Леонид Сергеев
ЖЕНЩИНА МОЕЙ МЕЧТЫ
|
Прежде всего, скажу вам, ребята, вот что: как многие пожилые люди, я противник всяких перемен в быту — привычные, обжитые вещи мне гораздо дороже любых новинок. К примеру, свой старый рабочий стол, в шрамах и ожогах от сигарет, я никогда не променяю на новый, самый современный. И не променяю на антикварный, уникальный, даже если за ним работал сам Лев Толстой. Понятно, это касается не только стола. Лет десять назад приятели литераторы (из числа молодых) стали уговаривать меня приобрести компьютер, но я и слушать их не хотел — меня вполне устраивала пишущая машинка "Эрика", добротный, проверенный временем, механизм. Приятели махнули на меня рукой, обозвав "непробиваемым упрямым стариканом", но некоторые продолжали наседать:
— Пойми, голова! — втолковывали мне эти молодцы, без всякого почтения к моему возрасту (что обычное дело в писательской среде). — На компьютере проще простого вносить в текст правку — щелкнул "мышкой" и порядок, все готово. Компьютер подчеркивает ошибки, делает переносы, абзацы…
Я отчаянно сопротивлялся, говорил, что привык к машинке и осваивать компьютер мне уже поздно. Я сравнивал себя с верблюдом, который, как известно, брыкается, когда на стоянках ему пытаются поменять ношу — он хочет нести именно то, что нес. Разумеется, приятелей литераторов я сравнивал с настырными погонщиками.
Но спустя год мое сопротивление ослабло. Дело в том, что в издательствах стали принимать рукописи только в электронном виде. В общем, пришлось купить недорогой компьютер и, естественно, "Справочник для чайников".
Что мне сразу не понравилось в компьютере, так это заставки на английском языке. В сердцах я называл их "заплатками", и никак не мог взять в толк, почему наши инженеры не могут создать программу полностью на русском языке? И не понравилось, что в Wordе одну и ту же операцию можно выполнять двумя, а то и тремя, способами (например, выходить из файла, менять шрифт, копировать текст и прочее). Я-то считал, что и в механизмах, и программах ничего не должно быть лишнего, во всем надо стремиться к простоте, идти "от колеса". Кстати, позднее я заметил, что для работы с текстом (набор и верстка) многие значки на полосе Word вообще не нужны — они лишь приводят в замешательство неподготовленного пользователя.
Но все по порядку. С первых дней, ребята, я понял — в железном ящике сидит какой-то суровый надзиратель. Посудите сами — от этого субъекта то и дело сыпались грозные окрики: "Ошибка!", "Это грубо!", "Заменить!", при этом на экране появлялась "заплатка" с крестом и раздавался страшный удар колокола — казалось, меня хотят прибить. Так продолжалось около месяца, и все это время тип в ящике постоянно унижал меня, пытался доказать, что его интеллект выше моего. Не скрою, я злился не на шутку, ругался с компьютером, пару раз, выйдя из себя, стукнул кулаком по ящику. Случалось, чтобы не трепать себе нервы, вообще выключал его. Но что бы вы думали? Компьютер оказался мстительной штуковиной — при следующем включении он "зависал", то есть никак не хотел загружаться. Только с третьей попытки, нехотя, как бы делая мне одолжение, начинал работать, как ему и положено.
Но это еще не все. Как только я стал набирать свои рассказы, надзиратель превратился во въедливого редактора, который дотошно, даже с какой-то издевкой, подмечал мои промахи. И если бы только ошибки в словах, ему не нравились и мои предложения. То и дело появлялись "заплатки": "Это стилистически не верно!", "Это грубое просторечие! Поменяйте на литературный язык!". Или: "Слишком длинно! Разбейте на несколько предложений!". Похоже, редактор вообще не терпел длинных предложений, так что, Гоголю с Тургеневым от него досталось бы. Короче, редактор мне представлялся тираном, который мучил литераторов, душил их свободу.
Но кое в чем, конечно, компьютер удобная вещь. Во-первых, отпадает надобность стучать по клавишам (что делаешь на машинке), достаточно легких прикосновений на клавиатуре. Во-вторых, не слышится треск "каретки" — текст бесшумно автоматически переходит на следующую строку. В-третьих, компьютер следит за орфографией и опечатками. Вскоре до меня окончательно дошло, что компьютер — великое изобретение. Подумать только! — все, что написали наши классики, можно уместить на нескольких дисках, величиной с блюдце! А на какую-то фитюльку (меньше зажигалки), называемую "флэшкой", можно скачать всю библиотеку им. Ленина!
