Виктор Кирюшин
МЫ ОСТАЁМСЯ
|
У человека почти не осталось личного пространства. Ты пронумерован, занесен в различные базы данных, на каждом шагу тобой манипулируют. Поэзия, пожалуй, единственная суверенная территория души. И этим все сказано...
***
Остановлюсь и лягу у куста,
Пока легки печали и пожитки,
На оборотной стороне листа
Разглядывать лучистые прожилки.
При светлячках, при солнце, при свечах
Мир созерцать отнюдь небесполезно:
В подробностях, деталях, мелочах
Не хаос открывается, а бездна.
Вселенная без края и конца
Вселяла б ужас до последней клетки,
Когда б не трепыхался у лица
Листок зеленый с муравьем на ветке.
***
Метель в Москве —
Какое чудо!
Среди машин и галдежа
Летит, как будто ниоткуда,
Снег, над бульварами кружа.
И чудится: идет сраженье
Добра и зла
В кромешной мгле,
Чтобы к утру
Преображенье
Нам просияло на Земле.
СТАРУХИ
По хлябям невообразимым,
Полдня промаявшись в лесу,
Грибов бездонные корзины
Старухи вечные несут.
Боровики белее сала,
Маслята под любой ранжир…
В райцентре, около вокзала,
Их купит бойкий пассажир.
Метнет помятые купюры
И пожурит со стороны:
"Ах, бабы-дуры, бабы-дуры,
Такому чуду нет цены!
Прими спасибо за подарок.
Так не накопишь сроду, мать".
"Хоть невелик, а все ж приварок”, —
Ответит. Внуков поднимать?
Перрон пустеет понемногу
И в поле не видать ни зги.
Пора в обратную дорогу.
"А ну, Матрена, помоги!"
Забыв про годы и недуги,
Бредут по всем путям страны
Ее кормилицы-старухи.
Им нет цены!
Им нет цены!
***
Видит Бог: я разлюбил дорогу
До того, что привязалась блажь —
Вызывает смутную тревогу
За окном изменчивый пейзаж
Колеся до головокруженья,
Озирая мельком белый свет,
Узнаешь иллюзию движенья
Под названьем "суета сует".
Никуда из поезда не деться,
Но под стук и лязганье колес,
На ходу в глаза не наглядеться,
Никого не полюбить до слез.
Не желаю встреч и расставаний,
Суматохи,
Криков "гой еси!"
Буду ездить только на диване,
По ночам,
Вокруг земной оси.
***
Мне столько в жизни выпало любви!
Ту речку вспоминаю и поныне,
Где молнией мерцали голавли
В предутреннем тумане,
На стремнине.
Стоял июнь,
Цвели вокруг луга,
К воде клонились сумрачные ели…
Потом иные были берега,
Водовороты, омуты и мели.
Мир превращений и метаморфоз
Слепил, да так мороз бежал по коже.
Но голубые крылышки стрекоз
Мне всех чудес немыслимых дороже.
Жизнь, как река —
Внезапна и быстра.
А был ли счастлив я на самом деле?
Лишь только там,
У тихого костра,
Среди земли,
Как будто в колыбели.
***
Тропа с холма сбегает вниз полого,
А дальше степь без края и конца.
Сухой и жесткий куст чертополоха
Качнется вдруг у самого лица.
Бери копье иль уповай на милость
Врагов, что в прах стирают города…
Здесь ничего почти не изменилось
За сотни лет —
Все так же, как тогда.
Так да не так:
Враг обернулся бесом,
Перехитрил Ивана-удальца.
Живое поле зарастает лесом,
Мелеют реки, души и сердца.
Там, далеко, шумит-гремит столица,
Она щедра для слуг, а не служак.
Куда идти?
Каким богам молиться?
Где в этой смуте войско и вожак?
Все верится: вот-вот блеснут кольчуги,
Тугие стрелы воздух разорвут…
Но тишина давно уже в округе
Та самая, что мертвою зовут.
По всей степи кусты чертополоха,
Сойдешь с коня — утонешь с головой.
Густеет тьма.
Кончается эпоха
И колокол расколот вечевой.
***
Словно солнца веселые слитки,
Накануне осенней поры —
Золотые шары у калитки,
У крыльца Золотые шары.
За горами еще, за долами
Снеговей, заметающий след.
Я люблю это желтое пламя,
Угасающий трепетный свет.
Межсезонья штрихи и детали,
Остывающий полог небес.
Все яснее заречные дали,
Все безмолвнее поле и лес.
Буду слушать — такая удача!
Отходя безмятежно ко сну,
На вчера еще суетных дачах
Неземную почти тишину.
