Очередное снятие остатков наличия денежных средств в кассе Стройтреста, проведённое бухгалтером Максимовой по инициативе главбуха Воробьёва, показало недостачу семи тысяч рублей. Материально ответственный кассир Корнеева не согласилась с таким выводом и потребовала ревизию. Воробьёв по этому поводу выразил своё недовольство и вызвал к себе Корнееву.
— С чем вы не согласны, Надежда Ивановна? С выводом бухгалтера или с полнотой её работы по снятию остатков? — спросил он, нахмурив лоб, имеющий своё продолжение до самого затылка в виде лысины, которую почесал. Это была его дурная привычка. С кем бы он ни разговаривал, а лысину или лоб почешет обязательно.
— Я из кассы не брала ни единой копейки, и образование такой огромной суммы недостачи меня выводит из себя…
— Погодите, погодите, товарищ Корнеева, прошлый раз, а это было три месяца назад, у вас обнаружили при снятии остатков недостачу в размере трёх тысяч, вы же тоже не соглашались, но погасили быстро, — перебил её главный. — Я тогда вам предлагал и сейчас тоже… Тихо, без всякого шума погасите выявленную сумму, и я не буду докладывать управляющему.
— Значит, дурой была… Где же я её возьму? Это же целая автомашина… семь тысяч рублей?! Я работаю одна, муж инвалид… двое детей…
— Простите. Вы меня не разжалобите. Деньги государству принадлежат, и их необходимо вернуть. Даю вам срок ровно неделю… В противном случае я вынужден буду материалы недостачи передать в следственные органы, — категорично заявил Воробьёв.
— Ну, вы назначите ревизию? — возмутилась она, и глаза её заблестели.
— Хорошо. Пусть будет по-вашему, но я сомневаюсь, что она будет в вашу пользу.
Корнеева залилась слезами и с этим вышла из его кабинета, прошла через помещение бухгалтерии и, закрывшись в кассе, наплакалась от души. На следующий день ревизию начала проводить бухгалтер Яшина. Сделав стыковку с выданными согласно ведомости суммами и снятием остатка, недостача вновь вылезла в размере семь тысяч рублей.
— Ну и что? — возмутился главный бухгалтер. — Что вы хотели этим доказать? Ревизию я поручил другому бухгалтеру, и всё же подтвердился вывод предыдущего. Всё… неделя и не более.
— Я клянусь вам, детьми своими клянусь… Богом клянусь… ни копейки из кассы не брала, — со слезами на глазах пыталась доказать Корнеева.
— А может, в банке вам недодали?
— Считала трижды. Охранник свидетель…
— Значит, плохо считала. Всё… не мешайте мне работать. У меня дел достаточно без ваших проблем.
Плача навзрыд, она вышла из кабинета. Бухгалтера проводили её глазами до дверей кассы, и каждая глубоко вздохнула, покачав головой.
Начался обеденный перерыв, и все ушли в трестовскую столовую, а Яшина постучала в дверь кассы, и когда Корнеева открыла, оглянулась и тихо сказала:
— Надюш, успокойся… Я тебе вот что скажу. До тебя два кассира уволились по причине крупной недостачи. Вор среди нас. Иди сама к следователю. Не жди, пока главный направит туда материалы.
— А те кассиры возместили ущерб?
— Ранее возмещали, а последнюю недостачу нет. По нашим искам в суд выплачивают ежемесячно.
— Спасибо тебе, Наташенька. Завтра же пойду. Больше обратиться не к кому.
— Только об этом никому… Поняла?
Та кивнула головой, глядя на бухгалтера красными, полными от слёз глазами.
Уходя вечером с работы, она зашла к главному, поставила его в известность, что с утра пойдёт в банк, а что потом направится в милицию, — скрыла. Еле сдерживая слёзы, ушла домой.
Утром следующего дня она уже стояла возле окошка дежурного офицера районной милиции, он посоветовал ей ждать прихода оперуполномоченного ОБХСС Курганова, а тот задерживался. Вдруг при входе появился оперуполномоченный УР лейтенант Вирясов.
— О! — воскликнул дежурный. — Виктор Петрович, не поговорите ли вот с этой гражданочкой? Курганова нет, а её вопрос может оказаться и по вашей линии.
