Леонид Теущаков __ ПОРОХ ЛИЧНОГО ОРУЖИЯ
Московский литератор
 Номер 04, февраль, 2011 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Леонид Теущаков
ПОРОХ ЛИЧНОГО ОРУЖИЯ

     
     Когда седина — в бороду, а бес — в ребро, невольно начинаешь задумываться: с тем ли ты человеком жил, кто сердцу мил? И то ли ты любил, что нельзя не любить? Правильным ли было то, что прежде делал? Но переделать ничего уже нельзя, а впрочем, и незачем. А люблю я все времена года, особенно, осень. И не потому, что родился в октябре, а потому что она — золотая, с листопадом и журавлиными стаями, с пронзительно высоким небом. И поэтов люблю, пронзительно написавших об осенней поре — очей очарованье: Пушкина и Тютчева, Есенина и Рубцова, Цыбина и Бояринова, Левитанского и Казанцева…
     Свои первые стихи опубликовал много лет назад у себя "на малой родине" — в томской областной молодёжной газете. Четверть века назад перевели меня по журналистскому цеху на работу в столицу. И где бы я ни мотался по белу свету, где бы мне "за бугром" ни предлагали остаться насовсем, — рвался домой. Поскольку считаю: лучше Сибири и Москвы мест на свете нет!

     
     В ТОМ БОРУ
     Леониду Колпакову
     В том бору ощутит нога
     Не растаявшие снега —
     И кольнёт, было скрывшаяся из виду,
     Нанесенная прежде обида.
     Да не кем-то,
     А самым ближним,
     Для которого стал ты лишним.
     Холодок пробежит в груди:
     Что же дальше там, впереди?!
     Зашумит недовольно бор:
      — Как же ты на сомненья скор!
     Вот послушай меня, старика, —
     Там, за лесом, будет река.
     Плечи сжавшиеся расправь,
     Одолей эту реку вплавь.
     А как ступишь
     На берег другой, —
     В грудь ударит ветер тугой.
     И забудется все худое.
     Ведь омытый лесной водою —
     Он святому старцу сродни:
     Не сломается,
     Как ни гни!
     
     БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЙ
     Памяти фронтового разведчика В.П.Теущакова
     — В этот день, черёмухой пропахший,
     Ты приди, поговори со мной,
     Дядя Вася, без вести пропавший, —
     Такой близкий
     И такой родной…
     — Этот случай для войны не редкий,
     Если поточнее, рядовой:
     Я не воротился из разведки,
     Что была моей передовой.
     Не спасли сноровка и уловки,
     Не спасло, что был умел и смел.
     Просто снайпер оказался ловким,
     Первым на курок нажать успел.
     Вы его особо не вините:
     Он ведь тоже выполнял приказ.
     Лучше нас обоих помяните,
     Вы обоих помяните нас.
     А ещё я, голосом уставшим,
     Вас прошу:
     Гадая обо мне,
     Не считайте баз вести пропавшим,
     А считайте павшим на войне.
     
     А ПО РУСИ…
     А по Руси когда поездишь,
     Поймешь однажды насовсем,
     Что мысли разгуляться есть где,
     И есть задуматься над чем.
     У нас талантов не убавилось,
     Но только больно без конца
     От чувства, что в груди у Бабеля
     Кусочек отчего свинца.
     Да, люд наш крепко изменился,
     Задумчивее став стократ.
     Куда ж ты, принцип, испарился:
     Дай руку, друг, товарищ, брат?!
     Живу и верю: выстрел в спину
     Мое дыханье не прервет.
     Но всё же накажу я сыну,
     Когда мой пульс на спад пойдет:
      — Пока планета не разгружена
     От черных дум и дел плохих,
     Ты порох личного оружия
     Держи сухим!
     
