Константин Ерофеев
СМЕСЬ РАЗВЛЕКАЛОВКИ И МИСТИКИ
|
О фильме "Вольф Мессинг: видевший сквозь время"
Мы переживаем смутные времена. Вряд ли кто меня переубедит в этом. В такие годы общество выталкивает на поверхность не героев и гениев, а шарлатанов и авантюристов. Последние чувствуют себя как рыба в воде. Но и спрос общества (и безразличие правоохранителей) на них безмерно велик. Потому бешеной популярностью пользуются экстрасенсы и парапсихологи. Ведущие телеканалы в прайм-тайм серьезно рассуждают, были ли у Гитлера летающие тарелки, состоят ли зомби на службу ЦРУ, объективным ли был гороскоп Ельцина. Претендуют на научность и многочисленные псевдоисторические телеизыскания, вновь открывшиеся исторические "факты", журналистские расследования. С экранов месяцами не сходят "Смерть шпионам" (как гитлеровцы в жаб превращались), "По ту сторону волков" (как они же превращаются в волков-оборотней). Между прочим, фильмы о войне. Куда только комиссия по фальсификации истории смотрит? Правда, есть мнение, что пусть уж будут лучше оборотни, чем шаламовщина и стройбатчина...
И вот в русло этой мутной реки вошел новый телефильм "Вольф Мессинг: видевший сквозь время". Вошел в поток, но вышел весьма достойно. Я сразу же обратил внимание на имена режиссеров — Владимира Краснопольского и Валерия Ускова, создаталей незабываемых "Вечного зова" и "Тени исчезают в полдень". Правда, те фильмы ставили по произведениям Анатолия Иванова, здесь — Эдуарда Володарского, автора весьма неоднозначно воспринимаемых "Последнего боя майора Пугачева" и все того же "Штрафбата". Однако он же сценарист фильмов "Свой среди чужих, чужой среди своих", "Проверка на дорогах", "Мой друг Иван Лапшин". Тем более было интересно посмотреть на работу этого весьма именитого творческого коллектива.
Надо сказать, что фильм получился нетривиальным. Без всякого сомнения, выигрышно само обращение к личности одного из самых известных мистиков и чудотворцев ХХ века. В возрождение его культа (а был Мессинг основательно подзабыт) в последние несколько лет вложены огромные средства и титанические усилия. Причин тому не мало. Здесь и идеологическая беспомощность и неразборчивость нашей элиты. И обилие тайн и загадок, которые оставил после себя этот склонный к мистификациям человек. И его дружба с великими, точнее с величайшими людьми прошлого века — Сталиным и Гитлером. И безупречная для наших либералов биография Вольфа Григорьевича — скромный еврейский мальчик из хорошей семьи, очень умный, выбился в большие люди, все его боготворили (далее по тексту).
Тема "Мессинг и еврейский вопрос", в общем-то не замалчивается (все главные герои — евреи), но и не педалируется бесконечно. Да, Вольф Григорьевич из захолустного местечка, хотя и там мама ругает его все-таки не так, как в соседней польской деревушке, и папа напивается и бьет маму как-то по-доброму, и седой раввин рассказывает ребятне самые тривиальные вещи с таким умным видом, что хочется присесть рядом с ним на лавочку и слушать, слушать.
Детство и юность пропустим, ведь мы читали "Оливера Твиста". Нельзя не отметить игру Евгения Князева — повзрослевшего Мессинга. Князев — не только артист, он еще и педагог, и администратор, и даже инженер-политехник. Наверное, только такому многогранно талантливому человеку можно было сыграть Мессинга. То как-то особенно по-доброму улыбающегося (что совершенно непривычно в нашем современном кинематографе — озлобленном и тупом). То входящего в магический транс. То боязливо-приниженно склонившегося в поклоне перед Сталиным. То трогательно влюбленного, не дышащего над своей Аидочкой.
Нельзя не вспомнить Тару Амирханову (Аида), петербуржскую молодую актрису. Ее внешность подчеркнуто контрастирует с экранным образом. Жгучая брюнетка с глубокопосаженными, какими-то хазарейскими глазами, чувственный рот и... заботливая и тихая жена-мама рассеянного растеряхи Вольфа Мессинга. Правда, на мой взгляд, слишком долог процесс умирания этой роскошной женщины, слишком страшен грим — маска смерти — от одной серии к другой.
А больше, собственно, ничего нет. Эти два актера вытянули весь сериал. Гораздо большего следовало ожидать от корифея А.Петренко (Сталин), ленкомовца В.Ракова (Канарис). Но их экранные образы неубедительны, пунктирны, не продуманы сценаристом и не материализованы режиссерами. Актеры третьего плана и массовки — чудовищны.
