Более восьмидесяти пяти лет прошло со дня выхода в свет романа Ильи Ильфа и Евгения Петрова "12 стульев", а популярность его до сих пор чрезвычайно велика. Он почти целиком разобран на цитаты, неоднократно экранизирован.
Напомним: значительная часть приключений главных героев — Остапа Сулеймана-Берты-Марии Бендера и Ипполита Матвеевича Воробьянинова — происходит в Москве. Давайте же прогуляемся вслед за ними по московской земле и поглядим: что было, что стало…
Итак, после неудачных поисков сокровищ мадам Петуховой в Старгороде, наши концессионеры отправились в столицу.
"Поезд причалил к асфальтовому перрону. Это была Москва. Это был Рязанский — самый свежий и новый из всех московских вокзалов". Строительство его, начатое в 1914 году по проекту архитектора А.В. Щусева, завершилось в основном к 1926-му. Впоследствии он стал именоваться Казанским. "Ни на одном из восьми остальных вокзалов Москвы нет таких обширных и высоких помещений, как на Рязанском. Весь Ярославский вокзал, с его псевдорусскими гребешками и геральдическими
курочками, легко может поместиться в большом буфете-ресторане Рязанского вокзала".
Бендер и Воробьянинов протолкались к выходу и очутились на Каланчёвской площади. Справа от них высилось здание Ярославского вокзала, прямо напротив — Октябрьского (ныне Ленинградский). "Часы на нём показывали пять минут одиннадцатого. На часах Ярославского вокзала было ровно десять. А посмотрев на тёмно-синий, украшенный знаками Зодиака циферблат Рязанского вокзала, путешественники заметили, что часы показывали без пяти десять.
— Очень удобно для свиданий! — сказал Остап. — Всегда есть десять минут форы".
Нанятый извозчик провёз друзей под мостом соединительной ветки Октябрьской и Курской железных дорог, а далее путь лежал через Мясницкую улицу, Охотный ряд, Воздвиженку, Арбатскую площадь, Пречистенский (Гоголевский) бульвар — в переулок Сивцев Вражек.
"Направо, к подъезду, — сказал Остап. — Вылезайте, Конрад Карлович, приехали!
— Что это за дом? — спросил Ипполит Матвеевич.
Остап посмотрел на розовый домик с мезонином и ответил:
— Общежитие студентов-химиков имени Бертольда Шварца.
— Неужели монаха?
— Ну, пошутил, пошутил. Имени товарища Семашко.
Как и полагается рядовому студенческому общежитию в Москве, дом студентов-химиков давно уже был заселён людьми, имеющими к химии довольно отдалённое отношение".
Под описание общежития подходит ампирный особняк (№ 27), где с 1976 года действует Дом-музей А.И. Герцена. Правда, по сюжету здание стоит на противоположной стороне переулка.
На следующий день концессионеры устремились в бывшую императорскую усадьбу Нескучное на Большой Калужской улице. Величественный Александрийский дворец занимал в ту пору Государственный Музей мебели, и именно туда, согласно сведениям старгородского архива, поступили десять оставшихся стульев из воробьяниновского гостиного гарнитура.
Гуляя по залам, Остап и Киса встретили неожиданно Лизу Калачёву, молоденькую жену студента Коли из розового домика на Сивцевом. Пока разомлевший Ипполит Матвеевич любезничал с девушкой, Бендер выяснил прелюбопытнейшую вещь: искомые предметы, провалявшись несколько лет на складе, буквально вчера выставлены на аукцион, как не имеющие музейной ценности. И торги назначены на завтра!
Ильф и Петров не называют в романе конкретного адреса Музея мебели, и, кстати, музей этот был расформирован ещё в 1926 году, а московские эпизоды "12 стульев" происходят в течение мая 1927-го. Но это, в общем-то, не столь уж важно. Важна правдивость обрисовки. Добавим, что Большая Калужская стала теперь частью Ленинского проспекта, а в Александрийском дворце заседает президиум Российской Академии наук.
Тем же вечером происходит свидание Кисы Воробьянинова с Лизой. "Любовь сушит человека. Бык мычит от страсти. Петух не находит себе места. Предводитель дворянства теряет аппетит".
Сначала они просто гуляли по городу: прошли по Пречистенскому бульвару, вышли на набережную, к храму Христа Спасителя. Далее состоялся визит в кинотеатр "АРС" на Арбате, а после того Ипполит Матвеевич повёл девушку в "Прагу" — "образцовую столовую МСПО — "лучшее место в Москве", как говорил ему Бендер".