Тот бросил взгляд на женщину и, приостановившись, ответил:
— Поговорить можно. Идёмте в мой кабинет.
В его узком кабинете, где еле помещались два рабочих стола, четыре стула, два сейфа и вешалка, было как-то мрачно. В узкое окно с серыми занавесками поступало слишком мало дневного света, и лейтенант машинально включил искусственное освещение.
— Я вас слушаю, — сказал он, усевшись за свой рабочий стол и глядя внимательно на женщину.
— Корнеева я… кассир треста, — начала она рассказ… ничего не упустила… закончив, умоляюще посмотрела на Вирясова и спросила: — Что же мне делать? Не я взяла эти деньги. До меня два кассира аналогично пострадали… Бухгалтера мне по секрету сказали, что вор завёлся в нашем коллективе.
— Ключи от помещения кассы и сейфа, в котором хранятся деньги, только у вас? — поинтересовался лейтенант.
— Да, но… они побывали в руках двух кассиров, работающих до моего прихода. Неизвестно, кто их ещё брал. Не исключено, что кто-то мог сделать для себя лишний экземпляр и потихоньку воровать деньги. Ведь всю наличность не берёт, а только часть, чтобы не так заметно было.
— Вы кого-то подозреваете?
— Да нет. Перебрала мысленно всех и ни на ком не могу остановиться.
Вирясов задумался. Профессиональное чутьё ему подсказывало, что вор в числе сотрудников бухгалтерии. "Но кто? Его предстоит найти, взять, и притом с поличным. Но это не так просто. Он осторожный, расчётливый и настырный", — подумал лейтенант и мысленно повторил последнее слово "настырный".
— А если настырный, — вдруг оживился он, — значит, захочет ещё запустить свои щупальца в ваш сейф. Когда вы получите большую сумму денег?
— Вот через месяц. Там не только очередная зарплата, но и тринадцатая. Денег будет куча, — ответила кассир.
— Пишите заявление о хищении денежных средств из кассы. Вот вам бумага, авторучка… пишите, а дальше я скажу, что делать.
Загоревшаяся надеждой кассир с покрасневшими щеками от избытка нахлынувшей энергии мгновенно принялась писать. В туманном воображении она уже видела задержанного вора, только не могла разобрать кто это — женщина или мужчина.
— Укажите, что и ранее подобные факты случались с вами и предшественниками-кассирами, — предложил лейтенант Корнеевой.
Та молча кивнула и, не отрываясь, продолжала излагать на бумаге, а мысли кружили в её голове: "Кто-то будет пастись в моём сейфе, а я буду за него возмещать?! Не тут-то было. Я не вор. Живу честно и довольствуюсь тем, что у меня есть, а то, чего нет… не стремлюсь его добыть, тем более воровским путём".
— Всё, — объявила она, пододвинув заявление к оперуполномоченному.
Тот прочитал, кивнул головой и, подняв глаза на кассира, тихо сказал:
— Как поедете в банк за деньгами… той кучей, как вы назвали, позвоните мне. Я с нашим специалистом встречу вас там. Только после нашей встречи вы вернётесь в кассу и сделаете так, как я вам скажу.
— Хорошо, Виктор Петрович. Век буду Богу молиться о вашем здоровье и счастье.
С этого момента нависшее хмурое небо над бухгалтерией треста готово было разразиться ливнем в любую минуту. Вирясов же, у которого было время для основательной подготовки к задуманной операции, тайно изучал личности бухгалтеров, учётчиков и их руководителей, а когда закончил, растерянно вздохнул. Ни одна кандидатура в воры не была подходящей. Все семейные люди со своим добропорядочным семейством и прекрасным прошлым, все никогда не были замечены даже в малейшем конфликте
с законом. Успокаивал он себя верой в результаты хорошо продуманного плана действий.
— При получении кассиром малых сумм вор не лезет в сейф, а вот при нахождении там больших… однозначно. Я проверил старые факты… предыдущих кассиров, и это подтвердилось. К нам те не обращались, считая, что просчитались в банке при получении, и это доказать невозможно. Уверен, вор среди бухгалтеров, — заявил он своему куратору, заместителю начальника РОВД майору Шкрябину, при получении согласия на проведение оперативно-следственных действий.
