Жил прошедший год в печали и радости. Вспоминалось и писалось много. А что вышло — судить вам.
ЧЕРНЫЕ ПТИЦЫ
Черный аист, черный дятел…
Все мне кажется давно,
Что-то Бог в пернатых спрятал,
Мол, имейте, что дано.
Дал им крылья и окраску,
В лес и поле окунул,
А в сердца упрятал сказку
И, наверно, не одну.
Видно, страшные, а то бы,
Как оно заведено,
Эти черные особы
Рассказали бы давно.
Вон, пчела кружит на лугом,
Вьются мошки на лугу,
Аист с дятлом друг про друга
В этой жизни ни гу-гу.
Не дают никак покоя
Эти двое на земле.
Что-то страшное такое
Есть и в траурном шмеле.
ХУЛИТЕЛЯМ РОССИИ
Все её стращают, предвещают
Гибель неминучую и крах,
А Россия всех за всё прощает,
Гибнет на равнинах и в горах.
Новые одежды примеряет,
Пашет на земле без выходных,
И никак она не умирает,
Чтобы не оставить их одних.
Их, кому и завидно, и стыдно,
Кто привык пенять на времена.
Потому Россию и не видно,
Что такая светлая она.
ХЛЮСТ
То ли горе у людей,
То ли радость свадьбы,
Он проходит, как злодей,
Смотрит, где урвать бы.
Ничего святого нет
Для такого хлюста.
Где пируют, где обед,
Там его капуста.
Он чужой в любой избе,
И улыбку прячет,
И при смерти о себе
Этот не заплачет.
Поднеси ему хоть дуст,
Хоть пирог, хоть тесто,
Всё одно, проглотит хлюст,
Как судьбу невеста.
ТОПОР
Стучит топор, упрямо рубит слеги.
В лесу темнеет, дождик моросит.
И, кажется, с натруженной телеги,
Пугая лес, возница голосит.
На листьях медь прошедшего столетья
И пыль веков на листьях этих дней.
Не перебить топор угрюмый плетью,
Пока он в спорах всё-таки сильней.
На нём и кровь, и женские проклятья,
Последний крик и слёзы палача.
Проходит осень, вся в пурпурном платье,
От ужасов столетий горяча.
А что топор? Он тонко знает дело,
Куда ударить, знает наперёд.
Не подставляйся, быстро и умело
Тебя топор, как липку, обдерёт.
Ему не вновь стучать в лесу, потея,
Такая жизнь, видать, у топора.
Трепещет лес и гнёт покорно шею,
Как век назад, и так же, как вчера.
СТАЛИН
Я не сужу, что было, то и было,
И, как у всех, мгновенно жизнь прошла.
А что страна? Страна его любила,
И с ним на смерть, и с ним к Победе шла.
Глаза прикрыл, потом вздохнул устало:
— Ну, что ж, пора, возрадуйтесь, враги!..
Звезда Героя жёлтого металла,
Потёртая шинель и сапоги.
СПАСИБО, СНЕГ
Я утром видел первый снег,
А он бывает не у всех.
Он тает, он дымится,
Он подышать стремится.
Ведь через миг растает,
И он об этом знает.
Я на ладонь его беру
В притихшем Ряжске поутру.
Снег на ладони плачет
И слез своих не прячет.
Он плачет так перед бедой,
Когда становится водой.
Спасибо, снег, за эту весть,
А я-то думал, вечность есть.
И мы растаем, словно снег,
Внезапно жизнь закончит бег.
Снег улетает от Земли…
Вот если б мы взлететь могли…
СМОГ 2010 ГОДА
Леониду Сергееву
Только в Нижнем буфете прохладно,
А на улице смог и жара…
— Завтра будешь?
— Не знаю…
— Ну, ладно…
Семь часов… Закрывают… Пора.
А на завтра не встретимся снова,
Не расскажем, как ночь не спалось,
А увидимся, буркнем: "Здорово!