Последний поход закончился весьма некрасиво. Воробьянинов перебрал водки, нахамил официантам, стал приставать к Лизе, а та, вырвавшись, в слезах убежала домой по Серебряному переулку. Бывший же предводитель дворянства тоже долго плакал, скупил у торговки все её баранки вместе с корзиной и, выйдя на пустой Смоленский рынок, разбрасывал их, как сеятель семена. В конце концов, у Кисы из двухсот имевшихся рублей осталось всего двенадцать.
"Арбатского АРСА" теперь, конечно, не существует, но здание (№ 51) стоит по-прежнему. Ну а кому не знаком знаменитейший ресторан "Прага"? Он тоже на своём месте. А вот рынок исчез полностью — Смоленская площадь обернулась участком Садового кольца.
"В Пассаж на Петровке, где помещался аукционный зал, концессионеры вбежали бодрые, как жеребцы". Однако из-за вчерашних похождений Воробьянинова приобрести стулья целиком друзья не смогли, и мебель пустили в продажу по частям.
"В голове Бендера созрел новый план, единственно возможный при таких тяжёлых условиях, в которых они очутились. Он выбежал на Петровку и направился к ближайшему асфальтовому чану… Мало-помалу разошлись и разъехались все новые собственники стульев. За ними мчались несовершеннолетние агенты Остапа".
Два стула, как выразился один из юных следопытов, увезла на извозчике "шикарная чмара". Это была "людоедка" Эллочка Щукина. Жила же она между Рождественкой и Большой Лубянкой, в Варсонофьевском переулке. С её квартиры и начался новый этап поисков бриллиантов.
"В тот же день концессионеры выпорхнули из розового домика и разошлись в разные стороны… Ипполит Матвеевич пересёк город на автобусе № 6".
Отметим попутно, что "шестёрка", на каковой Воробьянинов катил по направлению к Садовой-Спасской улице, был один из 175 автобусов "Лейланд". Регулярное автобусное движение в Москве открылось 8 августа 1924 года, и первоначально на маршрутах работали исключительно машины этой английской фирмы.
И вот Киса высадился возле Красных ворот (этот великолепный архитектурный памятник XVIII столетия впоследствии будет утрачен) и начал искать дом, где обитал покупатель ещё одного стула — гражданин Авессалом Изнурёнков. Судя по описанию — "старая грязная московская гостиница, превращённая в жилтоварищество", — это бывший доходный дом Ф.И. Афремова, первый "небоскрёб" в городе начала прошлого века. Говорят, москвичи довольно долго боялись ездить мимо
него на трамвае. Сейчас тут (№ 9, стр. 1) располагается культурный центр "Красные Ворота".
Тем временем великий комбинатор тоже нанёс несколько визитов. Седьмой стул оказался в кабинете завхоза редакции газеты "Станок", размещавшейся, как указывается в романе, в Доме народов. Что касается данного места, то это огромный ансамбль бывшего Императорского Воспитательного дома. Главный его корпус, являющийся доминантой Москворецкой набережной, возведён в 1764-1781 годах по проекту архитекторов К.И. Бланка и Ю.М. Фельтена. Позднее в комплекс учреждения добавились
здания Опекунского совета на Солянке (зодчие Д.И. Жилярди и А.Ф. Григорьев), Николаевского сиротского училища и въездные ворота с улицы со скульптурами И.П. Витали.
После революции Воспитательный дом был отдан под различные профсоюзные учреждения. Здесь, между прочим, находилась и редакция газеты "Гудок", где работали Ильф и Петров. В 1940-х над всем комплексом нависла угроза сноса, ибо было намерение построить взамен его одну из "сталинских" высоток. Впрочем, намерение это не осуществилось, и в настоящий момент здания занимают Военная академия РВСН имени Петра Великого и Российская академия медицинских наук.
Другой визит Остапа Бендера состоялся в дом № 9 по Казарменному переулку, у Чистых прудов. Квартира № 9 — жилище поэта-графомана Никифора Ляписа-Трубецкого, автора бессмертной "Гаврилиады".
В промежутке между всем этим Остап попал под лошадь на Театральной площади. "Совершено неожиданно на него налетело робкое животное белого цвета и толкнуло его костистой грудью. Бендер упал, обливаясь потом. Было очень жарко… Остап живо поднялся. Его могучее тело не получило никакого повреждения… Он вразвалку подошёл к смущённому старичку-извозчику и треснул его кулаком по ватной спине… Прибежал милиционер.
