Александр Алиев
РУССКИЙ МИФ О МОЦАРТЕ
|
…Какая глубина!
Какая смелость и какая стройность!
А. С. Пушкин. "Моцарт и Сальери"
В 1824 и 1825 годах петербургское общество активно обсуждало слухи, напечатанные в нескольких заграничных газетах и сообщавшие, будто бы известный композитор Антонио Сальери, который находился тогда в клинике для душевнобольных в Вене, признался на предсмертной исповеди в отравлении им из зависти своего удачливого соперника — Вольфганга Амадея Моцарта. Музыку гениального австрийца у нас знали и любили давно, вслед за венскими и пражскими премьерами его опер обычно следовали петербургские и московские, в концертных залах и в домах знати постоянно исполнялись моцартовские инструментальные сочинения — симфонии, дивертисменты, квартеты, фортепианные сонаты и др. Кое-кто помнил ещё, какое гнетущее впечатление произвела в России неожиданно ранняя кончина композитора, его поспешные и мрачные похороны…
В МАЕ 1770-го четырнадцатилетний Вольфганг стал членом Болонской филармонической академии, такого же звания несколько позже удостоился наш соотечественник Максим Березовский. Тогда, конечно, Моцарт имел довольно смутные представления о далёкой северной державе, и по-настоящему связи его с Россией начались с 1780-х годов. Амадею не раз, например, приходилось бывать на балах и приёмах у проживавших в австрийской столице русских аристократов — князей Д. М. Голицына и А. М. Белосельского-Белозерского, графов Н. П. и С. П. Румянцевых. Во время одного из таких приёмов композитор услышал прелестные русские напевы в исполнении крепостного хора девушек. Считается, что он использовал потом особо запомнившийся ему мотив в первой части своего Реквиема. Накануне Рождества 1781 года наследник российского престола Великий князь Павел Петрович и супруга его Мария Фёдоровна, которые путешествовали по Европе под именами графа и графини Северных (du Nord), слушали во дворце Шёнбрунн импровизационные состязания Моцарта и знаменитого пианиста-виртуоза Муцио Клементи. Впоследствии гости из России присутствовали ещё на нескольких концертах из моцартовских произведений, а также в театре An der Burg на представлении комической оперы "Похищение из сераля". Композитора представили их Высочествам, и они с большим удовольствием общались с Амадеем. В письме к отцу Моцарт пересказал следующий случай. В придворном театре для четы графов Северных собирались ставить пьесу Уильяма Шекспира "Гамлет", но актёр Брокман отказался исполнять главную роль, заявив, что в зале тогда будут присутствовать два Гамлета. Император Иосиф II пришёл в неописуемый восторг от своевременного исторического предостережения (личность и судьба цесаревича Павла для многих, если не для всех, сравнима была с судьбой принца Датского), и немедленно послал Брокману 50 дукатов. Таким образом, Великий князь лишился возможности видеть на сцене бессмертное творение Шекспира, а мы утратили возможность проследить то впечатление, которое оно произвело бы на его неустанно работавшее воображение.
Летом 1791-го наши дипломаты и, прежде всего, посол в Вене граф А. К. Разумовский стали всерьёз обсуждать вопрос о приглашении Моцарта в Петербург. Из дипломатической почты явствует, что перспектива поездки в Россию с гастролями музыканта крайне заинтересовала. В принципе, он совершенно определённо мог рассчитывать и на зачисление его на службу первым придворным капельмейстером — равных ему по таланту композиторов тогда просто не было, тем более у нас. Светлейший князь Г. А. Потёмкин Таврический несколько раз прямо спрашивал императрицу Екатерину II: "Ну что, матушка, звать Моцарта в Россию?" Государыня медлила с окончательным ответом, говорили, что все её помыслы занимали война с Османской Турцией и состояние казны, ей было пока не до Моцарта. Однако после блестящих побед Суворова и Ушакова исход конфликта не оставлял никаких сомнений — Блистательная Порта оказалась на грани полного разгрома.
Дело тут крылось в другом — в полнейшем равнодушии великой Екатерины к музыке вообще. Да-да, обладая отменным вкусом в области коллекционирования картин и скульптур, живо интересуясь литературой и драматическим театром, императрица совершенно не воспринимала музыкального искусства. Присутствуя на концертах, на оперных и балетных спектаклях, Екатерина, по свидетельствам приближённых, говаривала: "Други мои, подсказывайте, где нужно аплодировать". Поэтому и Моцарт как композитор монархиню мало интересовал. Конечно, разумом она понимала, что заполучить на службу европейскую знаменитость — это большой престиж для её Империи.
