* * *
Ощущаю параллели.
Помню май, легко в груди.
Одуванчики желтели,
Всё-то было впереди.
Это было, мимо взора
Пролетело дней не счесть.
Может, нет уже задора,
Но зато раздумья есть.
И такое же приволье,
Но уже не прежний вид.
Отцвели цветы и в поле
Ветер дунул — пух летит.
Невесомость обретает,
В мир неведомый спеша…
Так, наверно, отлетает
К Богу светлая душа.
* * *
Незнакомая, просто прохожая,
Подождите, постойте чуть-чуть.
Вы на маму мою так похожая,
Что болит, разрывается грудь.
Я взгляну — от такого общения,
Может, будет и мне благодать,
Хоть на миг, но придут ощущения
Из времён, где уже не бывать.
Далеко, там родное и славное,
Там простые дела и слова,
Бесконечность дороги... И главное
То, что там ещё мама жива.
И теперь, в наши годы бескрылые
Над материей, над пеленой
Вспомянутся черты твои милые,
Первый друг, первый слушатель мой.
Вспомянётся, как в дни безнадёжия
Ты вселяла надежду опять…
Незнакомая, просто прохожая,
Я прошу Вас чуть-чуть подождать.
БЕЛЫЙ ЦВЕТ
От ромашек бело,
К цвету белому глаз не привыкнет.
Доброй белой стеной
Обступили берёзы вокруг.
Что-то в чаще мелькнёт,
Что-то белое в роще возникнет
И исчезнет опять,
Словно тайный, неведомый друг.
Белый цвет, белый цвет —
Это празднество белого света.
Да хранит мою жизнь
Эта нежная, белая бронь.
Я в окошко смотрю —
Там в истоке беспечного лета,
Словно чьи-то надежды,
Стоит у ворот белый конь.
Оттого всё вокруг
Для души означает немало:
Дальний стук топора,
Скрип колодца, в низине — река.
Где-то свищет коса —
Это время покосов настало,
Но на белы ромашки
Подняться ли может рука?
Чувства времени нет.
Это счастье — решу я несмело.
Сколько ж там позади?
День сегодняшний или же год?
Усмотреть не сумел,
Как прозрачная даль загустела,
Не услышал, как вечер
В сиреневый колокол бьёт.
"Так вот жизнь и проходит", —
Мне бабушка как-то сказала.
А не верилось мне,
Я не чувствовал лет за спиной.
Но в окно я смотрю:
У старинной калитки устало
Грустно щиплет траву
Вместо белого — конь вороной.
Но ещё мне сиянье
От белого света осталось.
Но белеют приветно
Ромашки на сонном лугу.
Хорошо и покойно,
И хочется самую малость,
Чтоб осталось другим
То, что в сердце давно берегу.
* * *
Ах, как горько, совсем ты больная,
И худая рука горяча.
Таешь, таешь ты, словно свеча,
От меня ты уходишь родная.
Это чувство уже мне знакомо,
Тщетность помощи там, у черты.
Стала лёгкая, лёгкая ты,
Так легка, что почти невесома.
Остаётся так времени мало,
Но и в немощной той пелене,
Все тревоги твои обо мне,
Про себя ты всегда забывала.
Ничего, мы за руки возьмёмся,
И сквозь слёзы, как прежде любя,
Ничего, повторю про себя,
Мы с тобой не на век расстаёмся.
* * *
А лето с дымом наконец прошло.
Душа, как манну, снега запросила.
И вот поля, дороги замело,
Так хорошо, ещё жива Россия.
Под белой шубой отдохнёт она.
Полгода солнце здесь почти не греет.
Для древних греков то была страна
Народа — рос, страна гипербореев.
Там жизнь была правдива и проста,
И звали нас счастливейшим народом.
Земля блаженна, как и в те лета,
Но что же нас всё меньше с каждым годом.
Но эта немощь всё-таки пройдёт,
И эта гарь закроется порошей.
Начнём сначала, всё же новый год,
И будем думать только о хорошем.
Я слышу — в церкви колокол звонит,
И снег пречист и небо сине-сине.
Россию Бог по-прежнему хранит,
А это значит, что и мы не сгинем.
* * *
Странно это, дорогами детства бродить,
По тропинке идти, где учился ходить.
Ароматы цветов и садов ощущать,
Всё ещё впереди — так себе обещать.
Ждёшь из детства напрасно неведомый знак.
Видишь тоже всё, но ощущаешь не так.
У знакомых морщины, как тень на чело,
И поймёшь, как же времени много прошло.
И теряется то, что когда-то берёг,
И проносится жизнь, как в полях ветерок.
Но ещё далеко до осенней поры,
И горят по садам золотые шары.
* * *
Время нам завесы приоткрыло,
Опыты тончайшие — чисты.
В зелени — сознательная сила,
Чувствуют деревья и кусты.
Чувствуют, но что? — Никто не знает.
Но их мир не так от нас далёк,
Если вдруг хозяйка умирает —
Засыхает на окне цветок!
Братья наши самые меньшие!
Просто мы, медлительность поправ,
По спирали времени спешили,
Близкое себе не распознав.
Что же! Вам за нами не угнаться.
Сбросим скорость мы, чтоб налегке
Счастливо лицом к стволу прижаться
К жёсткой и морщинистой щеке.
А заря прозрачно отгорела,
По всему — усилится мороз.
Я стою, своим дыханьем грея,
Пальчики холодные берёз.
* * *
Где шиповник цветёт, где сирени соседство —
Старый дом. Стены серы, но память светла —
Приезжаю сюда, здесь прошло моё детство,
Где дорожка крапивой уже заросла.
Неизменно здесь всё — всё меняется где-то.
Солнце гаснет, на стёклах рубины горят.
Слышу чьи-то шаги, или, может быть, это
Половицы, скрипя, о былом говорят.
Глухо треснет бревно — свой резон в разговоре,
Только печка молчит, словно тайну храня,
Что когда-то давно, в отзвучавшем миноре,
Кто-то так же грустил, так же думал, как я.
В ком-то мысли такие уже возникали,
Взяв из прошлого чьи-то привычки взаймы,
Чтоб во времени дальше отдать, по спирали,
Только в новом витке повторяемся мы.
Утро летнее мысли ночные изгладит,
Но старушка соседка, взглянув сквозь года,
Вспомянёт, что походкой я вылитый прадед,
В точь как он… Я не видел его никогда!
* * *
Здесь был карьер, я помню это время.
Я мимо к речке проходил не раз,
И было чувство, словно давит бремя,
И мне ничто не радовало глаз.
И камни жгли дыханием пустыни,
И трудно было здесь в полдневный зной…
Да, так бы всё осталось и поныне,
Но чудеса случаются весной.
Живой водой вберёт земля росинку,
И потечёт чудесной силы ток.
Он призовёт на белый свет травинку
И полевой неведомый цветок.
А тот цветок — весеннее броженье,
Он принесёт ликующую весть,
Что выше смерти — новое рожденье,
Что у земли ещё силёнка есть.
Земле идёт зелёная причёска,
И шаг пружинит — значит, дёрн хорош,
И робко силы пробует берёзка,
И на цветы посмотришь — не сочтёшь.
И греет душу эта математика…
И мать-и-мачеха, и мать-и-мачеха.