Вл. Гусев ЛЕРМОНТОВ Речь на общем собрании московских писателей
Сейчас, когда духовные проблемы на первом плане, Лермонтов более чем актуален.
Лермонтов — это свобода мощного светлого духа.
Но, как бывает в таких случаях, именно вследствие этой свободы и мощи, Лермонтов, как никто другой, настолько явно приблизился к разным чёрным безднам бытия, что именно дух захватывает. Обычно подобное говорят о Достоевском, но ситуация Лермонтова тут в чём-то острее.
Да, мощь светлого духа. Но светлого ли?
Вот вокруг чего мнутся толки о Лермонтове.
Толки тех, кто, по ныне понятным причинам, старается очернить всю нашу великую классику "золотого века", от Пушкина до Толстого и Чехова. И далее — до Блока, Бунина, Маяковского, Есенина, А.Н.Толстого…
И особенно — очернить Лермонтова. Причины понятны, они названы выше.
Лермонтову не было удачи как при жизни, так и после смерти. При жизни — всё ясно. Но и потом. Даже и юбилеи были некстати. 14-й год — Мировая война, не до Лермонтова. 41-й год — Великая Война, не до Лермонтова. 64-й год — Хрущёв полетел, не до Лермонтова.
А "мнения"?
Ну, как водится, многие по-прежнему хвалят Лермонтова, другие, в связи с конъюнктурой, спешно примазываются к его имени и собирают на этом гешефт и премии; третьи, и их тоже много, ведут бешеную атаку на Лермонтова.
"Поводы" ясны: "всех "презирал и ненавидел", чужд высокой любви, холодный, чёрствый, играл с дьяволом…
Проблема в том, что Лермонтов, в его жестокой юношеской проницательности, действительно не только касался, но и мрачно углублялся во всё это. Вспомним могучие монологи Демона, этого достаточно:
Без сожаленья, без участья
Смотреть на землю станешь ты,
Где нет ни истинного счастья,
Ни долговечной красоты,
Где преступленья лишь да казни,
Где страсти мелкой только жить;
Где не умеют без боязни
Ни ненавидеть, ни любить…
Мощь Духа есть мощь Духа, она не боится ничего.
Но, да, светлого ли?
Раз уж об этом речь, то — подробнее.
Главные фигуры тут — Печорин и тот же Демон.
Беру цитату из "Героя нашего времени", которую не очень любят "лермонтоведы" — заражённые схемой характера Печорина и разными опасениями, связанными с тем, о чём сказано выше.
Муж увозит Веру, Печорин вскакивает на своего Черкеса (коня) и старается догнать их:
"Я скакал, задыхаясь от нетерпенья. Мысль уже не застать её в Пятигорске молотком ударяла мне в сердце! — одну минуту, ещё одну минуту видеть её, проститься, пожать ей руку… Я молился, проклинал, плакал, смеялся… нет, ничто не выразит моего беспокойства, отчаяния!.. При возможности потерять её навеки Вера стала для меня дороже всего на свете, дороже жизни, чести, счастья. Бог знает, какие странные, какие бешеные замыслы роились в голове моей…
Всё было бы спасено, если б у моего коня достало сил ещё на десять минут. Но вдруг… он грянулся о землю… чрез несколько минут он издох; я остался в степи один, потеряв последнюю надежду. Попробовал идти пешком — ноги мои подкосились; изнурённый тревогами дня и бессонницей, я упал на мокрую траву и, как ребёнок, заплакал.
И долго я лежал неподвижно, и плакал, горько, не стараясь удерживать слёз и рыданий; вся моя твёрдость, всё моё хладнокровие — исчезли, как дым. Душа обессилела, рассудок замолк, и если б в эту минуту кто-нибудь меня увидел, он бы с презрением отвернулся".
Последние слова — слова мужчины: ему стыдно своих чувств, он не привык их показывать.
Вообще мужество — одно из главных свойств Лермонтова; и этого ему тоже не могут простить многие…
Но Печорин, который всех "презирал и ненавидел", который бесчувствен, сух, не умеет любить и т.п.?..