— Требую протокола! — с пафосом закричал Остап.
В его голосе послышались металлические нотки человека, оскорблённого в самых святых своих чувствах. И, стоя у стены Малого театра, на том самом месте, где впоследствии будет сооружён памятник великому драматургу Островскому, Остап подписал протокол… и дал небольшое интервью набежавшему Персицкому".
Наконец, концессионерам предстояло посетить театр Колумба, куда попали остальные четыре стула и который располагался где-то в районе Тверской улицы. Бендер и Воробьянинов посмотрели нелепую авангардистскую постановку комедии Н.В. Гоголя "Женитьба" и узнали, что театр на следующий день отправляется в гастрольную поездку на юг. Скорый поезд на Нижний Новгород уходил с Курского вокзала. Вслед за артистами уехали и наши герои.
Розовый домик на Сивцевом Вражке увидел их вновь лишь в конце сентября: Остап с Ипполитом Матвеевичем провели в бриллиантовой скачке ещё четыре месяца и побывали за это время на Волге, в Пятигорске, Военно-Грузинской дороге, Тифлисе и Ялте. Теперь Киса занимался "халтурой", а Бендер с непостижимой страстью кружил вокруг Октябрьского вокзала…
Вспомним про последний проданный с аукциона стул. "…гонец принёс печальные вести. Сначала всё было хорошо, потом всё стало плохо. Покупатель вошёл со стулом в товарный двор Октябрьского вокзала, и пролезть за ним было никак не возможно — у ворот стояли стрелки ОВО НКПС.
— Наверно, уехал, — закончил свой доклад беспризорный".
И сей-то стул, безусловно таивший сокровища, оставался тёмным пятном на сверкающем плане концессионных работ. Но мы с вами знаем — искомый предмет был найден, и найден в шахматном кабинете Клуба железнодорожников на Каланчёвке.
А что было после, мы тоже знаем. Одержимый подозрениями и ненавистью, Воробьянинов убил Остапа бритвой и сам рванулся в Клуб. Но сокровища исчезли. Вернее, они остались — на них построили этот самый Центральный Дом Культуры Железнодорожников. Finita la commedia!
Крайне любопытно, что в кадры одной из популярных киноверсий "12 стульев" (режиссёр Леонид Гайдай) попали совсем другие московские реалии. Например, роль общежития имени Бертольда Шварца "исполнил" импозантный особняк в Староконюшенном переулке. Под Музей мебели выбрали дом на улице Воронцово Поле (близ Покровского и Яузского бульваров). Задания ватаге беспризорников великий комбинатор — Арчил Гомиашвили — давал в Большом Ватином переулке — это неподалёку
от Гончарной улицы. Эллочка-людоедка, судя по фильму, жила в Печатниковом переулке, у Сретенки. А поэт Ляпис-Трубецкой вообще на Малой Молчановке (здесь "засветился" приметный всем подъезд со львами дома № 8). Наконец, лошадь на Остапа наехала на углу упомянутого Воронцова Поля и Подсосенского переулка.
За последним стулом Ипполит Матвеевич — Сергей Филиппов — ходил, оказывается, на Поварскую... Здание, показанное в фильме, было построено в начале 30-х годов как Дом Общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, а сразу после войны его отдали Государственному театру киноактёра.
В финальном эпизоде перед зрителями предстаёт Москва 1971 года: Институт "Гидропроект" на развилке Ленинградского и Волоколамского шоссе, проспект Калинина (Новый Арбат), площадь Маяковского и Пушкинская площадь…
Несколько слов в заключение. Столичные приметы возникают, правда, на очень короткий промежуток, и в следующем романе Ильфа и Петрова — "Золотой телёнок".
Остап Бендер, вытянув-таки из Александра Ивановича Корейко миллион рублей, возвращается осенью 1930 года из Средней Азии в Москву и замечает в зале ожидания Рязанского вокзала вконец опустившегося Шуру Балаганова. Великий комбинатор выдаёт своему верному соратнику пятьдесят тысяч "на счастье", затем оба едут трамваем в "Гранд-Отель" на Тверской, где Остап забронировал номер как дирижёр симфонического оркестра. Однако природа берёт своё — Балаганов тут
же попадается на мелкой краже. Бендер же, проведя в гостинице несколько дней и повидавшись с индийским философом, уезжает в Черноморск, на встречу с Зосей Синицкой.