В 1842 году русский критик, публицист, историк и поэт Константин Сергеевич Аксаков выпустил в свет эмоционально написанную брошюру "Несколько слов о поэме Гоголя "Похождения Чичикова, или Мёртвые души". На неё со всей пылкостью откликнулся "неистовый Виссарион", завязалась горячая полемика. Казалось бы: какое отношение эта сугубо критическая дискуссия может иметь к политике, тем более — современной? Здесь не время и не место разбирать положения аксаковского текста и нападок Белинского, однако некоторые соображения, касающиеся нынешней украинской проблематики, заставляют лишний раз напомнить об этом сюжете.
     Вообще говоря, нельзя не заметить, как актуализировалась фигура Николая Васильевича Гоголя в связи с драматическим развитием ситуации на его родине. Гений прозаика никогда не подлежал сомнению. Но сегодня писатель, родившийся в Великих Сорочинцах Полтавской губернии, начавший карьеру в нашей северной столице и умерший в Москве, представляется крайне интересным, потрясающе современным человеческим типом. В его личности, как в зеркале, отражаются многие злободневные проблемы нынешней геополитики.
     Так вот, подводя итог своим рассуждениям, Константин Аксаков утверждает: "Малороссия — живая часть России, созданная могущественным великорусским духом; под его сени может она явить свой характер и войти, как живой элемент, в общую жизнь Руси, объемлющей равно все свои составы и не называющейся Великоруссиею... но уже Россиею. Разумеется, единство вытекло из великорусского элемента; им дан общий характер; за ним честь создания; при широком его размере свободно может развиваться всё, всякая сторона, — и он сохранил своё законное господство, как законно господство головы в живом человеческом теле..." Далее выдающийся славянофил (не русофил, заметьте!) пишет о том, что приход Гоголя к русскому языку был естественным шагом, но он привнёс в него колоритный малоросский элемент.
     Как видим, более полутора столетий назад мыслитель даже не упоминает о таком названии, как Украина. Дело в том, что тогда именно этот топоним воспринимался как уничижительный для такого обширного и богатого края. И наоборот — обозначение его, как Малороссия, приподнимало значение народа и территории, им заселённой. Так думали не только в Москве и Санкт-Петербурге. Этой точки зрения придерживались лучшие умы Киева, Харькова, Одессы. К сожалению, на рубеже веков и тысячелетий эта здравая позиция подверглась массированным идеологическим атакам.
     Несколько лет назад мне посчастливилось отдыхать в болгарском городе Созополе. Там, во время морской прогулки я разговорился с капитаном (и хозяином) катера, на котором мы обогнули два острова — небольшой и совсем маленький. На вопрос, как они называются, он отвечал: "Святой Иван и Святой Пётр".
     — А что там находится?
     Капитан сказал, что там находится птичий заповедник, есть маяк, присутствуют пограничники. А потом с грустью добавил:
     — Когда-то тут располагался православный монастырь Пресвятой Богородицы, но его несколько веков назад разграбили запорожские казаки…
     Спору нет, нельзя на сто процентов доверять мнению "морского волка". Ведь не профессиональный историк же он. Тем более, что в туристических проспектах пишут, что монастырь разграбили турки. Словом, темна вода во облацех. Но если вспомнить о первых "подвигах" донского казака Стеньки, то становится не до шуток. Сколько лет наши исторические писатели чуть ли не восторгом рассказывали нам про его поход "за зипунами". А ведь речь шла всего-то об ограблении каспийского побережья Персии...
     И всё-таки присутствие в народной памяти такой информации весьма симптоматично: слишком уж всё это похоже на правду. И вот что опять получается: когда этнос, проживающий на Украине, воспринимал себя как Малороссию, он тяготел к Москве и Санкт-Петербургу, когда он считал себя Украинской Советской Социалистической Республикой, — то противостоял немецко-фашистским захватчикам, строил Днепрогэс, Запорожсталь и космические двигатели. Когда же в нём преобладал менталитет древних укров, он пускался во все тяжкие, предпринимал агрессивные захватнические вылазки, вступал в бандеровскую армию, а сегодня — направляет агрессивные батальоны на мирных жителей Донбасса и сладострастно упивается контейнерной люстрацией.
     Диковатые обычаи украинских предков, фактически, стали притчей во языцех. Но если забавы гоголевского Тараса Бульбы и его репинских соратников, пишущих прославляемое по стилю письмо турецкому султану ещё могут вызвать улыбку, то бесчинства, которыми отметили себя Богдан Хмельницкий и его воинство, вызывают самое настоящее оцепенение. Хотя, конечно, противостоявшая ему шляхта тоже не отличалась гуманностью.
     Рассказывая о малороссийских песнях, Гоголь с оттенком удивления писал о том, что в них порой звучат такие пронзительные взвизги, как будто злодей вырывает из материнских рук дитя, чтобы со зверским смехом расшибить его о камень. К сожалению, эти слова последнее время вспоминаются всё чаще и звучат всё злободневнее. Особенно, когда видишь трупы мальчиков на краю футбольной площадки... Порог жестокости сегодня уже перейдён и Украине сейчас не до песен. Тем более — песен Макаревича и Арбениной (нет на неё героя из лермонтовского "Маскарада"!).
     Сегодня, когда каждодневные сообщения о зверских выходках против живых людей и памятников встречаются с самым тяжёлым чувством, понимаешь, что история никого ничему не учит. А жаль. Если бы мы внимательнее и вдумчивее всматривались в глубь веков, то многих опрометчивых поступков.
     Впрочем, потомкам и последователям древних укров нелишне вспомнить, что история — довольно вздорная и мстительная особа. Иначе говоря, люстраторы всегда рискуют в будущем стать люстрируемыми.