     У НАС В ЦАРИЦЫНО
     В Царицынском парке
     Царит оживленье.
     Мы здесь переждали грозу.
     Теперь вот влюбленным на удивленье
     Вновь белки орехи грызут.
     С голубкою голубь о чем-то воркуют.
     Кузнечик стрекочет вовсю.
     Воробушки хлеб друг у друга "воруют".
     Привольно в пруду карасю.
     И людям, и птицам
     В парке привольно.
     Сияет над церковью крест.
     И радует сердце
     Звон колокольный,
     С утра разливаясь окрест.
     Здесь гости из Африки, из Украины,
     Здесь столько наречий слилось!
     А чтобы однажды ожили руины,
     Ой, как потрудиться пришлось.
     Пройдите к фонтану,
     Вокруг посмотрите,
     Послушайте музыку всласть.
     И между собой поблагодарите
     Судьбу:
     Ведь она удалась…
     И если когда-то
     Решитесь спонтанно
     Нагрянуть в Царицынский край,
     Мы ждем вас
     На лавочке возле фонтана,
     Для нас это — сказочный рай.
     
     ДАЛЬ ДОРОГ
     Вперед товарищи уходят.
     Их шаг уверен и широк.
     Так надо.
     Кто из нас не хочет
     Измерить даль своих дорог?!
     Я вслед смотрю им.
     Но без зависти.
     Недолго буду в стороне.
     Я верю, что Святые завязи
     Ещё дадут ростки во мне,
     Что этих дней густые ветви
     Сомкнутся за моей спиной,
     Что этих дней тугие ветры
     Ещё ударят в парус мой!
     
     ИЗ ДЕТСТВА
     Василию Казанцеву
     Тальники зелены.
     Разлилась протока.
     Руки в гребень волны
     Прыгают по локоть.
     — Осторожней, сынок!..
     Но, совсем как взрослый,
     Я сажусь в обласок,
     Взяв крутые вёсла.
     Вдоль тиши тальника
     Я плыву в тумане.
     Но большая река
     Валом хлестким манит.
     — Воротись от валов,
     Там бросает резко…
     Взмах!
     Ныряет весло
     Из протоки — в реку.
     
     ПОДСНЕЖНИК ДЛЯ МАМЫ
     Нет, не всегда мне улыбался
     Луч солнца в рощах молодых.
     И я нередко ушибался
     На поворотах непростых.
     Но как бы трудно ни бывало
     Боль и обиду заглушить,
     В моей душе не убывало
     Извечное желанье — жить!
     Чтоб с подлецом вступить в сраженье,
     В дороге друга ободрить,
     А старой маме в день рожденья
     Подснежник первый подарить.
     
     ШАНЬГИ С МИЛОЮ ЗАМЕСИМ
     А по свету немало нам рыскать,
     Коль скитаний ветер понес.
     Я, мятежный поэт сибирский, —
     Верный брат перестуку колес,
     Верный друг и дождям, и метелям,
     И святым, и грешным собрат…
     Неудача в пути "отметелит" —
     Буду ей по-своему рад.
     Даже если её дубина
     Жахнет так, что не устою, —
     Всё равно в сентябре рябина
     Отогреет душу мою.
     Не жалейте меня, небритого,
     Не маните в домашний уют:
     На Руси, как известно, за битого
     Двух небитых дают.
     А в пути далёком, неведомом,
     Кто же знает про день грядущий?!
     Там иль розги сполна отведаем.
     Иль наткнёмся на райские кущи.
     И в насмешку над всеми бедами
     С милой шаньги замесим погуще.
     
     РАЗЛОЖУ СЕБЯ ПО ПОЛОЧКАМ
     Вновь разложу себя по полочкам
     И поднесу ладонь к губам.
     И, разомкнув немую полночь,
     Уйду на исповедь к хлебам.
     Средь настороженной росы
     Склонюсь к земле я со смирением,
     Как непокорный блудный сын,
     К Отцу пришедший за спасением.
     