Всюду радости этой приметы,
Как грядущего чуда ростки.
…У крыльца лепестки золотые,
У калитки твоей лепестки.
***
Легко бежал, а все-таки запнулся.
Шил на века, да распоролся шов.
По глупости однажды оглянулся:
И жить не жил,
А поле перешел.
ПУГАЛО
Эта служба отнюдь не бодяга.
Отовсюду видать за версту:
Не алкаш, не беспутный бродяга
В огороде стоит на посту.
Посреди свежеполотых грядок,
Продуваемый ветром насквозь,
Образцовый наводит порядок,
Не надеясь на русский авось?..
Ничего, что не сеет, не пашет
И соломой полна голова.
Рукавами отчаянно машет,
Стаю галок завидя едва.
Не утрачены стать и порода,
Потому предлагаю пари:
Этот парень не среднего рода,
Как отчаянно врут словари.
Он, приличия не соблюдая,
Смотрит ночью в окно, не дыша…
А хозяйка его молодая
Удивительно как хороша!
Отчего же в те райские кущи
Мужики не спешат на постой?
…Он один по округе непьющий
И единственный тут холостой.
ВОЗРАСТ
Неоплаченное —
Тяжело нести.
Нерастраченное —
Все в одной горсти.
***
Деревня Хлебово.
Остановка по требованию.
Три дома, один жилой.
Пьяный старик с пилой.
Слепая старуха:
У нее глаукома.
Вот я и дома.
МИМО
Стихи, написанные в вагоне
монорельсовой дороги
Хлам. Задворки. Клочья дыма.
Телебашня. Снег. Луна.
Проплывают плавно мимо
Запотевшего окна.
День за днем
Неутомимо
Время крутит жернова.
Вот сижу
И едут мимо
Деньги, женщины, слова.
Общежитием повязан,
Разорвать не в силах круг:
Всем не нужен,
Всем обязан,
Всем на свете враг и друг.
Опостылевшие лица
В обе стороны пути…
Тяжело остановиться.
Страшно плюнуть и сойти.
ФРОНТОВИКИ
После медсанбатов и штрафбатов —
По своей вине и без вины, —
Им уже давно не до дебатов
На погостах рухнувшей страны.
Памяти зияющие дыры
Не закроют речи и цветы…
Спят в земле бойцы и командиры,
Армии, дивизии, фронты.
Позади десанты и тараны,
Сталинград, днепровский рыжий ил.
А сегодня души их и раны
Лечит сам архангел Михаил.
Не они, а мы теперь во мраке,
Раз твердят не спьяну за столом —
Не добро и зло сошлись в атаке:
Это воевало зло со злом.
Жизнь воспринимая без идиллий,
Не хочу турусы городить…
Нас, детей и внуков, победили,
Их уже не смогут победить.
ВОЛК
Ни петуха,
Ни человечьей речи.
В округе всей погашены огни.
Дома пусты,
А там, где топят печи,
Две-три старухи коротают дни.
Вожак умен и даже пулей мечен,
Уводит стаю снежной целиной…
В деревне ныне поживиться нечем
И волк ее обходит
Стороной.
***
На исходе сентября,
На краю, на переломе
Жизнь иная, и не зря
Тишина такая в доме.
За окошком все грустней,
Все труднее ладить с бытом,
Но минувшее ясней
В этом воздухе промытом.
Дождик лекарем за мной
Ходит в сереньком халате...
Все ошибки до одной
Вдруг припомнятся некстати.
От рожденья до креста
Что ж носить вериги эти?
Надо с белого листа
Попытаться жить на свете.
Только где вести межу,
Ведь душа всего касалась,
Если тем и дорожу,
Что нестоящим казалось.
Паутины тонкой нить
Прочит скорую дорогу...
Ничего не изменить
В том, что было,
Слава Богу!
ЭМИГРАНТКА
Москва шумит, оттаяв,
На мартовской волне.
А ты живешь в Оттаве,
Довольная вполне.
Ничто не повторится:
Он был не из деляг...
А ты цвела царицей
На кухоньке в Филях.
В Москве доходы шатки,
Как пьяницы в пивной.
А ты теперь в достатке
За мужниной спиной.
В Москве чинуши-хамы —
Тебе на них начхать.
Уедешь на Багамы
От скуки отдыхать.
А следом, как стихия,
Как пуля у виска,
Не то что ностальгия,
А смертная тоска.
Жила себе царицей,
А влипла мухой в мёд...
Осталось материться,
Да кто же тут поймёт?
ХХI ВЕК
Век непредсказуемых затей.
Плен неосязаемых сетей.
