СЛЕД ПОЭТА
     Когда над головою грянет  гром
     И,  кажется, что мир погряз в тенетах,
     Беру я с полки лермонтовский том
     И ухожу с ним странствовать по свету.
      
     Мне с ним легко — немолчный разговор.
     Из спутников  он — собеседник лучший.
     Как я, он любит цепи снежных гор
     И  взгляд  кавказцев молчаливо-жгучий.
      
     А в тех местах, где побывал поэт,
     В военной форме иль  в одежде  горца, —
     Там навсегда его остался след,
     Великого — от Бога — стихотворца.
      
     РАЗГОВОР С ПОРТРЕТОМ М. Ю. ЛЕРМОНТОВА
     С портрета смотрит он, в глазах —  укор.
     Глядит  мне в душу,  вопрошая будто:
     "Как душу, полюбил я чудо гор,       
     А ты, сын гор, зачем сбежал оттуда?
      
     Я был кавказцам верным кунаком,
     Любил их форму, вольность,
     верность чести;
     На их добро я отвечал добром
     Или стихом без страха или лести.
      
     Хотел укрыться я за цепью гор,
     Искал свободы личной, как у горцев…
     Но вынесен верховный приговор:
     Закрыть вопрос со мною — стихотворцем.
      
     И вот — барьер. И первый выстрел мой.
     Но я — поэт, а не убийца  мелкий.   
     Стреляю в сторону. И — выстрел роковой.
     Да, мой противник парень очень меткий.
      
     Возликовали  царский двор и знать:
     "Навек заткнули пулей рот поэта.
     Теперь любой  "писака" будет знать:
     Нельзя чернить дела  двора и света".  
               
     Убийцей стать не мог я, ведь  Пегас
     Меня бы сбросил с  высоты Олимпа.
     Тогда мой стих, роман или рассказ
     Вы б посчитали  простенькою  липой.
      
     Печально смотришь на меня, кунак,
     Как будто только что со скорбной тризны.
     И предок твой мне никакой не враг,
     А  гражданин моей большой Отчизны.
      
     Но все же он тогда  меня не спас,
     Не заслонил своей могучей статью,
     Не стал бронёю  солнечный Кавказ
     Между поэтом и продажной  знатью.
      
     Как песнь Отчизны, я любил Кавказ,
     Воспел его вершины и народы.
     Однажды и навек  меня  потряс
     Великий  вид прекраснейшей природы.
      
     Как повествует эпос, сам Господь
     Кавказ  готовил ангелам в награду.
     Но людям  отдан он за труд и пот,
     За преданность, за верность и отвагу.
      
     Боялся двор пророчеств и стихов -
     Разоблачений, как "На смерть поэта",
     Или призывов  сбросить цепь оков.
     Ведь  во дворцы и так грядёт вендетта.
      
     Я предсказал, что над  главой  господ
     Занесена острейшая секира,
     Что "грянет год, России черный год"
     И  содрогнётся в ужасе полмира.
      
     Тогда уже не нужно будет слов.
     Наступит день — я в это верил свято! —           
     Что значит гнев народа, не рабов, —
     Тогда поймут наперстники разврата.
      
     Пока ж они — заложники мечты,
     Что  верят в жизнь безоблачную слишком.
     Но жребий им отмерен. Впрочем, ты,
     Потомок, знаешь — и не понаслышке.
      
     Мне дар провидца ведь недаром дан —
     И не предвидел свой конец  я разве?
     Мне  смертным одром стал не Дагестан,
     Но все же смерть я принял на Кавказе.
      
     Где я убит — высокий  обелиск,
     И сам Машук  стал памятником вечным.                                    
     Кавказцы чтут меня за  честный  стих,
     И я им благодарен  бесконечно …"  
      
     Умолк поэт. Печальные глаза
     Глядят мне в душу — аж мороз по коже!
     Прошли года. Закончилась гроза.
     А боль саднит, доселе сердце гложет.
      
     Закончен наш печальный разговор,
     Но как гнетёт меня  доселе это.
     Прости меня и цепь Кавказских гор!
     Прости, поэт…
                             Я не дождусь ответа…    
      
     ГОВОРЯЩЕЕ ИМЯ — РАСУЛ
     Кто сказал, что в этом крае дивном
     Навсегда умолк ашуг-поэт,
     Что ушел за журавлиным клином
     В край, откуда возвращенья нет,
      
     Что навек осиротела лира,
     Коль покинул сонм живых Расул,
     И теперь, оставшись без кумира,
     Дагестанский захирел аул?
      
     Нет, неправда это, лжепророки!
     Жив поэт, вы слышите, в стихах!
     Знают это горные дороги,
     Что ведут в заоблачный Хунзах.
      
     Знают это белые вершины,
     Что с такой любовью он воспел.
     Знают это мудрые мужчины,
     Знает даже маленький пострел.
      
     Может, этот дагестанец юный
     Эстафету подхватить готов —
     Зазвенят тогда кумуза струны,
     Славя Дагестан — страну отцов.
      
     Может быть, с годами пострелёнок
     Станет так же, как Расул, велик,
     Ведь недаром с первых же пелёнок
     Слышит он гамзатовский язык.
      
     Знают это гордые горянки,
     Коим посвятил Расул свой лучший труд…
     И на самом дальнем полустанке
     Журавлей гамзатовских поют.
      
     Он в наследство всем оставил имя,
     Книги, песни, веру в Дагестан.
     Что сравнишь с богатствами такими?
     Это — самый крепкий в мире стан.
      
     И всегда в сердцах и мыслях с нами
     Мудрый горец и его аул,
     И приют последний — серый камень,
     На котором выбито: Расул.
      
     Нет на нём витиеватой вязи,
     Нет перечисления наград.
     От того он приземлённей разве?
     Имена и сами говорят.
      
     КОГДА УШЕЛ БОЛЬШОЙ ПОЭТ
     Он никому не застил свет,
     Казаться не хотел умнее.
     Но вот ушел большой поэт —
     И стало на земле темнее.
      
     Хором-дворцов он не имел,
     И не копил кубышку сроду
     Он просто жил, творил и пел,
     И жизнь свою отдал народу.
      
     Гордится толстый имярек
     Что нажил "честно" миллионы.
     Откликнулся он в волчий век
     На бедного народа стоны?
      
     Поэт же, ненавидя тишь,
     Оставил слово высшей пробы.
     А что оставит нувориш?
     Дома, сберкнижку или злобу!
      
     Поэт — ведь он, как и пророк,
     Пусть поступал не всем в угоду.
     Но стих, которым правил Бог,
     С любовью отдавал народу!
      
     Он никому не застил свет,
     Казаться не хотел умнее.
     Но вот ушел большой поэт —
     И стало на земле темнее.