Сергей Грачёв
ДЕНЬГИ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ
|
Часто Порошина вспоминала банковскую белокурую красавицу-кассиршу, которая рассекретила ее для блюстителей закона, а могла бы спокойно отпустить восвояси. Наверняка премию огребла за свою бдительность. Мотая срок, Ольга не раз представляла, как она встретит когда-нибудь эту Светлану Алексеевну и скажет все, что она думает о ней.
И вот однажды, в заснеженном декабре, судьба вновь занесла Порошину в этот подмосковный городок. Ольга специально прошла мимо этого самого банка и поглядела в окошко. Ей показалось, что она увидела знакомую кассиршу, ту самую блондинку, только немного пополневшую. И первой мыслью Ольги было: нарядиться в норковую шубу, подкатить к закрытию банка на шикарной иномарке, дождаться, когда кассирша выйдет во двор, и сказать ей, что только такая сучья морда, как она, могла так ужасно поступить с несовершеннолетней девчонкой. Но потом Порошина подумала о том, что хорошо было бы под Новый год нагреть все-таки банк, да так, чтобы виноватой оказалась кассирша.
После отсидки Ольга видела Загиба всего один раз, когда нужно было утрясти отношения из-за потери крупной суммы денег при задержании Порошиной. Для серьезного дела и теперь нужны не только верные люди, но и финансовые вливания. У Загиба были знакомые, которые давали деньги взаймы под небольшой процент. Ольга даже подозревала, что деньги принадлежат самому Загибу, и свой "НЗ" хитрец-бабай прячет по заначкам и использует иногда в деле.
За то время, пока они не виделись, Колька сильно изменился, располнел, в нем появилась степенность. Он молча выслушал давнюю знакомую, держа в холеных пухлых пальцах коричневую сигарилу. Загиб не выказал никакого удивления, когда понял, что Порошина решила нагреть тот самый банк, в котором однажды погорела. Молчал долго, сидя в кресле и попыхивая ароматным дымом.
"Вот бык педальный стал!" — удивилась Ольга, но продолжала терпеливо ждать.
— Долг платежом красен, — наконец произнес он спокойно. — По твоему плану нужен третий. Он у меня есть.
Третьим был молодой парень с сомнительной кличкой Хорек. При знакомстве он произвел на Ольгу неприятное впечатление: стройный курчавый брюнет, явно бабник — слишком заметная личность. Но подкупали другие его качества: у него были актерские навыки, он почитывал разные книжонки и журналы и еще не имел судимости. И явно не знал, что означает его кликуха по фене…
— Он почти художник, — добавил Загиб. — Купюры пока рисовать не научился, но парень рукастый.
Лицо у Хорька было подходящее для данной операции: смуглое — то ли дед был татарином, то ли бабка — еврейкой. По словам Кольки, разные фокусы с "куклами" у Хорька получались отменно.
Они готовились, как следует. Колька Загиб побывал в банке. Его, располневшего, одетого в дубленку, никто не узнал, да и люди в банке в основном уже работали другие. Он вежливо попросил несколько выпусков корпоративного журнала, чтобы узнать побольше о банке. Выяснили, что начальником валютного отдела трудится очень порядочная и умная женщина по имени Елена Алексеевна. Узнав это, Ольга почувствовала, как сердце учащенно забилось. И гневный азарт охватил ее мысли.
— Наша знакомая — очень честный человек, — подвел итоги Колька Загиб и многозначительно поглядел Ольге в глаза. — Значит, и от нас ждет того же доброго понимания. Иначе как она будет из наших бабок делать деньги себе, — он усмехнулся, сверкнув золотым мостом.
— Но не только финансово-кредитные учреждения придерживаются этого мудрого правила, — заметила Ольга.
— А кто еще? — полюбопытствовал Хорёк.
— Например, иранский бизнесмен, то есть Загиб. А ты, Хорёк, будешь его переводчиком, этническим курдом, — объявила Порошина.
— Кем?! — озадачился Хорёк, но с минуту поразмыслил и смирился: — Мне пока не все ясно по деталям, но…, как говорят политики: если программа понятна, значит, она устарела. Курдом так курдом, назови как хочешь.
Загибу она посоветовала перекраситься, приклеить себе пышные усы и большие черные брови. А Хорьку — найти хорошие очки-хамелеоны в тонкой импортной оправе.