На этом история с компьютером не заканчивается, но вначале небольшое отступление. Все знают, в девяностые годы большинство литераторов оказались в бедственном положении. Новые частные издательства рассматривали книгу, как обычный товар и печатали в основном детективы и сексуальные романы. Это продолжается и сейчас. Многие поэты и прозаики издают книги за свой счет, издают небольшим тиражом, чтобы только подарить друзьям и отнести в библиотеки. Я тоже, влезая в долги, издал три книги. А в это время уже вовсю процветал Интернет, и мои приятели литераторы (опять-таки из числа молодых) вновь стали меня обрабатывать:
— Пойми, голова! За свой счет издают книги графоманы! Подключайся к Интернету и там выставляй рассказы. Интернет — это мировое пространство, у тебя сразу появится тьма читателей!
— Заманчиво, — откликался я, но, узнав, что это удовольствие стоит не меньше трехсот рублей в месяц, все же отказывался (для меня, пенсионера, это накладно).
Однажды один из приятелей показал мне свою страницу в Интернете и сказал:
— Представляешь, выставил всего несколько рассказов и за год на мою страницу зашли тысячи читателей! Фантастика! Кстати, сейчас появился новый вид оплаты — через телефон. Всего сто рублей в месяц! Так что, не тяни, подключайся к Интернету!
Эти слова произвели на меня сильное впечатление, я сдался, подключился к Интернету и завёл свою сайт-страницу. И случилось невероятное. Если за последние годы мои книги прочитало не больше ста человек (хочется верить, все, кому дарил), то всего за неделю на мой сайт зашло более двухсот читателей!
Теперь об отзывах любителей чтения. Это, ребята, скажу вам, забавная штука. К примеру, моему приятелю поэту один читатель написал: "Вы большой талант. Почти как Лермонтов". А другой (по-видимому, слегка тронутый) выдал несколько гневных тирад с громовой концовкой: "Не пиши стихов. Сдохни!"
Еще одному моему приятелю прозаику какой-то остряк посоветовал: "Давай в рассказах побольше секса и поменяй фамилию на женскую. Лучше на звучный псевдоним, типа "Рекса" или "Ритца". Сразу станешь известным".
Мне повезло — я не получал ни разгромных рецензий, ни дурацких советов. Правда, не получал и похвальных отзывов. Я уж подумал, что мои писания не производят никакого впечатления, как вдруг некая Анна Александровна написала: "Здравствуйте, Леонид Анатольевич! Я в восторге! Не думала, что у нас есть такие замечательные писатели. Над вашими рассказами я смеялась и плакала…" — и дальше множество слов в превосходной степени, и слова сожаления: "Как жаль, что на Вашем сайте всего три рассказа. Вы нарочно так мало представили своих произведений или Вас редко посещает муза?"
Ради любопытства (все-таки единственно откликнувшийся читатель) я зашел на сайт этой Анны Александровны и увидел фотографию далеко не молодой женщины, попросту говоря — старушенции. Она выглядела лет на шестьдесят, но, наверняка, как это принято у женщин, выставила снимок двадцатилетней давности, а на самом деле ей было под восемьдесят. Фотография запечатлела интеллигентное лицо, умный взгляд и доброжелательную улыбку. Одежда старушки, без всякой вычурности, выдавала неплохой вкус. А вкус, ребята, немаловажная вещь, вкус — это определенный взгляд на жизнь вообще. Короче, было бы свинством не ответить этой читательнице, и я написал: "Спасибо за добрые слова. Специально для Вас помещу еще с десяток рассказов. Что касается "музы", то она меня посещает, но обычно не застает дома".
Самое неожиданное произошло, как только я отправил это послание. На экране вдруг появилась "заплатка": "Она женщина твоей мечты!" Я обалдел — что за ядовитая насмешка? Тип в ящике решил не просто вмешаться в мою личную жизнь, но и поглумиться надо мной! Выругавшись, я выключил компьютер, но долго не мог прийти в себя — тип в ящике разозлил меня по-настоящему.
Через пару дней Анна Александровна написала мне снова: "Уважаемый Леонид Анатольевич! Прочитала Ваши новые рассказы. У меня нет слов, чтобы выразить свое восхищение, я просто очарована Вашим творчеством…" — и дальше опять кучу восторгов, а под конец признание: "Я тоже недавно начала писать рассказы. Буду Вам безмерно благодарна, если Вы найдете время прочитать мои литературные опыты и напишите — стоит ли мне продолжать писать или бросить? Ваше мнение для меня значит очень много".
