Виктор Пронин
ЛЮБОВЬ И ТРЕПЕТ
|
Николай ОФИТОВ. "Песнь о женщине". Стихотворения о любви. — М.: Фонд им. М.Ю.Лермонтова, 2012.
У МЕНЯ ТАКОЕ ОЩУЩЕНИЕ, что наши предки позапрошлого, к примеру, века, увидев вирши сегодняшних стихотворцев, будут немало удивлены — уж слишком велико отличие современных поэтических произведений от того, что считалось поэзией в их времена.
Тематика, тональность стали как-то жестче, суровее, словно поэты опасаются, что их могут заподозрить в мягкотелости, сентиментальности, а то и в слезливости.
"Я помню чудное мгновение, // Передо мной явилась ты…" — эти пушкинские строки все прекрасно помнят, часто цитируют, но следовать по пути, указанному великим поэтом, не торопятся…
"Мой стих трудом громаду лет прорвет // И явится весомо, грубо, зримо, // Как в наши дни водопровод…" — вот к чему мы пришли, что ценим. Есть стихи еще покруче: "Кровать была расстелена, // А ты была растеряна…"
Не могу сказать, что вот это, дескать, хорошо и замечательно, а вот это — плохо и отвратительно. Ничуть. Мысль моя проще и, надеюсь, правильнее. Появился вдруг поэт, который бесстрашно отправился по пути, указанному великим Пушкиным.
Из нынешних поэтов его, в общем-то, и сравнить не с кем. Не потому, что столь велико его мастерство, столь необычен талант, вовсе нет, хотя и то, и другое в наличии имеется. В стихах этого поэта совершенно необычна тональность — откровенная, ничем не прикрытая, можно даже сказать вызывающая, обнаженная трепетность по отношению к женщине во всех ее ипостасях (мать, жена, любовница, друг) к любви, к природе…
Зовут этого поэта Николай Офитов. Познакомились мы с ним давно, в начале семидесятых, однако встречались не часто, от случая к случаю. Но что удивительно — за эти несколько десятилетий, если он и изменился, то только внешне. Скажем деликатно — повзрослел, хорошо так повзрослел. Но внутренне, по сути своей, в отношении к миру, к людям, к самому себе он остался прежним. Конечно, он может со мной не согласиться, мои слова ему могут и не понравиться, но я так думаю, мне так кажется, более того — я в этом уверен.
В подобных представлениях, или, скажем, предисловиях принято приводить наиболее удавшиеся автору строки, образы, рифмы… Не буду я этого делать. Слишком простая задача — открывайте любую страницу, упритесь взглядом в любую строку и на вас сразу дохнет чистым воздухом березовой опушки, чистыми чувствами влюбленного человека, чистым ручьем тающего весеннего снега… На вас из позапрошлого века дохнет чистыми строками Фета, Надсона, Кольцова, Никитина…
Стихи этих поэтов, особенно Надсона, переписывали в свои тетрадки трепетными ручонками юные девушки всей тогдашней предреволюционной России. Я совершенно уверен — у Николая Офитова есть свой читатель, заждавшийся таких вот стихотворений, такого мироощущения. И будут, будут уже сегодняшние девушки, которых трудно заподозрить в этой самой трепетности, будут переписывать в свои тетрадки стихи Николая Офитова, этого странного поэта, неизвестно как, неизвестно из каких веков забредшего в наше жестокое, безжалостное время. И Интернет наполнится стихами, и книжные прилавки, и библиотечные полки.
Дай Бог, чтоб это состоялось! Удачи тебе, Николай!
Ты ступил на непростую, крутую, извилистую тропу. И идти тебе по ней в одиночку.
|
|