Словом, отравляющим, как яд,
Божий мир на атомы разъят.
Свет пространство уступает мгле,
Истина подобью, страсть игле.
Но плывёт под солнцем и луной
Маленький и хрупкий шар земной.
Соловьих ревнуют соловьи,
Пахнут мятой волосы твои.
И пока любовь всего ценней,
Век-обманка, я тебя сильней!
МЫ ОСТАЁМСЯ
Тянемся взглядом за стаей гусиной,
Но остаёмся с тобою, река,
С этой пылающей горькой осиной,
С полем, ещё не остывшим пока.
С этим просёлком, где вязнут машины
И безнадежно гудят провода,
С рощей, глухими дождями прошитой
В блёстках мерцающих первого льда.
Мы остаёмся,
Не в силах расстаться
С небом, где ранняя зреет звезда,
С непроницаемым сумраком станций
Мимо которых летят поезда.
Мы остаемся,
Где веси и хляби,
В нужды и беды уйдя с головой,
Под нескончаемый жалостно-бабий
Русской метели космический вой.
Что же нас держит?
Вопрос без ответа...
Просто в душе понимает любой:
Только на этом вот краешке света
Мы остаёмся самими собой.
БАБУШКА
Всё твердим, что Родина в упадке,
Снова зреет смута на Руси...
Бабушка зажжёт огонь в лампадке,
Тихо скажет: "Господи, спаси!"
Планы, стройки, лагеря и речи —
Рай куёт безбожная страна...
Бабушка смиренно ставит свечи,
Шепчет дорогие имена.
В тихом свете,
Возле внуков спящих,
Молится, как ангел во плоти,
Обо всех болящих и скорбящих,
Ненароком сбившихся с пути.
Жизнь прекрасна всякими дарами,
Но одно припомню на краю:
Маленький, в пустом и гулком храме
С бабушкой-заступницей стою.
***
Спят на погосте земляки.
Иные говором и ликом,
По обе стороны реки
Теперь живут узбек с таджиком.
Часы безвременья текут,
Меняя всё в подлунном мире:
Не пироги в селе пекут —
Лепёшки круглые в тандыре.
А воздух Родины смолист...
Вокруг другие: ну так что же?
Ведь я не националист
И не скинхед, избави Боже!
Смотрю, как высохший от ран,
Бредёт под крики муэдзина
Последний русский ветеран
С поллитрою из магазина.
***
Вышел небритый, в потертом трико...
Господи, как расставаться легко!
В несовпаденьи судеб и орбит
Нажито два чемодана обид.
Два чемодана несмертных грехов:
Слез и объятий, измен и стихов.
Свалены в кучу любовь и вина.
Этому хламу копейка-цена.
Дверь на прощание хлопнет, как плеть.
Не о чем, не о чем в прошлом жалеть!
Только вот в доме другом
У окна
Что-то некстати припомнит она
И затоскует впервые всерьез
О чемоданах объятий и слез.
Несовпаденьях и муке разлук,
Пламени истосковавшихся рук.
Как это все далеко-далеко!
...Вышел небритый, в потертом трико.
СТАНЦИЯ СЛЕЗА
Ничего не скажет Гоголь,
Промолчит, сойдет с ума.
Михаил Анищенко
На станции по имени Слеза
Гуляет беззаботная коза,
Вдали желтеет сметанный стожок
И лает недоверчивый Дружок.
Состав гремит и рельсы, как струна...
О чем грустишь-печалишься, страна?
Страна безвестных станций и дождей,
Героев и неправедных вождей.
На станции по имени Слеза
Светлы березы, будто образа,
О Дне Победы радио поет
И яблоки старушка продает.
А впереди — тумана пелена...
Куда летишь без памяти, страна?
Страна разбитых вдребезги колей,
Святых могил и брошенных полей.
На станции по имени Слеза
Немеркнущего неба бирюза,
Автобус переполненный пылит
И милостыню просит инвалид.
Обычный вид — такие времена.
На каждом неизбывная вина.
Состав гремит, но все места пусты...
Скажи мне, Русь, куда ж несешься ты?
***
Какая долгая зима!
Луны лучина...
Давно я понял:
Свет и тьма
Неразлучимы.
Не зря струится белый снег
Из мглы кромешной,
Когда бредет,
Не видя вех,
В метели пеший.
Да я и сам блуждал в ночи,
Ведомый роком,
Пока не вымолил свечи
В окне далеком.
Среди бесчисленных огней
Живется проще,
А я с тех пор иду за ней
Почти наощупь.
Дорога к истине крива,
Черно над нею.
...Свеча горит едва-едва,
Но с ней виднее.
|
|