А вот цесаревичу Павлу и цесаревне Марии возможный приезд Амадея стал бы в огромную радость. Мы знаем, что у себя в Павловске они всячески способствовали развитию музыкального театра (недалеко от Большого дворца, "в английском саду, у качелей" выстроен был специальный павильон), а, кроме того, в тёплое время года в парке регулярно устраивались концертные программы. Можно утверждать, что музыка в Павловске звучала столь же беспрерывно, как и пение птиц. Место здешнего капельмейстера и клавесиниста занимал Дмитрий Степанович Бортнянский. При всём своём композиторском и исполнительском даровании с Моцартом он, понятно, тягаться не мог. И последний запросто сделал бы карьеру при "малом" Дворе, если бы вдруг (предположим) ему отказали в службе при "большом" Дворе Екатерины II. Как именно сложилась бы судьба нашего героя в России, сказать, разумеется, трудно, но нет сомнений, что он достиг бы материального благополучия и новых высот в творчестве.
Но, увы, ничего из этого не получилось. Один из главных инициаторов моцартовского перемещения в Россию — Потёмкин — скоропостижно скончался 5 октября 1791 года, а буквально через пару месяцев не стало и самого Моцарта. А ведь сколько, повторим, мог бы ещё свершить композитор, окажись-таки он у нас в стране! Всё ценнейшее в музыке Амадея, все стороны его искусства, все грани его личности оказались близки передовой русской художественной культуре, и здесь он давно уже стал своим. "Карманная книга для любителей музыки" 1795 года издания писала: "Сей великий муж и искусный художник, которого почитала не только одна Германия, но и все вообще любители музыки, скончался в самых цветущих летах. Сочинения его у всех любителей и знающих музыку в великом почтении. Охотно бы воздвигли ему памятник, достойный имени сего мужа и превосходства его сочинений".
Внезапная сия смерть, странно обставленное погребение произвели, как уже говорилось, глубокое впечатление на российское общество. И почти сразу же возникло подозрение, что всё это неспроста, что гениальный композитор умер насильственной смертью. Моцарту "помогли" уйти на тот свет какие-то могущественные недруги. А может, коллеги-завистники. Тем более, он сам однажды в беседе с женой, Констанцией, высказался: "Недолго осталось мне жить. Я уверен, кто-то отравил меня. Не могу избавиться от этой мысли". Тело покойного, как рассказывали очевидцы, сплошь покрылось бело-красной сыпью… И вот теперь, спустя почти 35 лет появились эти сообщения про Сальери в немецких и австрийских газетах.
СРЕДИ ТЕХ, кто ознакомился с ними, был и Александр Сергеевич Пушкин. Поверил ли он всему этому? По-видимому, да. Во всяком случае, уже в 1826 году у поэта практически созрел замысел одной из "маленьких трагедий". Друзья, видевшие Пушкина в Москве после возвращения из ссылки, по его сообщениям, подумали, что пьеса уже написана. Однако в основном работа над ней падает на 1830 год — Александр Сергеевич закончил её в Болдине 26 октября. Примечательно, что на сохранившейся обложке от рукописи стоит первоначальное название — "Зависть". Да, речь здесь идёт об адской зависти обыкновенного земного таланта к небесному Гению. Всё, что талант достигает упорным, изнуряющим трудом, Гений превосходит легко, мгновенно, как бы играючи. У таланта развивается жгучая обида перед такой несправедливостью, обида, об истоках которой даже и подумать страшно. Перед этой тайной Завистью все земные успехи таланта бледнеют, превращаются в ничто!
Готовя пьесу в печать, Пушкин дал ей нынешний классический заголовок — "Моцарт и Сальери". Автору довелось увидеть и сценическое воплощение своего творения — спектакль шёл в петербургском Большом театре 27 января и 1 февраля 1832 года.
Кстати, тогда же в Болдине (4 ноября 1830-го) поэтом завершена ещё одна "маленькая трагедия", а именно, "Каменный гость", где частично использовано либретто моцартовской оперы. Отсюда взяты эпиграф, имена главных героев и сцена приглашения статуи Командора. Но в остальном это произведение совершенно самостоятельно. Характер, ход действия, диалоги ничем не напоминают прежних обработок легенды о знаменитом обольстителе женщин.
