Александр Алиев __ ПО СЛЕДАМ АЛЕКСАНДРА МЕНШИКОВА
Московский литератор
 Номер 11, май, 2011 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Александр Алиев
ПО СЛЕДАМ АЛЕКСАНДРА МЕНШИКОВА

     
     "Чистые пруды, застенчивые ивы… Чистые пруды, веков зелёный сон", — поётся в песне Игоря Талькова на стихи Давида Тухманова. Действительно, Чистопрудный бульвар до сих пор остаётся одним из наиболее любимых мест прогулок москвичей. Летом он привлекает посетителей густой порослью аллей и прогулками на лодках, зимою — великолепным катком. Добавим, что бульвар — самый крупный по площади и второй по протяженности (после Тверского) на Бульварном кольце. А ведь так здесь было не всегда…
     
     С конца XVI века всю территорию нынешних бульваров занимала оборонительная стена Белого города; там, где со стеной соприкасались улицы, поставили проездные башни, получившие названия по этим самым улицам: Арбатские ворота, Никитские, Сретенские, Покровские, Яузские и т. д. Имена сохранились в московской топонимике даже после исчезновения стены. Подле Мясницких ворот находилась скотобойня — Государев боевой двор, а вокруг жили особой слободой мясники. Многие из них, не желая платить за убой на Государевом дворе, забивали скот прямо у своих лавок, а отходы сваливали в пруд, каковой возник от запруды реки Рачки. Пруд был известен как Поганый или Поганая лужа.
     Весной 1699 года недалеко от сих мест приобрёл крупный земельный участок Александр Данилович Меншиков, друг и соратник Петра I. О Санкт-Петербурге, естественно, никто ещё даже и не помышлял, поэтому сержант бомбардирской роты Преображенского полка рассчитывал обосноваться в московских владениях надолго. Он поставил каменные палаты, развёл сад с оранжереями, а находившаяся тут старая церковь Архангела Гавриила стала домовым храмом его семьи. Но! Вышеупомянутые мясники тоже не собирались никуда переезжать и продолжали делать своё дело. Можно себе представить, как досаждали обонянию Меншикова "ароматы", доносившиеся из Поганого пруда. И вот Данилыч велит капитально вычистить водоём, и с той поры именуется он Чистым прудом. В обиходе, правда, привелось название во множественном числе, хотя пруд всего лишь один.
     Теперь Меншиков обращает внимание на церковь. Её внешний вид, полагает он, уже не соответствует тому значению, которое приобрела Мясницкая улица. Ведь это одна из дорог между Кремлём и Немецкой слободой, куда царь Пётр частенько наведывался. Значит, церковь нужна другая, в новейшем вкусе. В 1704 году прежнее сооружение сносится, а приглашённый Александром Даниловичем архитектор и подрядчик Иван Зарудный разрабатывает собственный проект.
     Постарался мастер, нужно признать, на славу. Чудесная получилась постройка: стройная, изящная, красивая, украшенная богатым лепным декором. Чего стоят, например, крутые завитки огромных волют при входе и почти игрушечные лёгкие колонки, трактованные, скорее, как часть внутреннего убранства. Венчал всю композицию высокий деревянный шпиль с крестом и флюгером в виде ангела. На 81 метр вознеслась над Москвой церковь — выше, чем колокольня Ивана Великого! В 1708-м для храма были приобретены 50 колоколов и куранты английской работы. Куранты сии играли каждый час и отбивали четверти, а с полудня в течении 30 минут исполняли музыкальную пьесу. Хотя церковь опять освятили во имя Архангела Гавриила, в историю она вошла под именем Меншиковой башни. А ещё столичной молвой её считали "сестрой Ивана Великого", подобно тому, как "невестой" его была Сухарева башня. Ближайший к храму переулок назывался то Меншиковым, то Гавриловским, то Архангельским.
     