     ЗЕМЛЯКИ
     Сегодня в Москве насчитывается свыше 80 землячеств, созданных выходцами из различных регионов России.
     Нет, конечно, это не ребячество.
     Мы — как притоки у реки.
     Нас сплотило "Томское землячество".
     Нас сроднило слово "земляки".
     Путь у многих наших из нелегких,
     Не была прямою борозда.
     Все пришли мы из краев далеких,
     Чтоб в Москве остаться навсегда.
     Мы в дорогах торных не нуждались.
     Не стыдимся мы своих корней.
     За Москву сибиряки сражались —
     Мы по праву поселились в ней.
     Нас Москва заботой окружила,
     Поделилась хлебом и жильём.
     И своей красой заворожила,
     Будто нива спелая — жнивьём.
     Наши внуки уже здесь родились.
     (Как отрадно это понимать!)
     Мы всегда, Москва, тобой гордились —
     Городов и весей русских Мать.
     
     ЛЮБВИ ЦВЕТЕНЬЕ
     Валентине Соколовой
     Загрустил мой дом и притих,
     Потускнели глаза его окон,
     Как прочёл я последний стих,
     На прощанье
     Твой гладя локон.
     И глядит он в неясную даль,
     Где дождей и ветров сплетенье.
     …Как же, милая, всё-таки жаль,
     Что столь кратко
     Любви цветенье.
     
     ЛЕТО 2010
     О, как палило мне в лицо,
     О, как палило!
     Засохло рядом деревцо —
     Жарой свалило.
     И впрямь — ни охнуть,
     Ни вздохнуть:
     Весь воздух в саже.
     Так можно ноги протянуть,
     Не ойкнув даже.
     О, как палило сердце мне,
     О, как палило!
     Но вдруг забилось на волне:
     Стихом полило.
     А после гром загрохотал,
     И ливень грянул…
     …Поверженно захохотал
     Продрогший Дьявол.
     
     НА ПЕЧЬ СКАЗКАМИ ЗАМАНИМ
     Ты на пару дней "отчалила".
     А прошла уже неделя.
     Я и впрямь почти в отчаянье.
     Я, как на печи Емеля,
     Жду, что печка тихо двинется,
     Но она пока — ни с места.
     Ты сегодня именинница,
     Чья же ты сейчас невеста?
     Печка что-то не заводится,
     Дым в трубе не завывает.
     Кто там о тебе заботится,
     Обнимать не забывает?
     Ах, такая несуразица
     Лезет в голову седую.
     Да какая, впрочем, разница:
     Ливень льёт,
     Иль ветер дует?!
     Ты, конечно, опечалила
     Неожиданной дорогой.
     Ты на пару дней "отчалила …"
     …Трогай, печка, с места, трогай!
     Мы найдём тебя, гулящую,
     На печь сказками заманим:
     Только мы и настоящие,
     Только мы и не обманем.
     
     ДУШУ МНЕ НЕ БЕРЕДИ
      Кто на этом вот портрете
     В бескозырке со звездой?
     — Павел.
     Умер в лазарете
     Молодой-премолодой.
     — Этот с девушкой в обнимку,
     Орден на его груди…
     — Отойди-ка ты от снимков,
     Душу мне не береди.
     Пятерых сынов взрастила,
     Всех с войны доселе жду.
     И пока во мне есть сила,
     От окна не отойду!
     В НЕМЕЦКОЙ ШТОЛЬНЕ
     Мой путь загадан Кем-то, что ли?
     Я очень много где бывал.
     И даже в той немецкой штольне,
     Где дед мой уголь добывал.
     Нет, это не его призванье.
     Он, в общем-то, разведчик был.
     Но и на это испытанье
     Хватило у штабс-капитану сил.
     Нет, у него не нервы сдали
     На грозной Первой мировой.
     Скорей всего, "свои же сдали",
     Уйдя в измену с головой.
     Конечно, поступили гадко,
     Но на войне как на войне.
     Он вспоминал: "В плену несладко.
     И всё домой хотелось мне".
     Четыре года — срок немалый.
     Но… в восемнадцатом — обмен!!!
     Он, царский офицер бывалый,
     Тот уголь отряхнув с колен,
     В Сибирь, на родину подался,
     Подальше в лес, подальше в лес.
     Ничьим агиткам не поддался,
     В кровопролитие не влез.
     …Не ведал, что в сороковые
     Проделает обратный путь…
     Бывают судьбы роковые:
     Что суждено — не обогнуть!
     
