* * *
На поле Бородинском тишина.
Лишь шепчутся некошеные травы,
Как будто не гремела здесь война
И враг не забирался вглубь державы.
Мы рады бы в Россию не пускать
Ни конных оккупантов и ни пеших,
Но лезут, позабыв про отпуска,
Чтоб грабить, жечь, насиловать и вешать.
Нет, от врага уже не уползёшь,
От схватки никому не отвертеться —
Когда страну пронзит как острый нож
Сквозь рёбра к замирающему сердцу.
Встаёт мужик за свой крестьянский двор,
За веру, за семью. Заточит вилы…
И нет во всей Вселенной до сих пор
Его сломать способной вражьей силы.
Не за генсека и не за царя,
А просто за поля своей Отчизны.
На поле этом памятном не зря
Оставлены бесчисленные жизни.
Двенадцатый и сорок первый в ряд,
Ядром убиты, крупповским снарядом,
Герои разных войн лежат,
Но в памяти они навечно рядом.
ВЕСНА 1914
Блеск серебряный тускнеет
Кокаином и абсентом,
А рожна какого нужно
Творческим интеллигентам?
Отчего там, в сельских храмах,
На иконах плачут лики?
Может завтра в куче хлама
Ляжет мир, согласьем зыбкий?
.................................
Спят последние монархи
Императоры, султаны.
Снятся им чужие страны,
Видятся чужие плахи.
Был бы повод. Спичка — порох.
Арсеналы, как ежихи,
В ожиданье схватки скорой,
Ощетинились, но тихи.
Чёрный ангел над Европой
Развернул, как крылья, тучи.
.................................
Ну, чему нас войны учат?
Лишь поглубже рыть окопы.
Ствол длиннее, толще гильзы,
И ещё токсичней газы.
Не жалеть чужие жизни.
А добру? Добру — ни разу.
В ПОИСКАХ КОНСЕНСУСА
Когда читал тебе Петрарку,
Ты мне банальности твердила,
Что прополоть забыл я грядку;
На то нужна мужская сила?
Я про Фому, ты про Ерёму,
Я про сонеты, ты про лук.
Вот Блейк тебе наводит дрёму,
А Дядя Стёпа лучший друг.
И на фиг сдался этот Огден,
О`Нил достал тебя уже,
Тебе по нраву Робин-Бобин,
И примитивный Беранже.
Но вот, как Бродский был зачитан,
(Реально в нём консенсус зрел)
Так ты, хотя была сердита,
Борща плеснула, чтоб поел!
РОЖЬ ИЛИ ЕЩЁ РАЗ О ПАТРИОТИЗМЕ...
Снятся часто, снятся долго,
Снятся сразу, как заснёшь:
Сосны в поле и дорога,
Поспевающая рожь.
В детстве там ходили ножки,
До начала сентября...
Видел, вроде, на обложке
На шкатулке кустаря,
На вокзалах в рамах старых,
В переплётах толстых книг,
Гобеленом на базарах.
Вот запомнил и привык.
Что под южным жарким солнцем
Как заснёшь на лежаке,
И когда душа трясётся,
Прикорнув в грузовике,
И когда завяз в сугробах...
Почему — и не поймёшь —
Снятся поле и дорога,
Поспевающая рожь.
Говорят, наивно это.
Ностальгией приболев,
На другом конце планеты
Надо думать о Кремле,
О вождях, об их тревоге,
О победах, о боях.
В крайнем случае, о Волге
И святых монастырях.
О космических ракетах,
Об учёных и врачах,
Об артистах и поэтах,
И о доменных печах.
За престиж болеть немного,
И во сне кричать: "Даёшь!"
Снятся ж поле и дорога,
Поспевающая рожь.
КЛИПЕРА
До Шанхая путь неблизкий...
Что ведёт суда в Шанхай?
Очень любит люд английский
Распивать китайский чай.
"Катти Сарк" и "Фермопилы"
Поднимают паруса,
Это значит с новой силой
Спор за скорость начался.
Чай — отрада, чай не пища.
Пьёт эсквайр, пьёт купец.
Любят чай банкир и нищий,
Королева, наконец…
Холст пузатится на реях,
Скрип штурвала и руля…
Спорят, кто из них быстрее,
Два британских корабля.
ПОЛНОЛУНИЕ
На полнолуние беда:
В окошко кельи одинокой
Из чёрной тьмы глядит всегда
Ночи всевидящее око.
Сквозь неумытое стекло,
Сквозь не постиранную штору,
Глядит внимательно и зло,
Глядит с угрозой и укором.
Все учтены грехи мои…
По списку каялся, и скопом,
Перед Всевышним и людьми,
Пред картой Мира и Европы
Да хоть бы голову склонить!
Подушка взбита, наготове…
Но ищет, в чём себя винить,
Моя измученная совесть.
ПЕРЕВОД
Уильям Блейк
Ангел
Мечты мои... Была я девой,
Себя держала королевой.
Хранил меня мой ангел кроткий.
А я, с упорством идиотки,
И ночью плакала, и днём.
Он слёзы на лице моём
Стирал, а я торжествовала,
Но радость тщательно скрывала.
Покорно выходки терпел...
Не выдержал и улетел.
Я поздно слуг вооружила,
Ушёл, ушёл, ушёл мой милый
Недавно он пришёл опять,.
А что могла я показать?
Морщины на лице и шее,
И волос, что снегов белее...