Евгений Белозёров
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ МОСКВЫ В ПЕТЕРБУРГ
|
ОСТРОВ ВАЛААМ. РАССКАЗ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ
Зимним вечером в гаражном кооперативе, что на всем известной улице у рынка, собралось человек десять — отмечали день рождения Бориса. Ворота гаража были настежь открыты и в ярко освещённом помещении (машину в таких случаях выгоняли на улицу) был установлен стол с выпивкой и закуской; по углам стояли табуретки, ящик, канистра и ещё какой-то хлам — обязательный атрибут всякого автовладельца.
Пётр Алексеевич, крупный мужчина и добряк, гаражный друг именинника, рассказывал очередную байку.
Я с рюмкой в руке, стоял тут же и, поддавшись всеобщему веселью, улыбался.
… То, что этим вечером должно было что-то произойти, я понял ещё при въезде на территорию гаража.
— О, Женёк! Стой, стой! — крикнул мне Николай и кинулся наперерез машине.
Я остановился. Николай сквозь открытое окно пытался меня поцеловать.
— Привет! Что за праздник? — высвобождаясь из объятий, спросил я.
— А ты что не знаешь?— умильное выражение на лице сторожа сменилось крайним удивлением; похоже, он остолбенел от моей неосведомлённости, — Скоро новый год!
Я понял — народ гуляет!
Народ гулял давно. Как начал с "перестройки" плавно перешедшей в новую революцию и разруху, так никак не мог остановиться. Гулял, теряя работу, семьи, детей, здоровье и находя единственную отдушину — в таких вот стихийно организованных для себя праздниках.
— И вот стою я, значит, — сменил Алексеича другой, неизвестный мне оратор, — и говорю: Я, конечно, извиняюсь, тоже хохол…
Алексеич, слушая вполоборота, повернулся ко мне и, предложив выпить, сочувственно промолвил: Что ж, бывает.
В общем, был тот час, когда людям, если они, конечно, люди, становится хорошо от всего: от стола, от друзей, от неспешных разговоров, переходящих в спор, от чудесного вечера, от жгучих звёзд на небе; когда кажется, что весь мир сейчас уместился на этих нескольких квадратных метрах, арендованной у государства земли; когда хочется всех любить и говорить только хорошее.
— Так что, Женёк, придёшь на новоселье?
Борис обнял меня и делился своей радостью. Он возил уже много лет какого-то начальника и ему, на старости лет, чудом, в этой неразберихе, удалось получить новую квартиру.
— Гитару принесёшь?
Мне нравился Борис. Это был настоящий мужик. В прошлом таксист, гуляка, игрок, впрочем, оставшийся, человеком, привыкший жить не на одну зарплату, он и сегодня жил широко — пахал с утра до ночи, ублажал жену, воспитывал дочь и, даже, похоронив старшего брата и сам только оклемавшийся после тяжёлой операции, был полон сил для продолжения этой нелёгкой борьбы за жизнь. Я восхищался им.
— Конечно, если пригласишь!
Я знал, что ему нравилось говорить со мной. Он обнял меня.
— Эх, Женёк, скучно живём! Рвануть бы куда? — глаза его блестели.
— И рванём! Давай, в Питер! Сегодня! — Ох, и лёгок я был на подъём в такие минуты, — На Валаам!
— Эх, завтра на работу…
Но я его уже не слышал. Я слышал шум волн, видел дальние огни и очертания манившего меня острова.
На часах было одиннадцать.
— Борюсик, пока!
— Ты куда? Давай ещё по одной!
— Пока!
— Да куда ты,— недоумевал Борис, — давай ещё по…Не забудь, завтра Женька (мой тёзка, предприниматель) всех приглашал в баню!
Питерские поезда отправлялись ночью, и у меня ещё было время успеть на поезд.
Да, надо, наверное, сказать, что в то время у меня было своё дело. Так что и временем и деньгами я в ту пору располагал и уже через час, договорившись с проводницей, я разглядывал из купе полупустой, заснеженный перрон в ожидании отправления поезда.
Очнулся я от того, что вагон сильно тряхнуло. Поезд летел сквозь непроглядную мглу и, казалось, им никто не управлял. Вагон ходил из стороны в сторону, скрипя и громыхая на стыках.
Я вышел. Проводница не спала, и я попросил чаю с лимоном. Вспомнил, как в начале девяностых у проводницы можно было купить разве что кипятку!
За окном проносились еле различимые снежные склоны и мрачные силуэты близко подступавшего к железной дороге леса… Дорога. Бесприютная ночь. Запах угля и тепло раскалённого титана. Радость и волнение, улыбка и слёзы воспоминаний…
СЕЛЬДЬ С ПРОСТЫМ ГАРНИРОМ. РАССКАЗ СТУДЕНТА
…Мне было лет восемнадцать. Я учился тогда в техникуме.
