догорая в последнем огне,
Осень, красу на погибель неся,
Светится,
светится,
светится вся!
* * *
Я задыхаюсь в городе, когда
Толпа гудит, грохочут поезда,
И чувство локтя — минус, а не плюс,
Пожалуй, я домой потороплюсь.
"В деревню, в глушь!" — не праздные слова,
Здесь воздухом проветрена молва,
Прохожих двое-трое — все родня,
Похожи — два-три века, два-три дня;
И на посту за створками окна —
Знакомый космос и родная тишина.
* * *
Вот жизнь моя за строчками тетради
(Компьютер, ты немного опоздал).
Стихи писала, но чего же ради? —
Ведь этот мир Господь уже создал!
И в нём, таком богатом и великом,
Мой малый мир — не более зерна.
Он просиял лишь отражённым бликом,
Я не была поэзии верна.
Душою я ещё не постарела,
Не отгремела чувств моих гроза.
Но как же ярко рукопись горела!
И время усмехалось мне в глаза.
|