— А ты, Виктор Петрович, не пробовал поговорить на эту тему с ранее работавшими кассирами? Глядишь, в общую нашу копилку по сбору улик что-то да и добавят, — сказал тот после доклада Вирясова.
— На сегодня я их вызвал. Поговорю… Доложу.
Кассиры ничего существенного не дополнили, за исключением того, что и тот, и другой после увольнения ключи от кассы и сейфа передавали главному бухгалтеру, а тот, пока они знакомились с приказом об увольнении, приглашал вновь назначенного кассира, вручал ключи и брал подписку о материальной ответственности. Таким образом, шкрябинская копилка продолжала быть полупустой.
Наступило долгожданное время. Заканчивался 1976 год. Ещё немного, и декабрь передаст все свои полномочия январю. А пока он старался запомниться злющими морозами и обильными снегопадами.
Корнеева по совету Вирясова и при его непосредственной помощи, чтобы не быть уволенной, собрала у родственников и знакомых семь тысяч рублей и внесла в кассу, погасив недостачу сразу же, а поэтому с трепетом ожидала получение особо крупной суммы в банке. За день до выхода в банк она позвонила Вирясову, и они договорились о месте встречи в банке.
Шкрябин без огласки в этот же день получил согласие руководства банка о выделении помещения на полчаса оперативной работы. Корнеева, как всегда и как этого требовала инструкция, в этот день прибыла в банк с охраной, которая осталась во дворе банка. Она вошла в операционный зал, оформила всю документацию и получила 175 тысяч рублей. Её тут же встретил Вирясов и завёл в отведённое помещение. Здесь эксперт-криминалист УВД области капитан Шпаковский обработал две пачки купюр
специальным порошком, который при контакте человека с ним окрасит руки в красный цвет, а при смывании краснота лишь будет увеличиваться, затем положил в конверт.
— Выложите денежные суммы в сейф, а из конверта, не касаясь руками… лучше наденьте одноразовые перчатки… я их вам дам… вытряхните две пачки купюр и положите их так, чтобы вор обязательно либо взял их, либо коснулся. После этого сделайте неприметную заметочку… волосинку положите или что-то другое, что не сможет заметить вор, а вы чтобы сразу определили о визите "гостя", после чего поднимите шум и сообщите нам, не выходя из бухгалтерии. На обеденный перерыв уходите
вместе со всеми и возвращайтесь вместе, — инструктировал её Вирясов. — Дальше работать будем мы. Всё поняли?
— Всё, — только и сказала дрожащим голосом кассир и ушла с тревогой в сердце.
Обнаружение крупной недостачи в кассе сделало её воровкой в глазах коллектива. Если никто так не считал, то она сама думала об этом, и притом постоянно. "Кто, кроме меня, знает, что это ложь? Ведь капля лжи может испортить бочку доверия. Мне теперь никто не верит. Я должна… обязана с помощью добрых людей милиции доказать всем, что я не воровка. Господи! Услышь меня и помоги", — размышляла она, выкладывая пачки денег в сейф, а из конверта выложила так, как и советовал
лейтенант. Затем аккуратно сняла перчатки, замотала их куском газеты и сунула за отопительную батарею. После этого она устроила заметку, используя свой волос, и занесла в кассовую книгу полученную сумму денег, приготовила ведомости на выдачу и в этот момент услышала за дверью голос старшего бухгалтера:
— Обед, девушки!
Корнеева быстро вышла, закрыла на ключ кассу и под звонкое разноголосье бухгалтеров спустилась в трестовскую столовую. Спустя пятнадцать минут появился и главный бухгалтер, но почему-то сразу же ушёл, не дойдя до стойки выдачи блюд. Вскоре обеденный перерыв закончился, и бухгалтерский состав возвратился на свои рабочие места.
Корнеева, зайдя в помещение кассы и глянув на дверцу сейфа, сразу же обнаружила нарушение и её открывание посторонним человеком. Сердце бешено заколотилось. Выбежав тут же к бухгалтерам, она взволнованно сообщила:
— Пока мы обедали… в кассе побывал вор. Он открывал сейф… я вызываю милицию.
Все в ужасе загудели, соглашаясь с таким решением. Она подошла к телефону, набрала условленный номер, сообщила о происшедшем, после чего села в ожидании оперативной группы.