К этому посланию было прикреплено два рассказа. Я прочитал их и, представьте, ребята, был немало удивлен — для начинающего литератора они выглядели вполне сносно. Даже больше скажу — они подкупали живописностью и искренностью, и простотой изложения. В первом рассказе сентиментальная героиня верит в чудеса, привидения и ангелов, и непременно видит хорошее даже в плохих людях. Всякую несправедливость и вражду она воспринимает, как недоразумение, как недопонимание между людьми. Такое великодушие.
Другой рассказ производил впечатление, что его писала молодая женщина — столько в нем было задора и оптимизма: "…Неудачи есть у всех, но одни с ними борются, а другие подчиняются судьбе. В сложных ситуациях я стараюсь не падать духом, и думаю о хорошем. Прежде всего о родных, ведь счастье в семье, в простых человеческих радостях. И думаю о своих замечательных друзьях, и об удачах, которые ждут впереди".
"Что у нее, старушенции, впереди?" — усмехнулся я, но оценил ее "дух" и, благословляя на новые опусы, написал одобрительную рецензию. А когда послал ее, на экране вновь появилось: "Она женщина твоей мечты!". Причем на этот раз тип в ящике сопроводил "заплатку" романтической мелодией — уже как изощренное издевательство. Похоже, он прямо упивался своим всемогуществом. Особенно раздражало то, что он, видите ли, знает мои мечты!
Между прочим, ребята, если уж на то пошло, скажу — я всю жизнь мечтал о тургеневской женщине. Красивой, среднего возраста, тонкой, впечатлительной, музыкальной, с золотым характером — ну, сами понимаете, я имею в виду идеальную женщину. Кстати, и сейчас — не смейтесь! — иногда мечтаю о ней. И вот скажите мне — при чем здесь эта бабуся?!
Тем не менее, мы продолжали переписываться (я уже взвалил на себя ношу наставника и отступать было поздно). Старушка присылала свои рассказы, я добросовестно их читал, отмечая удачные места и погрешности, с которыми, кстати, старушка соглашалась безоговорочно, в отличие от большинства начинающих авторов. Ну, а тип в ящике все морочил мне голову, все гнул свое, твердил про "мою мечту". Несколько раз даже добавлял: "Не валяй дурака, встреться с ней!". А однажды совсем обнаглел — вдруг выдал: "Женись на ней!". И запустил свадебный марш Мендельсона. Я чуть не свалился со стула. Это уж было слишком! Мое терпение лопнуло и я зло отстучал на клавиатуре: "Сам женись!". И выключив компьютер, с усмешкой подумал: "Уж если надумаю жениться, найду, пусть не тургеневскую женщину, но близкую к ней, и, разумеется, намного моложе". Я, ребята, конечно, старый, но душа-то у меня молодая, я достоин женщины лет сорока — сорока пяти. Знаете, как в Англии выбирают себе жену? Делят возраст мужчины пополам и прибавляют семерку. Это считается лучшей разницей. Мне семьдесят, пополам тридцать пять, плюс семь — то есть, мне нужна женщина не больше сорока двух лет. А можно и помоложе.
Но что меня поражало не меньше зловредного типа в ящике, так это сама старушка литераторша. Во-первых, в ее рассказах постоянно ощущался тот "молодой дух", о котором я уже говорил. Как-то я даже написал ей: "Судя по всему, Вы неплохо сохранились для своего возраста". И знаете, что она ответила? "Я тоже так считаю!"
Во-вторых, каждый свой рассказ старушка сопровождала "посланием", где делилась со мной некоторыми мыслями, и, как ни странно, эти ее мысли часто совпадали с моими. То есть, в какой-то мере старушка оказалась моей единомышленницей. К примеру, она с презрением относилась к "новым русским", особенно к обитателям "рублевки". "Согласитесь, — писала она, — их стремление к роскоши, желание перещеголять друг друга в богатстве, показное поведение — все это выглядит нелепо. Вчерашние серости, внезапно нечестно разбогатев, возомнили себя аристократами. Но им не хватает воспитания и вкуса, у них нет врожденной культуры, не так ли?"
Спустя несколько недель, прочитав два десятка рассказов старушки, я отобрал лучшие из них и написал своей заочной великовозрастной "студентке": "Анна Александровна! Эти рассказы вполне профессиональные, они способны утереть нос некоторым членам Союза писателей. Советую Вам издать книжку за свой счет. Сто экземпляров будут стоить примерно пять тысяч рублей. Понимаю, для Вас, пенсионерки, это большая сумма, но, может быть, Вам помогут родственники. Желаю удачи!"