Отец был в отъезде, и у нас гостила дальняя родственница, я толком и не знал, кто она. Как-то к ней пришёл знакомый. Он был старше меня и когда наступил вечер, он дал мне денег, чтобы я на время оставил их наедине.
Была зима, темнело рано, пойти было некуда, а магазины были уже закрыты и я решил продолжить вечер на Ярославском вокзале, где ещё можно было купить вина в привокзальном ресторане.
От Лосинки до вокзала, на электричке, пятнадцать минут пути и скоро я, заказав водки и селёдочку с гарниром ( ах, какая была селёдка в привокзальных ресторанах!), сидел в полупустом, сверкавшем огнями (так мне казалось), белизной скатертей и столовых приборов, зале ресторана "Ярославский". Среди зимних сумерек, по тем временам, это был настоящий оазис тепла и развлечений.
В двух столах от меня сидела шумная компания. Трое молодых мужчин, лет по двадцать пять, что-то жарко обсуждали.
Оказалось, что ехали они на заработки и путь их пролегал через Иваново — родину моих родственников по материнской линии. Решение родилось мгновенно.
— А меня возьмёте?
Видимо я им приглянулся.
— Беги за билетом. Скоро поезд.
Ночью я проснулся от грохота. Кто-то упал с верхней полки.
— Где я? — первое, что пришло в голову.
Стук колёс и характерный запах плацкартного вагона постепенно возвращал меня к действительности: я в поезде! Но как я здесь оказался? Я вскочил и припал к окну: ничего кроме тьмы я не увидел, а боль в голове мешала сосредоточиться.
"Так, — вспоминал я, — ресторан, компания… заработки, Господи! Я поехал на заработки! — эта мысль буквально пронзила меня, — но ведь завтра, а, может, уже сегодня, у меня занятия в техникуме! А что дома? Отец!".
И снова грохот. Это опять рухнул пассажир с верхней полки.
— Цел? — кто-то спросил его и тот, что-то промычав, полез обратно.
Утром поезд был в Иваново.
— Не поедешь дальше?
— Не, мужики, спасибо, не могу. Мне в техникум надо.
Никто не уговаривал. Все понимали — выпил парень!
…Жили мои родственники где-то на окраине. Адрес я запомнил по открыткам, приходившим нам по праздникам, и было неудобно уехать домой, не повидав их.
Я не учёл только одного — был будний день, и дома никого не оказалось. Ну не ждать же их на улице. Тогда я позвонил соседям.
Мне открыл какой-то мордатый парень.
— Тебе кого?
Я представился и увидел за его спиной улыбающееся лицо девушки.
— Ой! А я вас знаю. Я видела вас на фотографии у тёти. Проходите, её сейчас нет дома, подождите у нас.
Соседями оказалась молодая пара. Он недавно вернулся из Армии и ещё не успел устроится на работу, а она…ну всё по порядку.
— У нас есть окрошка.
Ох, окрошка! Похоже, это было любимейшее из блюд в городе Иваново, и зимой, и летом. Так мне казалось, пока я, с годами, не понял, что у них просто не было мяса. Но я её тоже обожал!
— А магазин у вас рядом? Я сбегаю, если вы не против.
Они не были против, и через двадцать минут на столе стояли три бутылки яблочного вина.
— Ну, за знакомство!
Вино было как никогда кстати: благотворное тепло разлилось по моим членам, исчезли все тревоги, связанные со злосчастным путешествием, я с аппетитом что-то ел и что-то рассказывал моим новым знакомым.
А после обеда хозяин, пока не уснул, показывал мне свой дембельский альбом, где он был запечатлён в форме танкиста.
— Эй, ты где? — раздалось откуда-то с кухни.
Закрыв альбом, я поднялся и хотел пройти на кухню, откуда, по моим предположениям, и донёсся голос хозяйки. Выйдя в коридор, я увидел свет в ванной комнате и распахнул дверь.
— Ну почему ты так долго?..
Когда приехали родственники, хозяин ещё спал, а его жена не отходила от меня ни на шаг.
А ещё спустя некоторое время "ЯК-42", пронзая вечернюю мглу, с крейсерской скоростью уносил меня всё дальше и дальше в сторону дома, оставляя за кормой всё, что ещё могло напомнить о моём каком-то несуразном приключении.
…Неожиданно я проснулся. В купе никого не было, а из коридора доносился шум и озабоченные голоса пассажиров.