     ЕщЁ один рубец
     Прилёг. Поднялся. Посидел.
     Увлёкся песнею…
     Вот и полковник поседел,
     Ушёл на пенсию.
     Он в тайны многие проник,
     Легендам отданный.
     Но не сломался и не сник —
     России подданный.
     Когда трещало всё по швам,
     Крошилось, лопалось,
     Он руки не держал по швам
     Пред остолопами.
     Он чутко уловил одно:
     Рассвет не так далёк.
     И потому не лёг на дно —
     На вёсла приналёг.
     Промчались бури над страной,
     Но не остыл свинец…
     ... А у него в груди больной —
     Ещё один рубец.
     
     В ОСЕННЕМ ЛЕСУ
     Забываю и были, и небыли,
     И прохладную с яблонь росу…
     И всё время жалею, что не были
     Мы с тобою в осеннем лесу.
     Как же мог упустить я из виду,
     Что в лесу мы не только бодрей —
     Там быстрее проходит обида
     И досада проходит быстрей.
     Там, где лист пожелтевший над белкою
     Ввысь плывет — и не видно листа,
     Безвозвратно забылось бы мелкое,
     На свои бы всё встало места.
     
     ЧЕРНОБЫЛЬ
     Я жил на берегу Днепра,
     Когда однажды вдруг с утра
     Вверх брюхом рыба поплыла,
     Поскольку мёртвым сном спала.
     Кричали рыбаки:
     — Проснись!
     Нормальной стань — перевернись.
     Ты нам нужна совсем другая. —
     Ворчали все, улов ругая.
     Но быть другою не могла
     Та рыба, что уже гнила.
     И тут, конечно, правы вы,
     Мол, гниль любая — с головы.
     Уже "пятнистый" был у власти,
     Уже пошли на нас напасти…
     Вот тут Чернобыль прогремел
     И натворил ужасных дел.
     …Другая на дворе эпоха.
     Но гнилью прёт.
     Вот это — плохо!
     
     ТОЛСТОСУМЫ И БЕДНЯКИ
     Вот они — сугробы высокие.
     Здесь же — пни от деревьев древних.
     Вот избушки стоят кособокие
     Вымирающей напрочь деревни.
     Чуть поодаль дворцы кирпичные,
     Всё красивые, с наворотами.
     Там и люди живут "приличные" —
     За заборами, за воротами.
     Слышал, в прошлом были "крутые",
      Может, правда, а может, лгут,
     Унитазы у них золотые,
     Слуги их добро стерегут.
     Здесь когда-то были коровники.
     Здесь вовсю зеленели поля.
     А теперь присосались чиновники,
     По-народному: просто тля.
     — И кому ж хорошо живётся
     На родной постсоветской Руси?
     — Нелегко нам хлеб достаётся, —
     Скажет всяк, кого ни спроси.
     Кроме тех, конечно, кто рядом
     В перестройку с парт — боссами был.
     …Провожает старушка взглядом
     Проезжающих воротил.
     Её внук полёг на чеченской,
     Сын — в Афгане, спасая флаг.
     Плохо бабушке деревенской.
     Жалко и городских бедолаг…
     Вот такая вот пересортица.
     Вот такие настали деньки.
     …Неужели опять перессорятся
     Толстосумы и бедняки?!
     
     ЛЫКО В СТРОКУ
     Как скончался товарищ Сталин,
     Мы растерялись совсем.
     Но от других не отстали,
     А плакали классом всем.
     Когда Никиту "свалили", —
     Был нормальный настрой.
     Кукурузою закусили
     После первой
     И после второй.
     И когда Ильича не стало,
     Никто не умылся слезой.
     А просто вздохнули устало,
     Как будто перед грозой.
     Так оно и случилось:
     Кому — радость,
     Кому — беда.
     Что из этого получилось —
     Сами видите, господа…
     И вся, с позволенья сказать,
     "Программа" —
     На моём коротком веку.
     …Никого не сужу ни грамма:
     Просто лыко в строку.