"Ошибки не должно быть", — Ольга курила на застекленной лоджии третьего этажа старой пятиэтажки, в которой ей удалось снять квартиру. Это была самая окраина города, тут почти сразу начинался лес. Последнее время Ольге хотелось не просто ухищряться, придумывая новые схемы отъема денег, но буквально привлекать "к работе" лучших интеллектуалов, психологов-новаторов, чудо-мастеров, создающих махинацию на грани фола и парадокса. А где их тут найдешь? Приходится рассчитывать на старые кадры, а новые… воспитывать постепенно.
Глядя на близкий в этой городской окраине лес, и на заснеженную опушку, искрящуюся в солнечных лучах, она вспомнила, как в интернате любила кататься на лыжах. И как однажды попала в небольшую ямку и сломала лыжу. А учитель физкультуры орал на нее: "Пехота! Тебе только в бытовке сидеть и носки вязать! Покатаешься теперь у меня!". И он, действительно, несколько раз не брал ее на лыжную прогулку. Физрук выдавал воспитанникам только старые рассохшиеся лыжи, а новые прятал — до каких-то будущих городских соревнований.
Ольге показалось, что зимний лес накануне задуманной операции выглядит также солнечно и ясно, как в детстве. И это — хороший знак.
— Пора готовиться к новогоднему карнавалу, — произнесла Ольга и пошла примерять парик.
В тот день Светлана Алексеевна сидела в своем небольшом, но уютном кабинете с одним зарешеченным окошком и читала столичную прессу. В одной статье рассказывалось о том, как в обменном пункте к кассиру подошла брюнетка и навязала вежливый диалог по поводу обмена небольшой суммы денег. Паспорт у нее оказался болгарский, но по виду — цыганка цыганкой. Вначале она попросила обменять рубли на доллары, потом — поменять еще немного, только мелкими купюрами. Слово за слово — разговор приобрел некое интерактивное действо. У клиента не оказалось мелких денег рублями, а в кассе тоже с мелочью возникли проблемы. И… больше кассир себя не помнила: что называется, отключилась и пришла в себя через четверть часа, с головной болью и нехорошим ощущением ирреальности окружающего мира. Наличные деньги из кассы пропали: поддавшись гипнозу, молодая кассирша отдала черноокой дамочке через лоток бронированного окошка рубли и доллары.
"Только гипнотизеров нам не хватало!" — подумала Светлана Алексеевна. Впрочем, себя она считала невосприимчивой к гипнозу. Подруги и знакомые говорили, что она сама обладает удивительной энергией, способной подчинить своей власти кого угодно. Возможно, они в чем-то и правы, но…
Предки ее были рязанскими крестьянами, а отец, перебравшись в город еще в юности, работал простым слесарем. Умер рано. А Светлана сразу после школы взяли секретаршей в профком металлургического завода. Там, в Заводском поселке, она и жила с мамой, пока не вышла замуж. Потом родились дочки-погодки. Муж занялся перепродажей машин-иномарок и вскоре погиб в криминальной разборке. Светлане пришлось собрать всю свою волю, понадобилось все трудолюбие, на какое она только была способна, — для того, чтобы вылезти вначале из профкома, а потом — из каморки кассы.
Она всегда училась, нарабатывала опыт, получала дополнительное образование и за пять лет прошла по служебной лестнице от простого кассира до начальника отдела валютных операций. Недаром ходили слухи, что она — лучшая претендентка на должность управляющего филиалом. И, может быть, в канун Нового года эта мечта станет реальностью…?
Она не без основания считала себя самым ловким специалистом банка. И теперь не могла не вспомнить без улыбки казусы прошлого. Помнится, года четыре назад ввалился в банк чуть ли не целый цыганский табор — покупать валюту. Светлана Алексеевна сразу поняла, что им в этой операции отказали другие банки, так что все было в ее руках. Банковские охранники по ее приказу встали за спинами цыган и принялись внимательно наблюдать за каждым их движением. Цыгане не возражали, только посмеивались:
— Под конвой нас взяли, что ли? А мы ничего плохого делать не будем. Нам нужна валюта: едем за границу за новой машиной.
Один из цыган дал Светлане Алексеевне свой паспорт, еще советского образца, где в графе "национальность" стояло: "цыган". По этому документу можно было изучать географию СССР: место рождения — Украина, паспорт выдан Бендерским УВД Молдавской ССР, брак зарегистрирован станичным ЗАГСом Ставропольского края, первая прописка в Ростовской области, потом Серпухов, потом опять — Украина...