Долго ожидать не пришлось. Всем показалось, что она находилась тут же, за дверями. В кабинет вошли оперуполномоченные Вирясов и Лозовик, а с ними эксперт-криминалист Шпаковский. Выслушав Корнееву, Вирясов попросил:
— Гражданочки, прошу вас подняться со своих рабочих мест и стать в один ряд посередине вашего просторного кабинета, — и когда они исполнили всё это, он обратился к Лозовику, — Юра, позови и главного бухгалтера. Пусть встанет вместе со всеми.
Воробьёв вышел, возмущаясь происходящим в бухгалтерии, выказывая своё недовольство из-за задержки выплаты заработной платы рабочим и служащим. На него сразу же обратили внимание все работники милиции, увидев покраснение на щеке и то, как он прячет руки в карманах пиджака.
— Товарищ капитан, начинайте, — обратился Вирясов к Шпаковскому.
Тот вышел на середину, обвёл всех пристальным взглядом, после чего произнёс:
— Товарищи бухгалтера, прежде всего, мы приносим свои извинения за эту процедуру, но без неё не обойтись. Дело в том, что на протяжении ряда лет совершались хищения денежных средств из вашей кассы. Сегодня произошло то же самое. В те разы вору сходило с рук, а сегодня он будет изобличён. Дело в том, что мною в присутствии понятых граждан после получения кассиром Корнеевой особокрупной суммы в банке часть пачек была обработана специальным порошком "Родомином С",
который, попадая на кожный покров человека, окрашивает кожу в красный цвет. Чем больше человек старается их смыть, тем сильнее будут покраснения. Для выявления того, кто сегодня проник в сейф кассы треста, прошу всех вытянуть руки вперёд.
Все женщины тут же вытянули руки, а Воробьёв стоял, продолжая держать их в карманах.
— Товарищ главный бухгалтер, вас это тоже касается, — сказал Вирясов, глядя на него с еле заметной улыбкой.
— Я не хочу участвовать в этой комедии, — ответил тот и, шагнув, хотел было уйти, но ему путь преградил Вирясов и силой выдернул его руки из карманов.
Они были красные. Он весь задрожал, сник и стал похож на поруганного, осрамлённого человека. Губы его задрожали, он попытался что-то сказать, но у него ничего не получилось.
— А чего это вы так разволновались? — спросил Вирясов. — Как воровать у своих кассиров, так вы смелый, а тут совсем трусом стал.
Женщины загудели, стали перешёптываться и с презрением смотреть на своего шефа, опустившего голову. Корнеева подошла к нему вплотную, заглянула в глаза, одарила его оплеухой, после чего отошла и заплакала.
— Где деньги? — строго спросил Вирясов.
— А вор-то, оказывается, свой! — сказал кто-то из бухгалтеров.
Воробьёв, не поднимая головы, кивнул в сторону своего кабинета. Лозовик тем временем метнулся в коридор и через несколько минут привёл двух совершенно посторонних человек, которые согласились быть понятыми, глядя с интересом на происходящее. Вирясов вызвал заместителя управляющего курирующего финансово-хозяйственную деятельность и в его присутствии произвёл обыск в кабинете главного бухгалтера. В его сейфе были обнаружены 38 тысяч рублей и ключи от помещения и сейфа кассы.
Снятие остатков кассы показало недостачу 20 тысяч рублей.
— Какую сумму вы взяли сегодня? — спросил Вирясов у Воробьёва, документируя свои действия.
— Двадцать тысяч, — ответил тот, нервно вытирая ладонями лицо и лоб.
— А остальные когда?
— Ранее.
Из треста его вывели в наручниках, решили сразу поехать к нему домой, провести следственное действие с целью отыскать и изъять ценности, добытые преступным путём…
Под звонкий плач жены произвели обыск помещения и обнаружили ещё 17 тысяч рублей.
Сообщив прокурору о результатах обыска, Вирясов оформил протокол задержания Воробьёва и все материалы передал в следственное отделение. Конец верёвочки вора, оказавшийся в цепких руках оперуполномоченного уголовного розыска, так и остался там, и он её не отпустил, а вытянул до конца. Как говорится, сколь верёвочке ни виться, а гром грянет.
Народный судья Досымов Жандос вынес вору суровый приговор, который одобрили не только члены трестовского коллектива, но и жители города.