Новая книга Татьяны Скориковой — это гимн природе, жизни, любви.   Нестандартная образная система создаёт необъятный и своеобразный мир, в котором хочется жить, отрешившись от обыденности, видеть буйство красок, созданных художником, ощущать тонкую, едва осязаемую палитру поэтических картин душой:
      
     Какая тишь стоит окрест!
     Мне счастье выпало сегодня
     живописать осенний лес
     входя в него, как в храм Господний.    
      
     В этом, мне кажется, сконцентрирована вся суть творчества поэтессы: не только лес, а вся природа для неё стала "храмом Господним".        
     На первый взгляд, концепция книги построена по классическому принципу -на временах  года. Им и соответствуют и названия разделов: "Осенняя палитра", "Аккорды зимы", "Весенних строф исток". Но это совсем не так! Картины времён года не просто зарисовки, а глубокие философские размышления автора, о любви, мироздании, о вечности.  
     Любимая пора времени года поэтессы, как и А.С. Пушкина, — осень:
      
     Холодным дыханием губы остудит,
     подхватит, закружит, завьюжит листвой,
     по-русски затужит, да горечь разбудит,
     что лето осталось в запруде лесной.
      
     Именно через созданный ею цветной, завораживающий мир, Татьяна Скорикова пристально всматривается в окружающую природу, людей и находит для своих поэтических картин неповторимые образы, не избитые рифмы, особый мелодический строй строки, строфы, отличающийся от многих "зарифмованных повествований" многих авторов:
      
     Август рисует тонкою кистью
     профиль осенний, печален строг,
     и на прощанье кленовые листья
     падают тихой мелодией строк.
      
     Или вот как тонко в стихотворении "Это осень затуманила луга" поэтесса соединяет в образе осени саму природу с человеком:
      
     На её кленовом полотне,
     всматриваясь в листьев жёлтый снимок,
     видим блики — лиц, событий, дней —
     сквозь живую сеточку прожилок…
      
     Таких проникновенных и чувственных стихов об осени в книге много. Но назову лишь некоторые: "Пить август", "Предвестие осени", "Я предчувствую осень", "Сентябрьские наброски", "Княгиня Осень", "Берновская осень", кстати, навеянное образом А.С. Пушкина, "Пока нетронут сентябрём…", "Вечерний звон" с эпиграфом — "К одноимённой картине Левитана": "Есть в таинстве великого холста с церквушкой, воспарившею над склоном, простор… и тишь… и дух… и высота, пролитая на Русь вечерним звоном…".
     Поэтесса часто мыслями и чувствами "уходит" в космические дали, в соединении с которыми рождаются новые, необычнее образы её стихов: "Листаю осени страницы и в листьях вижу чьи-то лица, а на шершавости коры я вижу тайные миры…" ("Листаю осени страницы…").
     В своём творчестве Татьяна Скорикова раздвигает понятие времени до вселенских масштабов. Там она чувствует себя свободно, и для неё "звёздная метелица" такая же естественная, как земная,  в зимнем русском поле:
      
     Бледное, лунное, чуточку снежное
     тянется время позёмкою нежною…
     И между нами полоской бессонницы
     вечер ложится на синие звонницы…
     А в тишине голубые созвучия
     падают с неба вуалью колючею…
     На серебристом зигзаге Медведицы
     Мысли Галактики — звёздной метелицей
     кружатся в тихой минорности вечности
     таинством снега и таинством млечности…
      
     Теплом души поэтессы проникнуты стихи о Москве. Вот в стихотворении "Ограда": "Ей, зажатой между двух столетий, между сквериком и храмом, где Арбат…" и далее "…В ней незримо притаилась вечность…", "Брожу по ранним декабрям": "Брожу по кромке зимних дней — по Поварской и по Арбату…",  и вновь о самом близком и родном до слёз в стихотворении "Запечатлеть Замоскворечье":
      
     Но тонет век в толпе людской,
     в ларьках торговых и рекламе…
     И крикнуть негода: постой,
     чтоб октября живое пламя
     в слезе…сквозь отсветы листвы
     на лике милой Третьяковки
     заметить, замереть… Москвы
     Увидев алый контур тонкий.
      
     Татьяна Скорикова не боится, что критики могут "обвинить" её в некоторой сентиментальности. Но на её поэзию надо смотреть другим взглядом: теплота чувств переполняет поэтессу от видов, ещё сохранившихся, старой Москвы, и не уводит в какие-то туманные абстракции.
     Живые образы старины волнуют поэтессу, и она искренне хочет, чтобы это глубокое чувство, как в стихотворении  "На Ордынке", передалось читателю:
      
     Тёплое моё Замоскворечие…
     Вознесённых луковок церквей,
     Замирая, зажигаю тихо свечи
     На Ордынке — в ризнице моей.
      
     И вот! Любовно-философская лирика — так её скорее можно назвать: глубокая, спокойно-эмоциональная, но это только кажется, что спокойная, точнее — мудрая. В ней нет истеричных нот. Два влюблённых человека по каким-то причинам не могут устроить свои судьбы, но об этом нигде не говориться "в лоб", а стихи — чувственно-тонки. К примеру, стихотворение "Ухожу от себя…", в котором всего три строфы, но какой "спокойный" накал поэтической страсти:
      
     Ухожу от себя…Ухожу в неизбежность,
     Ухожу в  маету бесконечных ночей…
     Омертвевшей слезою покатится нежность
     Вслед тебе. В пустоту. Ты не мой и…ничей!
      
     Как интересны образы в стихотворении "Шагреневая кожа", которое, считаю нужным, привести полностью:
      
     Смотрю в окно, как в зеркало, и в нём
     портрет осенний — сумрачный, размытый…
     Твой профиль на стекле не смыть дождём,
     хотя  само стекло давно разбито…
      
     Как медленно, устало тает дождь,
     раздробленный на мириады клеток…
     Шепчу ему: "Я знаю, ты придёшь…
     кровоточа пунцовым нимбом веток…"
      
     Развеяны осколки ноября,
     На черновик вселенная похожа…
     И заживо заря — в огне дождя —
     Стекает в ночь шагреневою кожей…
      
     Достоинство этого раздела, как и всей книги в том, что образы сами себя не повторяют и читателю интересно, а какой поворот найдёт поэтесса в следующем стихотворении. Об одиночестве писали многие, но этот образ поэтесса "разворачивает" по-своему, вновь обращаясь к вселенскому пространству:
      
     Слова мои тебе прошелестят,
     ложась печатью лунною на строки,
     что мы с тобой, как звёздный листопад,
     в октябрьском пространстве одиноки.
      
     К этим стихам примыкают многие и многие, но приведу в пример лишь названия некоторых из них: "Ты был осенний…",  "Два жёлтых листочка сцепились, дрожа…", "На снегу твоё имя вышью", "Зимний вечер", "По талому бескровью", "Как пройти эту грань между тем, что уже отболело…", "Одиночество", "Не уходи!", "Костёр зимы", "Я вышью радугой "люблю".
     В этом ряду необходимо отметить очень интересный цикл "Семь сонетов о созвучности".
     Заканчивается книга стихами о русском языке, о поэзии, о рождении образов. Они написаны несколько в ином "ключе", но, несомненно, привлекут читателя ясностью позиции Татьяны Скориковой, её патриотическому служению России и русскому языку.
     Вот так заканчивается стихотворение "Рождается образ":

     Творимая Образом вера во благо…
     Есть чудо в слиянии слова и свеч,
     когда — как святыню — приемлет бумага
     поэзии русской исконную речь…