"Демон"?
Я цитирую концовку "Демона" — главную духовную часть поэмы. Привыкли судить о произведениях по их заголовкам, хватит. Далее идёт только описание старого замка… Цитата большая: прошу прощения. Читаю наизусть: надеюсь, без ошибок.
В пространстве синего эфира
Один из ангелов святых
Летел на крыльях золотых,
И душу грешную от мира
Он нёс в объятиях своих…
Издалека уж звуки рая
К ним доносилися — как вдруг,
Свободный путь пересекая,
Взвился из бездны адский дух.
Он был могущ, как вихорь шумный,
Блистал, как молнии струя,
И гордо в дерзости безумной
Он говорит: "Она моя!"
К груди хранительной прижалась,
Молитвой ужас заглуша,
Тамары грешная душа.
Судьба грядущего решалась,
Пред нею снова он стоял,
Но, Боже! — кто б его узнал?
Каким смотрел он злобным взглядом,
Как полон был смертельным ядом
Вражды, не знающей конца, —
И веяло могильным хладом
От неподвижного лица.
"Исчезни, мрачный дух сомненья! —
Посланник неба отвечал: —
Довольно ты торжествовал;
Но час суда теперь настал —
И благо божие решенье!
Дни испытания прошли;
С одеждой бренною земли
Оковы зла с неё ниспали.
Узнай! давно её мы ждали!
Её душа была из тех,
Которых жизнь — одно мгновенье
Невыносимого мученья,
Недосягаемых утех:
Т ворец из лучшего эфира
Соткал живые струны их,
Они не созданы для мира,
И мир был создан не для них!
Ценой жестокой искупила
Она сомнения свои…
Она страдала и любила —
И рай открылся для любви!"
И Ангел строгими очами
На искусителя взглянул
И, радостно взмахнув крылами,
В сиянье неба потонул.
И проклял Демон побеждённый
Мечты безумные свои,
И вновь остался он, надменный,
Один, как прежде, во Вселенной,
Без упованья и любви!..
Что ж, это "демонизм"?
По-моему, это наоборот…
Лермонтов держит "стержень"; как глубоко ни уходил бы он в бездну жизни, светлый стержень виден.
Это настолько явно, что даже в самых рискованных-"несерьёзных" своих текстах Лермонтов помнит об этом. В полунепристойной и шутливой поэме "Сашка" он не забывает сказать без иронии, прямо от себя и возвышенно:
Москва, Москва! Люблю тебя как сын,
Как русский, сильно, пламенно и нежно…
Кстати об этом. Один из тезисов врагов Лермонтова — мол, не любил Родину, "Прощай, немытая Россия…". Их оппоненты даже придумали, что эти строки написал не Лермонтов.
Написал их — Лермонтов, он, повторяю, ничего не боялся. Да, был свободен.
Но:
Полковник наш рождён был хватом.
Слуга царю, отец солдатам.
Да жаль его: сражён булатом,
Он спит в земле сырой…
И молвил он, сверкнув очами:
— Ребята, не Москва ль за нами?
Умрёмте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой.
Здесь, кстати, Лермонтов как бы отвечает сам себе на мрачную строку из хрестоматийного "Люблю отчизну я, но странною любовью…". Строка эта — что "слава, купленная кровью" не беспокоит его, поэта.
В строках о Москве сразу видно, что — беспокоит…
Лет тридцать назад я написал статью о Лермонтове. Она называлась "Композиция тайны" и начиналась со слов "Всю жизнь я непрерывно думаю о Лермонтове".
Сейчас, через годы, могу повторить то же самое.
Но загадка Лермонтова, в связи со всем вышеизложенным, не решена — и, на мой взгляд, не может быть решена. Как сохранить Тайное Светлое в окружении столь чёрных бездн, которые видит поэт?
А поскольку загадка не решена, я не писал и не буду писать о Лермонтове никаких развёрнуто-аналитических трудов.
Зачем они, если загадку всё равно не решить.
Пусть она лучше будет — во мне.
…И побольше бы таких светлых загадок в нашей будущей Русской литературе.