САХАРСКАЯ РОЗА
     Прямая, как стрела, дорога в пустыню Сахара. Из столицы республики Алжир мы движемся вглубь этой прекрасной страны. Наш автобус мчится под палящим африканским солнцем по идеально ровному шоссе, убегающему строго на юг. Сначала мелькают небольшие города, потом посёлки, деревни, невысокие горы, покрытые кустарниками мимозы и пробковыми деревьями. Теперь уже вокруг, куда ни посмотри, бесконечность песка, похожая на волны моря разной высоты, находящаяся в еле заметном для глаза перемещении огромной массы крупных и мелких частичек, разрушенных за миллионы лет высоких гор. Путешествие продолжается при бескрайнем однообразии видов из окна.
     Но вот начинаются чудеса. Вдруг на горизонте возникает город. Высится домами и очертаниями пальм. Через минуту-другую он исчезает так же неожиданно, как и появился. И ты понимаешь, что это мираж.
     — Испарился. А ведь так натурально выглядел, — раздаётся рядом разочарованный голос.
     — Смотрите-ка, вон там идёт караван верблюдов, — уже в другую сторону показывает рукой сосед.
     Но и караван идёт совсем недолго. Под мерный шум мотора автобуса сказочные миражи за окнами часто сменяют друг друга. То мне чудится мечеть с пологим куполом и высокими минаретами, то опять верблюды, гружёные тяжёлыми тюками, то палаточный лагерь кочевников. Однако приблизиться к этим фантастическим картинкам невозможно. Они рассеиваются, как дым, одни внезапно, другие постепенно в тающем мареве.
     Когда наш автобус отъехал от очередной стоянки, погода резко поменялась. Задул сильный ветер, и солнце померкло от поднятой с земли огромной тучи песка. Поверхность земли задвигалась, и безмолвие пустыни нарушилось звоном закружившихся в хаосе песчинок и порывистым завыванием песчаной бури. Стремительно стало засыпать шоссе песчаными горками, застилать косым песчаным дождём большие автобусные стёкла и забивать все щели мельчайшей пыльцой, не давая дышать. Очень скоро наш автобус занесло. Мы остановились, и время остановилось для нас.
     После двух тёмных, бесконечных и томительных часов, показавшихся вечностью, когда пассажиры затихли от страха, раздался громкий металлический стук по крыше, от которого все вздрогнули. Не зная, что делать, бояться или радоваться, мы замерли. Только шофёр обрадованно воскликнул:
     — Алла Акбар! — и в ответ изо всех сил постучал по потолку кабины. — Слава Аллаху! Что послал друзей в такой трудный час!
     Это было, как волшебное провидение! Около автобуса послышалась незнакомая речь, и стало понятно — нас откапывают. Когда расчистили верх окон, мы увидели, что вокруг ходят длинные ноги с копытами на перепончатых подошвах, вздымая лёгкий песок. По мере откапывания ноги эти постепенно удлинялись и переходили в туловища верблюдов с седоками на горбах. Всадники, все как один, были в просторных синих накидках и в многослойных повязках на головах, замотанных так, что оставалась открытой только узкая повязка для глаз. Рослые, с длинными саблями в ножнах на боку, с острым взглядом голубых глаз, они показались нам воплощением силы человека над необузданной стихией природы.
     Голос экскурсовода вернул нас в действительность:
     — Перед вами хозяева пустыни — туареги. Воинственные и смелые. По одной из научных гипотез — потомки атлантов.
     Мы изо всех сил захлопали в ладоши, выражая таким образом свою огромную благодарность им за своё спасение. Гордые туареги, ничем не выразив свою невозмутимость, быстро скрылись в высоких барханах и лучах ослепительного солнца.
     К счастью, оказалось, что мы скоро сможем двигаться дальше. Чтобы размяться и снять напряжение все высыпали из автобуса, шумно обсуждая случившееся необыкновенное происшествие, похожее на эпизод из сказок Шахерезады.
     Я недалеко отошла от автобуса, любуясь переливами блестящего от солнца песка, и нечаянно задела ногой за что-то твёрдое. От прикосновения рук сыпучая сверкающая жёлтая масса обнажила увесистый камень, похожий на целый букет роз, плотно прилегающих друг к другу. Я нашла "сахарскую розу"! Красивый жёлто-коричневый слиток из песка, образовавшийся из-за разницы температур воздуха: жары днём и холода ночью.
     Этот драгоценный подарок, преподнесённый мне самой пустыней, я привезла в Москву и бережно храню до сих пор. Он напоминает мне о незабываемом впечатлении от пустыни Сахара.
      