Этот второй и третий план губит почти все современные фильмы. Туда берут тех же самых статистов, которые часами высиживают на ток-шоу и "кулинарных поединках". Но там их цель изображать лишь пресловутый "смех за кадром". Здесь же они создают блеклый фон основному действу. Непрофессионалы, не чувствующие мизансцены, с безжизненно-статичными лицами, сходно до степени смешения изображают и очередь за хлебом в Сибири, и фланирующие пары "на водах", и энтузиазм "советского" зрительского зала после очередного пророчества Мессинга о скорой победе русского народа, и злобное несогласие зала "немецкого" на его же предречение неизбежного конца Третьего Рейха. Да, внешне это проявление слабости режиссуры, вечная экономия спонсорских денег. Но страшнее истинная причина — крах традиций русского искусства — Станиславского и Довженко, Александрова и Бондарчука. У последнего, кстати, десятитысячная бородинская массовка составляла бурлящий котел энергии и мастерства. И на фоне россыпи талантов-самоцветов сияли звезды бескрайних талантов Тихонова, Трофимова и Ланового. Здесь же даже десяток-другой статистов не "попадают" в кадр, не поддерживают игру ведущих актеров, торпедируя основное действие и заставляя ежеминутно отвлекаться от него на их бесчисленные ляпы, нестыковки и проколы.
Теперь, собственно, об идеологии. Идеология, впрочем, смесь развлекаловки и мистики, как принято сегодня в нашем "высшем обществе". Экранизированы все "чудеса" Мессинга. Вот он, никем не задераживаемый, проходит в кремлевский кабинет Сталина. А вот (по заданию самого Сталина!) идет "бомбить" Сбербанк (с пластиковой дверью и стеклопакетами на окнах) — по чистому листу бумаги получает сто тысяч. Но такие-то фокусы с последуюшим разоблачением нам известны хорошо — лет пятнадцать назад по таким вот бумажкам-авизовкам удавалось получать суммы и повнушительнее. Некоторые литературоведы, впрочем, утверждают, что ноги сего фокуса растут из бессмертных похождений Бегемота и Коровьева, также развлекавшихся с бумажками-червонцами. Десятилетия спустя бумажные аферы народная молва связала с Вольфом Григорьевичем. Такими же бабьими сплетнями оказываются на проверку и встречи Мессинга с Эйнштейном, Фрейдом и Гитлером — они никогда не находились одновременно в одних городах. Что же касается бесчисленных встреч Мессинга со Сталиным, они, разумеется, тоже документально не подтверждены.
Впрочем, даже если и были эти встречи — не столь уж теперь это важно. Важнее образ Вождя. Вот тут что-то новенькое. Сталин не дергается, не орет, не смотрит изподлобья, не переводит кипы бумаг с резолюциями красным карандашом. Нет, в этом фильме он размышляет о стране, старается совершить предусмотрительные и мудрые шаги. В присутствии Сталина перестает кликушествовать и Вольф Григорьевич. Понимает, здесь этот "номер" не пройдет, от него требуется реалистичный прогноз, подкрепленный жизненной мудростью, опытом и знаниями. Именно в беседах со Сталиным Мессинг и открывает, видимо, свое истинное лицо — лицо тонкого психолога и аналитика. И сам он восхищается мудростью своего собеседника.
Вероятно, именно поэтому, Мессинг не опускается до выполнения приказа пышущего злобой шута Хрущева облить грязью умершего вождя. Не только публично, но и в беседе с женой, Мессинг ни на минуту не позволил себе сравнить Сталина с Гитлером (что с легкостью позволяют себе делать либералы). Этот совестливый человек скорее сам готов разделить со Сталиным часть ответственности за ошибки и трагедии, но встать в ряды хулитилей умершего он не может. Это принципиально новая трактовка образа Сталина. Что здесь — искусная провокация? Поворот общественной мысли?
В любом случае, сцена неплоха. Мессинг и Аида, статисты не мешают... Однако развесистой клюквы все-таки достаточно. Вот Мессинг ловит преступника по фотографии (на соседнем канале этим одновременно занимается чертова дюжина экстрасенсов). Вот ищет во дворце какие-то побрякушки. Хорошо, что хоть не включили в фильм еще одну расхожую байку о том, как Леонид Ильич просил чудотворца образумить Галину.
Впрочем, даже участвуя в каких-то аферах и похождениях, экранный образ Вольфа Григорьевича симпатичен — не пьет, любит жену, хороший товарищ. Сказываются требования нацпроекта "Семья". Да и реальный прототип, похоже, крепко стоял на грешной земле. Вот какие воспоминания оставил Мессинг; "…Это не чтение мыслей, а, если так можно выразится, "чтение мускулов"… Когда человек напряженно думает о чём-либо, клетки головного мозга передают импульсы всем мышцам организма. Их движения, незаметные простому глазу, мною легко воспринимаются. … Я часто выполняю мысленные задания без непосредственного контакта с индуктором. Здесь указателем мне может служить частота дыхания индуктора, биение его пульса, тембр голоса, характер походки и т. д.". Но если создатели фильма оставили Вольфа Григорьевича витать в облаках чудес и магии, пусть так и будет. Все равно интересно.
|
|