     В 1710 году Александр Данилович (уже светлейший князь, первый генерал-губернатор Санкт-Петербургской губернии, генерал-фельдмаршал и кавалер российских и иностранных орденов) отставляет все свои московские проекты и с чадами и домочадцы окончательно перебирается на невские берега, забирая с собою также двоих работавших у него архитекторов, выходцев из Италии — Доменико Трезини и Джованни Марио Фонтану. А надо сказать, Пётр I пребывал в восторге от облика Меншиковой башни, весьма желал иметь нечто подобное в новой столице. Трезини был помощником Ивана Зарудного, и неудивительно, что именно на итальянца возложили проектирование знаменитого Петропавловского собора на территории одноимённой крепости. Соборная колокольня явно несёт в себе черты московского сооружения, и шпиль её также дерзко уносится в небо.
     Меншикова же башня не совсем московского рода-племени. Ни до, ни после неё в Первопрестольной так практически не строили. Вот разве что ровесница Гавриило-Архангельской церкви — храм Святых апостолов Петра и Павла на Новой Басманной улице. Собственноручный рисунок Петра I — основной объём храма, увенчанный характерным остроконечным "шпицером" — воплощал в натуре, говорят, тот же Зарудный. (Колокольня появилась много позже).
     Ну а шпиль Меншиковой башни, увы, не уцелел. Один из источников так сообщает о событиях 1723 года. "...июля 12-го в три часа пополудни нашла с запада небольшая туча и троекратно возгремев над церковию зажгла последним ударом шпиц и деревянный шпиль, или шатёр, и под самым крестом, отчего загорелись и дубовые перекладины, на которых висели до пятидесяти больших и малых колоколов..." Вскоре уже полыхала вся верхняя часть башни, "которую за великой вышиной залить и погасить было невозможно. На сей пожар командированы были оба полка лейб-гвардии, Преображенский и Семёновский, возвратившиеся на то время из низового похода. Тогда как солдаты выбирали из церкви утварь и святые образа, вдруг упавшие с перегоревших перекладин колокола упали на свод, проломили оный, и обрушившимися камнями побило многих..."
     Рухнувшие обломки почти полностью уничтожили храмовые интерьеры, уцелели только боковые алтари, в каковых продолжались службы. А великолепное сооружение стояло обезглавленным. Долго стояло. За этот период, к слову, молния успела ударить и в шпиль петербургского Петропавловского собора, однако его вскоре отремонтировали. А за Меншикову башню никак не могли взяться. Наконец, в 1773 году средства на восстановление церкви выделил известный масон Г. З. Измайлов, проживавший неподалёку, на Мясницкой.
     Здание стало значительно ниже. Разрушенный верхний ярус со шпилем архитекторы заменили округлым куполом, который увенчивается своеобразным винтовым навершием (оно напоминает одновременно еловую шишку и пламя свечи). Утраченные при пожаре фигуры ангелов убрали, их места заняли декоративные вазы. Окна оставшихся уровней заложили, что сделало невозможным отныне подвеску колоколов.
     Дальнейшая история Меншиковой башни не очень ясна. По одним сведениям, она до 1863 года использовалась для масонских собраний, и снаружи и внутри была декорирована соответствующими символами и изречениями на латинском языке, сбитыми потом распоряжением митрополита Московского и Коломенского Филарета. Другие же утверждают, что в 1820-х годах церковь была причислена к почтовому ведомству и стала именоваться храмом Архангела Гавриила при Почтамте. Но службы здесь могли проходить только летом, поэтому рядом построили небольшой тёплый храм Фёдора Стратилата со звонницей. Вышедшая в 1888 году книга "Москва с ея святынями и священными достопримечательностями" гласила: "В 1806 к церкви Архангела Гавриила была пристроена колокольня с приделом во имя Феодора Стратилата. В настоящее время только в этом приделе и совершается богослужение. Архангельская же церковь остаётся только как памятник времён Императора Петра".
     Со временем почтамтское начальство решило отказаться от содержания церкви, и она стала обычной приходскою. Что с нею было после — в первые десятилетия советской власти — читатели, думаем, и сами догадались. Правильно, храм закрыли. Объявилось даже некое письмецо от работников московского Почтамта, что, мол, башня "исторической ценности не представляет, никто её не осматривает и существованием её не интересуется, а между тем она занимает довольно значительную площадь во дворе Почтамта, которая в связи с механизацией крайне необходима для него... Почтамт просит Президиум Моссовета о закрытии церкви и о предоставлении здания для нужд Почтамта, и, если возможно, дать разрешение к сносу её". Но, к счастью, на "нужды" почтовиков тогда не обратили внимания.
     В самом деле, когда-то Меншиковой башней можно было любоваться со всех сторон. Но выстроили церковь Фёдора Стратилата, и она загородила башню со стороны Архангельского переулка. Выстроили дома по Кривоколенному переулку — закрытым оказался западный вход в храм, тот самый, с витыми колонками. Выстроили, наконец, здание Почтамта, и башня отгорожена от Мясницкой. Церковь зажата в узком пространстве, никак не мешает проезду или проходу, на её месте едва ли можно было выстроить, допустим, школу. Уникальное сооружение оставили в покое.
     Новая страница в судьбе Меншиковой башни открылась в 1948-м. Чуть раньше на Поместном Соборе Русской Православной Церкви принято было решение о возобновлении деятельности в Москве подворья Антиохийского Патриархата. Ему, подворью, и передали оба храма близ Чистых прудов. В таком статусе они остаются по сей день.
     
     С московским периодом жизни Александра Даниловича Меншикова связан ещё один небезынтересный момент. Речь идёт о самом раннем сохранившемся изображении будущего "полудержавного властелина" — деревянном бюсте, каковой хранится теперь в Нью-Йорке, в собрании Метрополитен Музея. До 2000 года, когда американские исследователи В. Кеппе и М. Нудель провели убедительную атрибуцию портрета, личность изображённого оставалась загадкой. Потом стала выстраиваться довольно чёткая картина.
     11 октября 1702 года русские войска после кровопролитного штурма овладели шведской крепостью Нотебург (Орешек) в истоке Невы. В этой битве участвовал и отряд под командой Меншикова. Отличившегося Данилыча Пётр I пожаловал губернатором крепости, переименованной отныне в Шлиссельбург. Вот после всего этого и была заказана иноземному мастеру (скорее всего, голландцу) парадная скульптурная "персона" нашего героя.
     Разумеется, портрет такого высокого уровня мог быть исполнен только в Москве. Об этом свидетельствуют, например, использование хорошо просушенного материала, заготовленного ещё в середине XVII столетия, тщательнейшая отделка и полировка деталей. Активные военные действия на какой-то период затихли, Меншиков вернулся в свою усадьбу и спокойно позировал ваятелю. Окончена работа была до мая следующего, 1703 года, когда Алексаша за морскую победу над шведами на Неве стал кавалером ордена Святого апостола Андрея Первозванного. На бюсте же сей орден не показан.
     Итак, перед нами превосходный и мало известный теперь в России портрет А.Д. Меншикова. Но кто его автор, как бюст в конце концов оказался за границей, мы пока в точности не знаем...