Как там дома-то? Всё обошлось?!
Перескажем последние сплетни,
Прилепившись за круглым столом.
Смог московский диковинный летний
Оседает уже над кремлём.
И, конечно, он-суть разговора,
Каждый чистого воздуха ждёт.
— И когда он отступит?
— Не скоро!
— Ладно! Выпьем, а то не сойдёт!..
— Ты куда?
— На метро к "Баррикадной"…
— Пиво пить?
— Не охота, жара…
— Завтра будешь?
— Не знаю…
— Ну, ладно…
Семь часов… Закрывают… Пора…
***
Светлане Тёмкиной
Мне всё равно, кого ты нынче любишь,
Ты ни о чём со мною не жалей,
Ведь ты себя со мною не погубишь,
Со мной ты станешь чище и светлей.
Пусть говорят, что даже не похожи,
Откуда знать им, как нам повезло,
Ведь от тебя идёт мороз по коже,
Как из вулкана бьёт твоё тепло.
Послушай ты, как ровно сердце бьётся,
Когда оно любимо и в тепле,
Ведь из тебя одной исходит солнце!
А что ещё мне нужно на земле!
***
С бамбуковой удочкой стану сидеть
На речке, где царствует нега.
И буду себе незаметно седеть
До первого снега, до первого снега.
До первого счастья, до первых утрат-
Под сенью изломанной ивы,
И думать, да мало ль чего говорят
Про тех, кто родился счастливым.
ПОЛОВОДЬЕ
Услышу вздох последней полыньи —
Апрель ушёл от нас среди недели.
Ах, что же вы, хорошие мои,
За полою водой не доглядели?!
Когда прибились льдины к городьбе?
Когда они растают понемножку?
И нас вода катает на себе
И поднимает в подполе картошку.
Апрель, апрель… Холодная вода,
Грачи уже кричат, изнемогая.
И что ни день, то новая беда,
Пока я без опоры, дорогая.
***
Ответил бы, если б спросили:
— Кто ближе тебе и родней? —
Не те, кто кричат: "За Россию!",
А гнущие спину пред ней.
О РОДИНЕ
Пятнадцать лет, как Родины не стало,
Пятнадцать лет от бесов спасу нет,
И столько в душу вбухали металла,
И столько раз в ней выключили свет.
И столько раз уволили с работы,
И столько раз послали на войну,
И столько раз мы прокляли кого-то
За нашу разделенную страну.
Но снова Русь восходит в детском крике-
В колёсных зыбках, в памяти моей —
Сквозь Дом Советов и святые лики
Её познавших вечность сыновей.
НЕ НАДО!
Не шейте победных знамён,
Чтоб с ними — в Европу… Не надо!
Чтоб столько солдатских имён
Оставить у стен Сталинграда!
Не надо ходить на Москву,
Не пробуйте вновь Ленинграда.
Пока я на свете живу,
Не надо, не надо, не надо!
МОШКАРА
Распогодилось с утра,
И тепло сегодня будет.
Вот и вьётся мошкара,
Где живут беспечно люди.
Что ей, этой мошкаре,
От людей усталых надо?
Бедным людям по жаре
С мошкарою нету слада.
И бесчинствует она,
И Россию в хворь вгоняет,
И страдает вся страна,
И что делать ей, не знает.
ЦХАЛТУБО, 15 НОЯБРЯ 1990 ГОДА
А в Цхалтубо мандарины падают,
Катятся булыжной мостовой,
Но меня не радуют, не радуют
Голос твой и взгляд холодный твой.
Утром флаги вывесят нездешние,
Санаторий стихнет и замрёт.
Будут капли доставать сердечные
Те, о ком безмолвствует народ.
А народ пойдёт за демократами,
С ними станет манну ждать с небес —
Вместе с выраженьями крылатыми
И в него успел вселиться бес.
В ноябре легко и просто дышится,
И уже багряные цветы.
Ничего плохого не напишется
Этим утром. Но уедешь ты.