      
     МОЙ ПУШКИН
     Наступило лето, я поехала к бабушке. Поезд подошёл к станции Полотняный завод, и мы с мамой, гружёные вещами, пошли пешком до нашей деревни с милым названием "Травкино".
     Мы шли мимо разрушенных построек самого Полотняного завода, мимо бывшей усадьбы Гончаровых, окаймлённой вековыми деревьями. Красивое место, но в те дни заброшенное и забытое историей. Спустя годы о нём вспомнят как о святыне, где ступала нога величайшего из поэтов, и где он с трепещущим сердцем делал предложение красавице Наталье Гончаровой — "чистейшей прелести чистейший образец".
     Пройдя по пыльным улицам, минуя последний дом и не задумываясь об истории, мы оказались на широком русском просторе.
     Вероятно, само место напомнило что-то знакомое и дало мне неосознанный посыл. В унисон своим некрупным шагам я вдруг произнесла:
      
     У лукоморья дуб зелёный;
     Златая цепь на дубе том:
     И днём и ночью кот учёный…
      
     Ветерок развевал моё ситцевое платьице и чёлку. Длинные косы отбивали такт:
      
     …Там ступа с Бабою Ягой
     Идёт, бредёт сама собой;
     Там царь Кащей над златом чахнет;
     Там русский дух… там Русью пахнет!
      
     Когда я замолчала, моя мама продолжила:
      
     …В слезах отчаянья Людмила
     От ужаса лицо закрыла.
     Увы, что ждёт её теперь!..
      
     Так мы шагали по дороге, незаметно преодолевая расстояние и усталость. Вокруг сменялись, засеянные хлебом, поля и луга, заросшие густым разнотравьем. Бабочки вились возле нас, тихо и весело сопровождая до ближайшей лужицы; гудели пчёлы и осы, озабоченно пролетая на работу к цветам. Щадящее солнце среднерусской полосы временами пряталось за пушистые облака, а от аромата цветов кружилась голова.
      
     …Возьми заветное кольцо,
     Коснися им чела Людмилы,
     И тайных чар исчезнут силы…
      
     Вон и одинокое, раскидистое дерево — это моя примета, значит, осталось совсем немного. В его тени, на прохладной траве мы решили отдохнуть.
     — Мама, ты так много знаешь наизусть?
     — Ну, не так уж и много.
     — Почему я не знала?
     — Всё как-то некогда. То работа, то дома заботы… Пообщаться как следует времени и не хватает.
     — Расскажи.
     — В молодости я ходила в драмкружок во Дворец культуры. Играла в спектаклях. Руководитель заставлял нас развивать память. Вот и вспомнила.
     — Я столько никогда не запомню.
     — Я там и с папой твоим познакомилась.
     — Как это?
     — Он там играл на мандолине.
     — А дальше?
     — Может быть, и расскажу когда-нибудь… Когда жизнь наладится…, — она тяжело вздохнула. — Ну, пошли? Отдохнула чуть-чуть? — Мама подняла тяжёлые сумки. — Продолжим?
      
     …Руслан летит к Людмиле спящей,
     Её спокойного лица
     Касается рукой дрожащей…
     И чудо: юная княжна,
     Вздохнув, открыла светлы очи!...
      
     Ну, наконец-то, последняя подгорка. И то ли помог Пушкин, то ли радость от встречи с моей дорогой бабушкой, но в горку я почти бежала, хотя сил совсем не осталось. Дверь, как принято, была открыта. В доме на меня пахнуло свежеиспечённым хлебом, мёдом, ягодами и чем-то ещё необъяснимым и родным. Бабушка, увидев нас, ахнула, всплеснула руками и уронила их на фартук.
     — Вот и гости мои дорогие!
     Я кинулась к ней. Мы обнялись и расцеловались.
     — Бабушка, я конфет тебе привезла. Твоих любимых.
     — Вот спасибо, внученька, не забыла. Да, вы за стол садитесь скорее, устали ведь, — засуетилась она. — Сейчас я вам молочка парного с дороги… Как раз "Дочку" подоила недавно.
     А в это время окна облепили любопытные мордашки. Это мои друзья из соседних домов. Я их, конечно, тоже угощу конфетами, и с ними проведу моё деревенское, счастливое лето…
      