Питер! Поезд осторожно вкатывался на освещённый неоновым светом перрон вокзала.
"Эх, умыться не успел", — подумал я, растирая себе виски. Вспомнился вчерашний вечер и всё, что послужило решением внезапного отъезда. " И правильно. Трезвым ты никогда бы не собрался! В конце концов, праздники впереди! Сделаешь себе подарок!", — подбадривал я себя.
На платформе я замешкался.
— Помочь чем? — обратилась ко мне женщина, предлагавшая жильё.
— Да мне, понимаете, на Валаам…
Женщина странно на меня посмотрела.
— Так тебе на Речной вокзал надо.
Было темно, холодно и шёл снег. На трамвае, в зябком вагоне, я добрался до указанного места.
Город ещё спал, когда я, прижав к груди сумку и стуча от холода зубами, вприпрыжку скакал по незнакомой улице к едва освещённому зданию вокзала: сейчас согреюсь!
Каково было моё удивление, когда двери вокзала оказались закрытыми, а сквозь прозрачные витражи я увидел безлюдный холл с круглыми часами на стене, показывавшими половину седьмого.
Я обошёл по периметру всё здание — ни души. Город "Зеро" какой-то…
КАПУТ. РАССКАЗ ВОЕННОГО
… Я был счастлив, как никогда! Сегодня вечером прилетала моя жена, и я ехал из Галле, где был расквартирован мой полк, в Лейпциг для её встречи.
Однако, аэропорт оказался в двадцати километрах от города и мне пришлось ещё около часа добираться автобусом. Но разве это было проблемой? Я даже не заметил, что на остановке никого кроме меня не было.
Ехали двое: я и водитель. Сначала ехали молча, но чувства переполняли меня и я не утерпел, чтобы не выразить их и не поговорить с водителем. А так как в Германии я был недавно, то и объясняться пришлось больше жестами.
— Guten Tag! — приветствовал я его.
— Tag!— ответил он и, с интересом посмотрев на меня, что-то спросил.
Я развёл руками: не понимаю.
— Моя жена, фрау, сегодня ф-ю-ю-ю, — я показал, как летит самолёт, — прилетает из Москвы.
— O, Moskau! — воскликнул немец, услышав знакомое ему слово.
— Ja, ja! — обрадовался я.
Немец опять что-то сказал.
Тогда я показал на часы.
— В 20.10 ф-ю-ю-ю, — и показал, как садится самолёт.
Немец насторожился, и как-то странно посмотрев на меня, что-то произнёс.
Я опять его не понял.
Теперь немец мне стал показывать на часы и что-то тревожно объяснять. Я внимательно слушал, соглашался, кивал головой и только услышав знакомое с детства: капут! — вопросительно посмотрел на него. Немец явно обрадовался тому, что наконец-то я его понял.
— Kaput, kaput! — и ещё что-то убедительно произнёс водитель.
Я почувствовал, как холодеет кровь в моих жилах.
— Моя жена, фрау, сегодня прилетает, — стал взволнованно повторять я и каждый раз немец уверенно махал головой: nein, nein! — потом ещё что-то, — kaput!
Он даже для убедительности, бросив руль, руками мне показал, как выглядит его kaput.
— Капут? — с тревогой повторил я. Мне было уже не до смеха, — ты хочешь сказать, что моя жена, фрау, сегодня не прилетит?! — и я ему показал то же, что показывал мне и он, когда демонстрировал свой "капут". Лицо моё побелело, я представил себе самое ужасное, а немец, похоже, был доволен, что я, наконец-то, его понял.
Тем временем, автобус мчался
вперёд и скоро я увидел очертания аэропорта.
А ещё через десять минут я уже знал всю "страшную" правду, которую пытался мне поведать немецкий водитель. Оказывается, международный аэропорт в Лейпциге, работал до пяти часов вечера! Капут! Поэтому моя жена никак не могла прилететь сегодня. А, позвонив в Москву, я узнал, что они с мамой, давая телеграмму, просто перепутали время вылета.
P.S. До рассвета было ещё далеко.
"Но ведь это же вокзал! — недоумевал я, — А где люди, где пассажиры? — я обернулся в ту сторону, откуда дул порывистый ветер и где, похоже, находился причал, — Где корабли, где та Флотилия, которая должна была перенести меня отсюда на благословенный и так много обещающий впечатлений, остров?!"
Я пошёл в ту сторону, откуда дул резкий, студёный ветер и увидел сначала полутёмные, будто дремлющие надстройки кораблей, а затем чёрную, маслянисто плещущуюся поверхность реки. Было темно, холодно, да, и навигация уже закончилась.
|
|