В ответ получаю: "Уважаемый Леонид Анатольевич! Мне очень приятны Ваши слова, но, по-моему, я не заслуживаю их. Деньги у меня есть, но о книжке я и не мечтала, об этом даже страшно подумать. Вы уверены, что надо мной не будут смеяться?"
"Абсолютно уверен!" — отстучал я.
Начиналось лето, и на два месяца я укатил на дачу, а когда вернулся, на своем сайте обнаружил письмо, которое ждало меня уже не один день: "Уважаемый Леонид Анатольевич! Я послушалась Вас, книжка у меня на руках и я хочу ее Вам подарить. Когда Вы сможете со мной встретиться?"
Я назначил ей встречу "в подвале" — нижнем буфете ЦДЛ. В тот вечер там собралось немало моих дружков стариканов. Подсев к ним, я выпил пару рюмок водки, разговорился и на время забыл о старушке, но вдруг почувствовал на плече чью-то ладонь. Обернулся — передо мной стояла молодая, красивая особа — белокурая, с челкой, с прекрасной улыбкой и неотразимым прищуром; она была в сером костюме, за которым угадывалась прямо-таки точеная фигура.
— Здравствуйте Леонид Анатольевич! — сказала она. — А я Анна Александровна.
Я растерянно поднялся.
— Как? На фотографии вы…
— Сейчас все объясню, — красавица показала на свободный столик в углу. — Мы можем там посидеть?
— На фотографии моя мама, — пояснила Анна, когда мы расположились в углу. — Вначале я разместила свою фотографию, но мне стали поступать непристойные предложения…
— Так и писала мне ваша мама? — обескуражено протянул я.
— Нет, писала я. И рассказы мои… Я вам так благодарна, что вы серьезно отнеслись к ним… Вот книжка, — Анна достала из сумки брошюру и протянула мне.
На титуле я прочитал: "Леониду Анатольевичу, с огромной благодарностью за все!". Пока я просматривал брошюру, Анна внимательно смотрела на меня, подперев щеки руками и улыбалась. Потом тихо произнесла:
— Я ждала этой встречи все время, пока мы переписывались. Я сразу влюбилась в вас, как только прочитала ваши рассказы.
— Не в меня, а в автора рассказов, — усмехнулся я. — Вы просто не знаете, что литератор в творчестве и в жизни — два разных человека. Вы еще молоды, вам, наверно, лет тридцать…
— Сорок, — поправила Анна и продолжила: — Я уверена, что писать такие необыкновенные рассказы может только хороший человек. К тому же, на сайте ваша фотография, а я физиономистка, я сразу поняла, что у нас родственные души, что вы — мужчина моей мечты.
Я немного стушевался и пошел к стойке буфета.
Потом мы с Анной потягивали вино и она рассказывала о своей матери, друзьях и подругах, рассказывала искренне, увлеченно, с неизменной улыбкой. В ней была какая-то магическая притягательность — я смотрел на нее и тоже начинал улыбаться, и чувствовал, что возвращаюсь в молодость. Вспомнив типа в ящике, я понял, что он не зря посылал мне "заплатки" относительно Анны — она, действительно, была тургеневской женщиной.
В общем, ребята, по пути к дому у меня разбушевалась фантазия и я уже представлял Анну своей женой. Но дома в меня вселилось сомнение — а что если с ее стороны это всего лишь жестокое развлечение? С мучительным нетерпением я еле дождался следующей встречи и сразу, с размаху, предложил Анне пожениться. И она, не раздумывая, согласилась. Согласилась с лучезарной улыбкой и, запрокинув голову, выдохнула:
— Я сегодня такая счастливая!
Что касается типа в ящике, то, после нашей с Анной первой встречи, он похвалил меня: "Молодец!", а после второй, торжественно объявил: "Поздравляю!".
Теперь у меня с компьютером самые дружеские отношения. Теперь он уважительно относится к моим писаниям и, если и делает замечания, то в деликатной форме: "Может быть, это слово заменить?" — и предлагает несколько синонимов. И всегда передает привет Анне. Я, в свою очередь, постоянно протираю его и, оберегая от солнечных лучей, закрываю плотной накидкой.
Ну, а мы с Анной, как вы, ребята, догадываетесь, купаемся в счастье. Нам завидуют все знакомые Анны и, ясное дело, мои дружки стариканы — они просто кусают локти от зависти.
|
|