Некоторое времЯ ТОМУ НАЗАД БЫЛ ПРОВЕДЁН ТАК НАЗЫВАЕМЫЙ СУД ИСТОРИИ, НА КОЕМ ВЫНЕСЛИ ОДНОЗНАЧНЫЙ ВЕРДИКТ: ХОТЯ ПРИЧИНЫ СМЕРТИ ВОЛЬФГАНГА АМАДЕЯ МОЦАРТА ДО СИХ ПОР ДО КОНЦА НЕ ВЫЯСНЕНЫ, И СКОРЕЕ ВСЕГО, БЫЛА ОНА НАСИЛЬСТВЕННОЙ, АНТОНИО САЛЬЕРИ К ЭТОМУ НЕ ПРИЧАСТЕН! РЯД СОВРЕМЕННЫХ ИССЛЕДОВАТЕЛЕЙ ПОЛАГАЕТ, ЧТО И В ПУШКИНСКИЕ ВРЕМЕНА МАЛО КТО ВЕРИЛ В ЖУРНАЛЬНЫЕ СПЛЕТНИ ОБ УЖАСНОМ САЛЬЕРИЕВСКОМ ПРЕСТУПЛЕНИИ. ДА И НЕКОТОРЫЕ ДРУЗЬЯ УПРЕКАЛИ АЛЕКСАНДРА СЕРГЕЕВИЧА В ТОМ, ЧТО ОН БЕЗ ДОСТАТОЧНОЙ АРГУМЕНТАЦИИ — ПРИВЕДЕНИЯ КАКИХ-ЛИБО ДОКУМЕНТОВ В ПРЕДИСЛОВИИ ИЛИ КОММЕНТАРИЯХ — ОБВИНИЛ ПОЧИВШЕГО ИТАЛЬЯНСКОГО МАЭСТРО. ПУШКИН И САМ ЧУВСТВОВАЛ ШАТКОСТЬ СВОЕЙ ПОЗИЦИИ, ПОТОМУ, НАВЕРНОЕ, И НАПИСАЛ ПОЗЖЕ НЕБОЛЬШУЮ ЗАМЕТКУ: "В ПЕРВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ "ДОН-ЖУАНА", В ТО ВРЕМЯ, КОГДА ВЕСЬ ТЕАТР, ПОЛНЫЙ ИЗУМЛЁННЫХ ЗНАТОКОВ, БЕЗМОЛВНО УПИВАЛСЯ ГАРМОНИЕЙ МОЦАРТА, РАЗДАЛСЯ СВИСТ: ВСЕ ОБРАТИЛИСЬ С НЕГОДОВАНИЕМ, А ЗНАМЕНИТЫЙ САЛЬЕРИ ВЫШЕЛ ИЗ ЗАЛЫ В БЕШЕНСТВЕ, СНЕДАЕМЫЙ ЗАВИСТИЮ… ЗАВИСТНИК, КОТОРЫЙ МОГ ОСВИСТАТЬ "ДОН-ЖУАНА", МОГ ОТРАВИТЬ ЕГО ТВОРЦА". НЫНЕ ОЧЕВИДНО, ЧТО ЗНАНИЯ ПУШКИНА О РЕАЛЬНЫХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА ДВУХ МУЗЫКАНТОВ БЫЛИ ПОВЕРХНОСТНЫМИ, ИБО ФАКТЫ, ПРИВЕДЁННЫЕ В ЗАМЕТКЕ, МЯГКО ГОВОРЯ, СПОРНЫ. КАЖЕТСЯ, ЧТО ДЛЯ НЕГО РЕАЛЬНОСТЬ ЭТА ЗНАЧЕНИЯ НЕ ИМЕЛА, ОН БЫЛ ПОЛНОСТЬЮ ЗАХВАЧЕН ПОЭТИЧЕСКОЙ ИДЕЕЙ, И НЕ МОГ ОСТАНОВИТЬСЯ, НЕ ОСУЩЕСТВИВ ЕЁ, НЕ ВОПЛОТИВ В ХУДОЖЕСТВЕННУЮ МАТЕРИЮ, ТО ЕСТЬ В СЛОВО.
Впрочем, как бы там ни было, отсель имена гения литературы и гения музыки оказались у нас навеки слитыми. Ну, как почтён в бронзе и мраморе Пушкин мы все хорошо знаем. А вот с Моцартом посложнее. Его единственный "российский" портрет, обрамлённый лепной овальной рамой с надписью по низу МОЦАРТЪ, можно увидеть в Большом зале Московской консерватории. Писан он (вместе с изображениями других русских и иностранных композиторов) художником Н. К. Бодаревским с академического оригинала в 1901 году. Также имеется небольшой мраморный бюст в фойе Санкт-Петербургской консерватории. Но возможно, когда-нибудь в одной из наших столиц воздвигнут полноценный памятник великому Амадею. Он ведь, как уже говорилось, давно и прочно стал в России своим!
Кстати, одно из первых серьёзных исследований творчества нашего героя появилось именно здесь, это трёхтомная "Новая биография Моцарта", сочинённая на французском языке публицистом и музыковедом А. Д. Улыбышевым и изданная в Москве в 1843-м. На русский её перевёл в конце XIX века брат прославленного П. И. Чайковского, Модест Ильич.
|
|