Советское время, окраина города, новостройки. Чуть ли не каждую четверть в классе новые лица. Для них всё с чистого листа, в прошлом остался имидж отличника или двоечника, грозы школы или пай-мальчика. Теперь репутацию надо зарабатывать заново.
Я с родителями переехал в этот район четыре года назад. Мнение обо мне у окружающих сложилось уже давно, я здесь свой.
Те летние каникулы для большинства нас, гоняющих мяч на пустыре за забором очередной стройки — это последнее лето детства. Кто-то через год, окончив школу, поступит в институт, кто-то пойдёт работать, кто-то служить в армию.
А пока мы, сколько есть мочи, не жалея сил, пытаемся прорваться к чужим воротам, обозначенных двумя кирпичами, от души бьём по мячу, стараясь забить гол. И спорим, надрывно крича, активно жестикулируя, растрачивая ещё больше энергии, чем во время игры: "Куда попал мяч?" Аргументируя своё мнение следующими словами: "Как ты мог видеть?! Ты же вон там стоял! Мне только было всё хорошо видно".
Поэтому у каждой команды свой счёт, и никто не считает себя проигравшим.
Он подошёл к нам во время игры в каких-то нелепых солнцезащитных очках, в белой матерчатой кепке, по форме напоминающей коровью лепёшку, в футболке с изображением звёздно-полосатого флага и надписью "USA". На нём также были надеты узкие короткие штаны в полоску, державшиеся от сползания на широких подтяжках с логотипом известной фирмы и кроссовки "ADIDAS". Между кроссовками и концами брюк пространство занимали носки с узором в виде птицы, по
всей видимости — орла. Одним словом — "фирмач".
Правда, лет через пятнадцать по телевизору нам расскажут, что это всё шилось в Одессе или на Кавказе, и не имело никакого отношения к фирменным вещам.
"Фирмач" являлся человеком новым, переехавший этим летом в наш район и пока не успевший ни с кем подружиться.
Первого сентября он придёт к нам в класс и там произойдёт более близкое знакомство с ним.
Его воспитывала одна мать — женщина состоятельная, так как занимала какую-то руководящую должность на местной кондитерской фабрике. Недостаток внимания к сыну она компенсировала нестеснением его в денежных средствах. Тем не менее, он не был испорчен материальными благами, был прост в общении, непосредственный и искренний в поступках, и никогда не отказал никому в помощи. Футболка со звёздно-полосатым флагом, узкие короткие брюки — это всего лишь потуги выделиться
из общей массы, попытки быть оценённым окружающими.
В армии он попадёт в Афганистан, сам попросится. И погибнет, вытаскивая раненного товарища из-под обстрела моджахедов. Будет посмертно награждён, а на входе в нашу школу в память о нём повесят мемориальную доску.
— Здорово, пацаны! — громко поприветствовал он нас.
— Здоровее видали, — кто-то за всех ответил ему.
Он снял очки, и нашему взгляду предстала его разукрашенная физиономия. Вокруг глаз были чёрные круги, верхняя губа припухшая, нижняя рассечена.
— И кто это тебя?
— Да, не спрашивайте, — страдальческим голосом промямлил наш собеседник.
— Колись, — потребовали мы.
— Что тут рассказывать. Называется: съездил к тётке в деревню.
— У нас тоже родня в провинции живёт, но мы ведём себя там прилично, — кто-то высказал своё виденье этой ситуации.
— Автобус не идёт до места, — продолжил он свой рассказ, — а только до поворота. После ещё семь километров пешком. Иду я, значит, налегке, наслаждаюсь жизнью. Тут слышу звук, и это не пение птиц и не зверь рычит. Пригляделся — два мотоциклиста едут на встречу. Поравнялись — такие же парни, только деревенские.
— Здорово, — говорят.
— Здравствуйте, пацаны, — я им в ответ.
— Закурить дай, — убедительно так просят, сжав кулаки.
— Не курю я, ребята, — стараюсь быть максимально вежливым в разговоре.
— Тогда на тебе, — и в зубы один из них наотмашь.
Итог — губа разбита. Они поехали дальше, а я продолжил свой путь. Недалеко отошёл, опять этот звук. Не успел убежать, догнали. Добавили.
Учёный стал, уже по дороге не иду, а кустами да по обочине пробираюсь.
Тут тоже — неудача, в поле зрения пастухов попал. Прячусь, значит, что-то напакостил — рассудили они. И в воспитательных целях кнутом по спине стеганули.
Как диверсант в тылу врага, петляя, крадучись, добрался до тёткиного дома. А там, около калитки парень стоял. Оказывается, он сестру мою двоюродную вызывал. Она — дура, себе цену набивала. Мол, у неё в городе ухажёр имеется. Но тот и подумал, что я — этот кавалер. Перепало мне ещё раз.
С надеждой в глазах услышать разумное объяснение произошедшему, он свой рассказ закончил вопросом:
— За что они меня?
— Понимаешь, твой внешний вид не стыкуется с их внутренним мировоззрением, — кто-то из нас ответил ему.
P.S.: Об его подвиге в Афганистане я узнал из районной газеты. Боевой товарищ, спасённый им, был местный из той деревни, в которую он шёл в своё последнее лето детства.
|