Юлия Александрова
ОКНО В САД
|
В комнате стоял невообразимый гул. Кто-то из сотрудников отдела громко разговаривал по телефону, другой принимал посетителя, третий ксерил какие-то документы. У четвёртого на столе тихонечко, как ему казалось, играла музыка в компьютере.
"Боже, когда же отпуск?" — думала Марина, глядя на стопку бумаг, которые ей предстояло разобрать, напечатать, согласовать, разослать… — "Да, непросто быть секретарём-референтом у большого начальника, но сложнее работать в офисе открытого типа без перегородок. Опять переняли всё у американцев! Начальнику-то хорошо, сидит себе в отдельном кабинете, и никто не видит, чем он там занимается: то ли работает, то ли усики перед зеркалом расчёсывает, а может лапшу "доширак" трескает. А тут всё на виду!"
Когда-то их организация занимала пару этажей в старинном здании на Покровском бульваре. Там были небольшие уютные комнаты, в которых стоял ни с чем не сравнимый чиновничий запах — запах пыли, осевшей на папки с названием "Дело №", и вытертого посетителями настоящего дубового паркета. Секретариат размещался в проходной комнате. Здесь старые допотопные шкафы и диванчик времён царя Гороха жили по соседству с современной офисной мебелью — двумя компьютерными столами, стоящими напротив друг друга, и эргономичными креслами, повышающими производительность труда. Окно было старым с потрескавшейся краской, но на подоконнике ютилось великое множество цветочных горшков, принесённых Мариной и Ниной (второй секретаршей) из дома. Цветы девушки поливали по схеме, потому цвели они дружно и радовали как работающих здесь, так и приходящих. Каждый посетитель чувствовал себя здесь уютно, когда ему приходилось ждать начальника, сидя на старом диванчике и попивая ароматный кофе за современным стеклянным кофейным столиком на колёсиках.
Теперь перебрались они в другое здание, где всё по последнему слову техники: компьютеры, ксероксы, принтеры, факсы, пластиковые окна, жалюзи, мебель хай-тек… Всё это, безусловно, облегчает труд современного офисного работника. Однако тем, кто купался в атмосфере 70-х, было неуютно. Нет ни отдельных комнат, ни даже перегородок. Коллеги разговаривают, решают рабочие и личные вопросы, стараясь перекричать друг друга и жужжание техники. И убежать некуда. Как тут не помечтать об отпуске?! Тем более что за окном сентябрь.
Раньше офисные работники ходили в отпуск раз в год. За двадцать восемь календарных дней можно и на даче повозиться, и к морю съездить. Теперь всё изменилось: все вынуждены брать отпуск вразбивку по две недели.
Марину отправили в отпуск в апреле, и она провела его абсолютно бездарно, пытаясь решить накопившиеся домашние проблемы. Когда человек не меняет обстановку во время отпуска, на работу он выходит злым и раздражительным. Следующий отпуск Марине предстоял в октябре. Решила она взять горящую путёвку и махнуть к тёплому морю и ласковому солнцу — бархатный сезон всё же.
Только одна мысль очень беспокоила — не удалось оторваться в этом году на любимой даче. В течение лета выезжала она несколько раз в выходные дни с друзьями туда на шашлыки. Да только всё это не то! Хотелось спокойствия, а не суеты.
Но было летом и приятное событие. Один из её друзей попросил разрешения привезти к ней дачу своего приятеля-художника. Марина очень обрадовалась — она любила встречаться с интересными людьми. Приезд Павла — так звали молодого художника — пришёлся на июнь, а июнь в народе называют светлояром и разноцветом, и он, казалось, глаз не мог отвести от витражного окна на террасе, открывающегося в сад, в котором буйствовали цветы и зелень.