Цыгане купили валюту по-честному, но улыбаться перестали. Потому что Светлана Алексеевна прямо при них взяла да поменяла курс продажи доллара.
— Видите ли, — объяснила она, — та партия валюты кончилась, а сейчас пришла свежая, но она, правда, подороже.
Табору деваться некуда, купили.
Воспоминания Светланы Алексеевны были внезапно прерваны новыми клиентами. В кабинет начальника валютного отдела вошли двое мужчин, причем, по типу лица и по одежде они, должно быть, родились не на горячих склонах кавказских гор, а где-то на востоке, в загадочных странах Шахерезады.
Один из них, солидный дядька, круглощекий, с насупленными бровями, молча снял свою длиннополую, похожую на плащ с меховой подстежкой — куртку или пуховик — и оказался в очень дорогом костюме и лакированных ботинках. Он совсем не говорил по-русски, только согласно кивал, внимательно прислушиваясь к словам своего переводчика, высокого и курчавого интеллигента в очках с тонкой золотой оправой. Переводчик белозубо сиял на Светлану Алексеевну, и его высокий тенор рассыпался по кабинету звенящим колокольчиком.
— У вас в городе открывается наше совместное предприятие, — начал объяснять он цель визита. — Российско-иранское. Вот представитель иранской стороны, господин Махмуд Бахтиария, любезно согласился лично присутствовать на наших переговорах. Он, знаете ли, очень опасается криминала в России, вот и осторожничает.
В этом месте иранец Махмуд оживился, усиленно закивал и, словно испугавшись подслушивания, прошептал почти с ужасом:
— Йес, йес, криминал!
— Я — этнический курд, — продолжал тем временем переводчик, вручая Светлане Алексеевне визитную карточку, которая представляла своего владельца как Руслана Шермана — начальника коммерческого отдела российского филиала фирмы "Шабрак Руяд". — С перестройкой я уехал на свою историческую родину, но, как вы понимаете, корни мои здесь. Я москвич и язык знаю хорошо. Поэтому мне и посчастливилось найти работу в иранской компании. В фирме, кстати, самый крупный товарооборот в области. У нас в России тоже свое предприятие...
И он начал называть такие цифры, по которым Светлана Алексеевна быстро поняла, что, благодаря новому клиенту, финансовые обороты можно поднять в разы, причем как банковские, так и личные.
Курд Руслан, с вежливой полуулыбкой, доверительно рассказал о том, что у них сейчас происходит регистрация филиала, поэтому нужен кэш — наличные деньги на первые платежи по аренде, расходы по регистрации фирмы, в том числе на взятки.
— Россия есть Россия, — развел он руками и пощелкал пальцами, словно подзывая официанта. — Но мы смотрим в ее будущее с оптимизмом. Пессимизм, как говорила Голда Меир, это излишняя роскошь. Сейчас нам нужно поменять на рубли небольшую сумму, всего сто тысяч долларов. А завтра приедем расчетный счет у вас открывать. Только вы поймите: мой хозяин очень напуган Россией, тут криминал.
— Йес, йес, криминал! — хрипловатым басом подтвердил иранец, тараща на Светлану Алексеевну глаза из-под немыслимо густых черных бровей.
— Не волнуйтесь, у нас охрана, а принцип неразглашения тайны вкладов для нас — святое дело.
— Это мы уже выяснили. И поэтому именно у вас откроем счет. Но, тем не менее, вы не могли бы поработать с нами сегодня в индивидуальном порядке? То есть в отдельной комнате? Чтобы мой шеф не дергался и не хватался за валидол. Для него все-таки — новая обстановка, можно сказать, — стрессовая ситуация. Он очень ранимый человек, поверьте. Да вы и сами это, наверное, заметили.
Важных клиентов отвели в отдельную комнатку, что, в общем-то, было нарушением инструкций банка. Стройные, одетые в сине-белые офисные костюмы девушки принесли туда наличку. Иранец, что-то ворча себе под нос на непонятном языке, вытащил из дипломата валюту, и девушки, в присутствии Светланы Алексеевны, пересчитали купюры. При этом Руслан, белозубо улыбаясь, источал комплименты и девушкам, и, конечно, их начальнице.
— Пересчитайте рубли, пожалуйста, — вежливо советовали девушки.