А в Цхалтубо мандарины спелые,
Снова смотрит осень свысока,
И к тебе летят по небу белые,
Залитые прошлым, облака.
ДУРАК
Нашёл дурак палку,
Похожую на русалку.
Вырыл дурак пруд,
Чтоб размножалась тут.
Стал охранять пруд
И полюбил труд.
Затем отрастил чуб.
Стал возводить сруб.
И получил справку,
Что пошёл на поправку.
Заговорил народ,
Мол, дуракам везёт.
И поехало, и пошло:
— Дураку повезло!
Но он уходил к срубу,
А она… к дубу.
Неизвестно с чего,
Но русалка… того.
Может, вода застоялась,
Но счастье не состоялось.
Заплакал дурак:
— Как же так?!
Было дураку жалко,
Что пропала русалка.
К вечеру он напился
С горя и утопился.
Мне дурака жалко —
Утром всплыла русалка.
ВЕТЕР ПОСЛЕ ПОКРОВА
Ветер, безумный ветер
Выстудить всё готов.
А ведь вчера на свете
Тихий гостил Покров.
Переживём и это —
Было и холодней.
Мало ли у поэта
В жизни ненастных дней.
ГАДЮКА
В тёмном болоте не спится гадюке,
Тянет из тьмы свои скользкие руки.
Тысячу лет под водой прожила,
Но не узнала любви и тепла.
Лезли с признаньями всякие мрази,
Даже не вытерев губы от грязи.
Только гадюка себя уважала
И женихов от ворот провожала.
Годы летели, и было тоскливо.
Но ведь хотелось и ей стать счастливой
И нарожать и гадюк, и гадючек,
И запереть это счастье на ключик.
Не удавалось найти себе пару,
Жизнь под водой принимала за кару.
Ни на кого никогда не роптала,
Только устала, до смерти устала.
Сватался леший один благородный,
Только и тот оказался бесплотный.
И для чего теперь это болото,
Если ты даже не любишь кого-то!
Снова на воду летит позолота,
И от бессилия воет болото.
И на земле одиноким не спится,
В пору в болоте пойти утопиться.
БОРОВИКИ
Разгулялись наши грибники —
Тысячи у каждого лесочка:
На АЭС пошли боровики.
Вот пошли они себе и точка!
Лишь июнь, но лезут из земли,
И в корзины лезут не мигая.
Потому так рано и пошли,
Что земля в Курчатове другая.
Безоглядно дарит людям свет,
Чтоб они не ведали тревогу.
Грибники опять встают чуть свет,
И грибы выходят на дорогу.
ВОРОБЬЕВКА
Сергею Прохорову
Хорошо, что здесь песни поют,
Прочищают лужёную глотку,
А ещё, что за здравие пьют
Русский квас или русскую водку.
Нереальный, божественный свет
Открывается зоркому глазу.
И стоит очарованный Фет,
Прислонившись к любимому вязу.
А над речкой Тускарь облака,
Соловьями разбужены дали.
И какая быть может тоска,
И какие быть могут печали?!
И выходит, что радость одна
Поселилась у барского дома,
И знакомая песня слышна,
Где лишь тайна живёт да истома.
ЛЮДИ ДРУГОГО ПОРЯДКА
Мне до "Медведково" от Беговой
Сорок минут с пересадкой,
Где за дорогой живут кольцевой
Люди другого порядка.
Едут в автобусах, тащат мешки
Вечной усталой походкой.
Русские бабы и мужики
Травятся русскою водкой.
Им безразличны рублёвский покой,
Чьи-то дворцы под охраной.
Нет у них злобы в душе никакой
Даже и к бесам с экрана.
И не горит под ногами земля,
И отступают все беды.
Празднуют там без указок кремля
Прошлые наши победы.
И поднимают детей к небесам,
И никогда не согнутся.
Вот бы прислушаться к их голосам,
Чтобы хоть раз ужаснуться.
|
|