В конце лета Павел ей позвонил, попросил разрешения приехать и пообещал сюрприз. Как только он переступил через порог, Марина сразу увидела в его руках огромный свёрток. Сгорая от любопытства, она попросила показать, что в нём. Но молодой человек играл по всем правилам. Его неторопливые манеры всё сильнее разогревали огонь любопытства. И вот наконец он сжалился над ней: отведя в комнату и попросив закрыть глаза, он быстро снял бумагу и разрешил ей взглянуть на подарок. Когда она увидела картину, то не поверила своим глазам: на круглом столе на террасе стоял пузатый самовар, а витражное окно выходило в сад, где цвёл жасмин, синие садовые васильки и какие-то жёлтые цветы по форме напоминающие ромашки — классическое сочетание белого, жёлтого и сине-фиолетового.
Она подошла к Павлу, встала на цыпочки и молча чмокнула его в щёку. Слова были не нужны. Он, видевший её всего лишь раз в жизни, разглядел в ней то, что многие друзья не могли увидеть годами.
Марина повесила картину в спальне — она не была предназначена для чужих глаз. Это только её, самое сокровенное.
Скоро подошло время отпуска. Марина купила горящую путёвку в Египет и уехала отдыхать. Каждый день был полон впечатлений. Рано утром она радостно бежала к бассейну, чтобы вдоволь накупаться до того, как туда придёт толпа отдыхающих. После завтрака ездила на экскурсии. Ей хотелось впитать эту древнюю культуру, дарящую мудрость тем людям, которые готовы принять этот дар. После обеда Марина обычно валялась в номере: либо читала женские романы, либо дремала, а вечерами бродила по берегу Красного моря, любуясь изумительными закатами. За время пребывания сделала она огромное количество фотографий, чтобы и самой вспомнить, и друзьям рассказать о тех прекрасных мгновениях, которые испытала в стране вечного солнца.
Однако всё хорошее быстро заканчивается. Не успел самолёт совершить посадку в столичном аэропорту Домодедово, как у неё тотчас же зазвонил телефон. Номер не определился, и Марина решила не брать трубку. Но телефон опять зазвонил. Когда она уже ехала в такси, этот номер опять высветился. "Кто это такой настойчивый?" — подумала она и ответила: "Слушаю Вас".
То, что она услышала, показалось ей страшным сном. Помните слова известной песни в исполнении Леонида Утёсова:
Всё хорошо, прекрасная маркиза!
И хороши у нас дела,
Ни одного печального сюрприза
За исключеньем пустяка...
Соседка по даче рассказала, что никак не могли до неё дозвониться ни она, ни председатель их дачного кооператива. Дело в том, что Маринина дача сгорела. Вызвали пожарных, да всё без толку. Сгорела за какой-то час, как свечка. Приезжала милиция. Сказали, что виной пожара была старая проводка.
По страховке Марина могла получить какие-то деньги. Но разве их хватит, чтобы построить новый дом?! Да не в этом дело. Сгоревший дом был домом её детства, домом родителей, в котором каждая дощечка, каждое стёклышко в витражном окне на террасе помнили их. Это был дом памяти. А теперь его нет.
Марина расплатилась с таксистом, пришла домой, поставила чемодан, сбросила куртку и обувь и пошла в спальню, легла на кровать и молча уставилась на картину Павла. На круглом столе на террасе стоял пузатый самовар, который когда-то растапливал отец. Витражное окно выходило в сад, где цвёл мамин жасмин, синие садовые васильки и какие-то жёлтые цветы по форме напоминающие ромашки — её любимое сочетание белого, жёлтого и сине-фиолетового. Хотелось плакать, но слёз не было.
Марина не знала, сколько времени прошло. В квартире было тихо. И вдруг от этой гнетущей тишины ей сделалось страшно. Скорее бы наступило утро! Завтра она придёт на работу и вновь окунётся в шумную атмосферу офиса: кто-то будет разговаривать по телефону, кто-то ксерить документы, кто-то слушать музыку в компьютере. Ни словом, ни взглядом не покажет она, что произошло, только скажет, что отпуском довольна, подарит всем сотрудникам небольшие сувениры и приступит к выполнению своих обязанностей.
|
|