— Таким красавицам мы не можем не доверять, — заливался тенором курд, бархатно посматривая на Светлану Алексеевну, которая буквально физически чувствовала его упругие взгляды на себе. — Давайте по корешкам поглядим, этого будет вполне достаточно.
Просматривая корешки, курд аккуратно складывал рубли в "дипломат". На столике скопились резинки, которыми были стянуты пачки.
Руслан тут и говорит:
— А зачем резинкам зря пропадать? Давайте доллары перемотаем, — берет пачки валюты чуть ли не из рук девушек и перетягивает их резинками, собирая валюту в один аккуратный "кирпич". — Видите: красиво и удобно! Волшебная резинка, — сказал он с чарующей белозубой улыбкой. — Можете забирать и нести в пещеру Алладина.
Когда девушки ушли, полный иранец начал испуганно озираться, вертя крупной головой на короткой шее.
— Шефа опять затрясло, — пояснил курд Руслан. — С этими деньгами идти через главный вход... — инфаркт бы не сделался. И, как назло, водителя срочно отпустили в Москву, с письмом в министерство внешнеэкономических связей. Может, у вас есть другая дверь, для персонала? Чтобы не выходить вместе с другими клиентами. А там я такси или частника тормозну...
— Хорошо, я вас провожу с заднего крыльца, — поспешила успокоить его Светлана Алексеевна. — Только вам здание придется обойти.
Они вышли из банка на небольшой пустырь, через который как раз проезжал какой-то обшарпанный "Москвич".
— А вот и частник! — воскликнул Руслан и махнул водителю рукой. "Москвич" затормозил возле коммерсантов.
— Вам подвезло, здесь машины почти не ездят, — заметила Светлана Алексеевна. — Раньше тут частный дом стоял, его летом сломали…
За рулем старого "москвиченка" сидела рыжеволосая девушка, что несколько удивило Светлану Алексеевну: молодежь обычно брезгует такими допотопными автомобилями. Хозяйка авто, видимо, все-таки чувствовала себя обиженной жизнью, потому что смотрела строго вперед, и Светлана Алексеевна могла видеть только ее бледную щеку, курносый нос и рыжие букли на лбу.
— До городской администрации! — крикнул Руслан в окошко "Москвича". — Не важно, что близко! Сколько до мэрии, говорю?... Хорошо, поедем, — и распахнул заднюю дверь машины перед своим начальником. — До свидания, уважаемая Светлана Алексеевна. Завтра придем расчетный счет открывать.
И уехали. Навсегда, как оказалось. Когда валюту приходовали, сразу обнаружили, что в двух пачках, утянутых резинкой в один "кирпич", вместо стодолларовых купюр оказались бумажки в один доллар! Лишь снаружи лежали стодолларовки. Всем стало ясно: подлец Руслан, перетягивая пачки резинками, что называется, передернул. Конечно, резинки не были волшебными, но этот человек умел с ними управляться, как настоящий фокусник. Наверняка у "курда-переводчика" пачки для замены были заранее заготовлены в рукаве. Ловкость рук и... деньги делают деньги! Вся валюта была подлинная, но начальник отдела Светлана Алексеевна не досчиталась двадцати тысяч долларов.
Из всех вопросов следователя Светлане Алексеевне, огорошенной внезапно свалившимся несчастьем, запомнился лишь один: "Куда поехали эти ваши иранские бизнесмены?". И её ответ: "В городскую администрацию".
Ни мошенников, ни даже машины, на которой они уехали, милиция не нашла. Чтобы возместить причиненный банку ущерб, Светлана Алексеевна продала мамину квартиру — жильё в Заводском поселке в это время как раз столько и стоило. Светлана Алексеевна пыталась утешить себя мыслью о том, что мошенники не смогли поделить поровну свою добычу и перебили друг друга, как это нередко случается в криминальном мире. И она не могла даже допустить мысли, что рыжая девчонка взяла себе лишь пятую часть, а остальное было поделено поровну между "иранцем" и "курдом".
На новогодние праздники Ольга улетела в Чехию, куда не требовалась еще виза. В одном туристическом агентстве ей сказали, что в Моравско-Силезских Бескидах состояние снежного покрова идеально как для беговых, так и для горных лыж, а при необходимости на трассах даже напыляется искусственный снег.
(Рассказ публикуется в сокращённом варианте)
|
|