      
     СЧАСТЛИВОЕ СПАСЕНИЕ
             Посвящается памяти отца
      
     Белорусский фронт. Немцы отступают. Мой отец тогда возил командный состав нашей армии на трофейном "Опеле".
     Он едет с генералом по только что освобождённому от фашистов селу. В селе разруха и опустошение. По улице бегают уцелевшие после бомбёжки куры, ходят без присмотра коровы и другая живность. Уже в конце села из крапивы выбегает большой резвый поросёнок и останавливается на дороге.
     — Петр, — обращается к моему отцу генерал, — давно мы с тобой как следует не обедали. А тут, смотри, какое мясо пропадает.
     — Точно, товарищ генерал.
     — Так чего ж нам не воспользоваться этой добычей? — спрашивает он.
     — А что делать-то?
     — Как что? Останавливайся и лови.
     Отец тормозит, выходит из машины, подходит к поросёнку, но тот убегает. Так повторяется несколько раз. Ему приходится бегать по грязи и ловить это увёртливое животное. Обернувшись к машине, он в растерянности разводит руками.
     Видит, как генерал сквозь переднее стекло с интересом наблюдает за погоней и смеётся.
     Наконец, отцу удаётся настигнуть поросёнка и броситься на него, накрыв своим телом. Тот отчаянно визжит. Но крепкие молодые руки держат цепко.
     Вдруг над его головой раздаётся нарастающий резкий свист, рассекающий воздух, невесть откуда взявшийся бомбы. Она пролетает мимо него.
     Рядом прогремел взрыв. Отец поднял голову и в ужасе увидел, что на том месте, где стоял "Опель", образовалась глубокая дымящаяся воронка. А его, лежащего на земле, только засыпало комьями грязи.
     Вот такими были будни войны. Генерал погиб, а мой папа остался жить благодаря непокорному поросёнку.
      
      
     В МАЛИННИКЕ
     Разгар лета. На даче прекрасная тёплая погода. В последнее время меня всё чаще привлекает, усыпанный малиновой сочной ароматной ягодой, кустарник. Но стоит мне подойти поближе к малиннику, как две маленькие пёстренькие птички начинают отчаянно стрекотать, перепрыгивать с ветки на ветку, часто махать хвостиками вверх-вниз, изо всех сил стараясь меня запугать. Приходилось деликатно уходить, чтобы не мешать малиновкам создавать свою семью.
     Однако малина притягивала, и вскоре там я обнаружила гнездо, а в нём — пять голеньких крошек с жёлтыми клювиками, раскрытыми для подношений старательных родителей. Появление этой симпатичной семьи меня очень обрадовало.
     Но вдруг ко мне пришла неожиданная гостья — бездомная кошка, которую я иногда подкармливала. Пролезла в дыру внизу забора, а за ней оттуда проворно выскочили три котёнка. Важно, не спеша, с поднятым хвостом она приблизилась с ними ко мне, как бы представляя их. Знакомлюсь: рыженький — самый пушистый, серый — поменьше и чёрненький — маленький и тощенький.
     — Ладно, подождите, надо вас угостить, — ласково пообещала я, поглаживая поочерёдно каждого из них. И принесла им из дома голову горбуши, порезанную на мелкие кусочки. Котята живо набросились на еду, шипели друг на друга, растаскивали рыбу и жадно и быстро ели. Потом ходили с матерью вокруг меня, урчали, играли, бегали и осваивали новое для себя пространство. Так у меня появилось ещё одно прибавление. После такого хорошего приёма семейство, очевидно, решило поселиться здесь. На старых брёвнах в густой траве оно переночевало и утром пришло ко мне завтракать.
     Днём я пошла проведать гнездо. И пришла в ужас. Там было только три птенца. А где же остальные?
     Направившись к кошке, я строго спросила её:
     — Уж не ты ли виновница их исчезновения?
     — Мяу, — было её ответом.
     — Ай-я-яй! Как нехорошо гнёзда разорять!
     На другой день там не оказалось ещё одного птенчика. Совсем рассердившись на кошачий род, я погрозила им пальцем:
     — Это что же мне с вами делать? Перевоспитывать? — И серьёзно добавила. — Или увозить куда-нибудь?
     Жизнерадостные животные ничего не ответили. Котята лазили по брёвнам, проваливались между ними, застревали там, потом выбирались оттуда, кувыркались и грелись на солнышке под присмотром матери.
     На следующий день кошки с котятами уже не было. Как будто кошка всё поняла. В гнезде же остался только один птенчик — самый маленький.
     Но что это? Вокруг меня в малиннике, перепархивая по верхним зелёным веткам, кружились четверо, ещё не уверенных в полёте птенцов, а их родители, как всегда, храбро отпугивали меня.
     Оказалось, что все птенчики живы. Просто они встали на крыло и полетели. А кошка с котятами здесь совсем ни при чём.