ЗАБВЕНИЕ
Ничего, ничего, ничего!
И беспамятство — памятью будет…
Наших душ неземное родство
Никакая земля не остудит.
Мы отравлены жизнью земной
И любовью земной позабыты,
Но слова меж тобою и мной
Многопамятно будут открыты.
О беспамятстве ты не жалей,
Если сердце любовью болеет…
Ни с твоей головы, ни с моей
Даже волос упасть не сумеет!
МИРАЖИ
Предрассветная ночь предрассветного дня
Дни — песок, что в пустыни стекает.
И весь мир, как мираж, что живёт без меня,
И века в миражи обращает.
Лик пустыни в душе, день песками обжит.
Но не лучше пейзаж под Луною.
Мир — мираж до рождения жизни открыт,
И стоит перед миром стеною.
Вот бы в мире реальном немного пожить,
В неземном, запредельном астрале,
Но сопутствуют жизни одни миражи —
Псевдо-волны и псевдо-спирали.
И туманится взгляд и взрывает пески,
Города проступают в пустыне.
И уходит назад тенью чёрной тоски
Образ мира из замкнутых линий.
ВЕЧНЫЙ ПРИЧАЛ
Темень на илистом дне,
Мир наш — корабль на плаву.
Кровью стучится во мне
Память, которой живу.
Память непознанных вод
Бьётся о дно корабля
И без причала плывёт
Вместе с водою — земля.
Вечность хранит океан,
Прячет на самое дно.
Света небесный туман
Виден со дна, как пятно.
Кровью стучится в груди
Память тревожная вод,
И кораблю не найти
Берег, куда он плывёт.
Помнит морей глубину
Каждый живой водоём
В мире, идущем ко дну,
Через небесный проём.
ЗЕМНЫЕ ВРЕМЕНА
Вспоминать о прожитом не надо
В тихом доме на краю села.
Из души ушел ты как из сада,
Где любовь черёмухой цвела.
По ночам черёмуха любовно,
Изливала аромат в окно,
И дрожали в бликах лунных брёвна
Вместе с дверью чёрной заодно.
И метался в небе вихрем белым
Тонкий шёлк из нежных лепестков,
И любовь светилась женским телом,
Вечно юным в памяти веков.
И меня обняли нежно стены,
Тонкий шёлк летал меж чёрных стен.
Ведь любви, вовек благословенной,
Ничего не надобно взамен…
НАПОЛОВИНУ
Спит Земля наполовину,
Половина — днём живёт,
В полусонную долину
Рвётся утренний восход.
Но нельзя прийти восходу
В тёмный мир, что ночью спит…
Полусветом к небосводу
Звёзды липнут, как магнит.
День изжит, как я изжита
В половинчатых мирах,
И любовь, что днём — убита
Воскресает в полуснах.
Полусонный мир окину,
В ожиданье полудня.
И душа наполовину
И во мне и — вне меня…
ВСЕПРОЩЕНЬЕ
Не может зреть любви лица,
Мудрец к познанию идущий,
Отрыто с низостью льстеца
Его пропустит отстающий.
Свет непроглядный, как стена,
В глаза открытые прольётся.
Поймёт мудрец, что смерть одна
Как знанье высшее даётся.
И в знанье жизни — пустота,
Навек смиряет разум строгий:
И тяжелее нет креста
На той, непознанной дороге.
В кресте тяжёлом — боль любви
Одной любви земной крещенье.
Мудрец великий, призови
Всезнанье, точно — всепрощенье!
ЗЛАЯ ПАМЯТЬ
Злая память добром не закрыта,
И в ответ безрассудной судьбе,
Слов металл с напряженьем магнита,
Через сердце втащила к себе.
И, ведомая волей чужою,
Плоть души злая память рвала,
Плоть корёжила ржавой иглою,
И метлой почерневшей мела.
Память добрую вскрыла кроваво,
И скребла сотней яростных жал.
И на землю осыпался ржаво
Мир любви, точно мёртвый металл…
РУБИН
Стали губы мои, как кровавый рубин,
И душа обратилась подобьем рубина.
И под тёмным покровом телесных глубин
Стало тело с душою на век — воедино.
И пролился рубин кровью дымною вен,
И живою рекой обозначился ало,
Но закончился день и покою взамен
Незакатная ночь мне в ладони упала.
Мир от сна — одурел и до смерти — устал,
Беспокойная ночь — от бессмертья устала.
Кровь впитала душа — поднебесный кристалл
И меня обожгла всею силой кристалла.
ДВА КРЕСТА
Мне не снились горы золотые,
И не снился город золотой,
Но душой всегда несла кресты я:
Крестики простые — мой и твой.
Два креста и робко, и несмело,
Я в своём безумии — несла,
А душа, что обнимала тело,
Сторонилась низости и зла.
Время плавно под уклон катилось
До времён неясных, но иных.
Я душою за двоих молилась
И крестилась тоже за двоих.
Жизней поднебесных перекрестье
Положила на душу судьба,
Но стирали пагубные вести
Мне печать безумия со лба.
И моё безумье — отлетело,
Но в безумье канул мир пустой,
А душа, что обнимала тело,
Показалась тенью золотой.
ЦИФЕРБЛАТ
В жизни нашей, болтливой до рвоты
Оглупевшие — до немоты,
Пролетают фальшивые ноты
И слова, что беззвучно — пусты.
Я сама с немотой — неразлучна,
Вторю звукам чужих голосов,
И качается в небе беззвучно
Циферблат поднебесных часов.
Будто слову молчанию внемлю
И с молчанием спорю без слов.
Истекают неслышно на землю
Времена с поднебесных часов.
|
|