Александр Алиев
МОСКОВСКОЕ ЖИТИЕ ИВАНА КРЫЛОВА
|
Москва. Патриаршие пруды. В сознании жителей столицы данное место прочно связано с героями романа Михаила Афанасьевича Булгакова "Мастер и Маргарита" — Берлиозом, Бездомным, Воландом и его свитой… Гений писателя сделал этих персонажей абсолютно "живыми", практически осязаемыми. Фанаты романа покажут вам место, где "Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина". Проведут туда, где Берлиоз попал под трамвай, "поворачивающий по новопроложенной линии с Ермолаевского переулка на Бронную…", и куда выбросило потом отрезанную голову Михаила Александровича. Отведут, наконец, к дому "№ 302 бис" на Большой Садовой улице с той самой "нехорошей квартирой" под № 50 на пятом этаже. Так и ожидаешь, что из-за какого-нибудь угла покажутся Коровьев-Фагот с котом Бегемотом, или Азазелло с Геллой, или кто другой…
Впрочем, и помимо Булгакова, у Патриарших прудов очень интересная история. Вокруг этой местности жили многие выдающиеся деятели отечественной науки и культуры, и также многие приезжали сюда прогуливаться по аллеям, а зимою — на чрезвычайно популярный в Москве каток.
В 1976 году в сквере у пруда появился памятник Ивану Андреевичу Крылову (скульпторы А. Древин и Д. Митлянский). Бронзовый баснописец сидит в окружении героев своих бессмертных произведений: Обезьяна перед зеркалом, отчаянно лающая вслед Слону Моська, Ворона с сыром, "Проказница-Мартышка, Осел, Козел да косолапый Мишка", пытающиеся сыграть Квартет — всего 12 персонажей. Традиционно считается, что Крылов появился на свет 2 февраля 1769 года в Москве. Таким образом, он становится в ряд тех знаковых фигур, которыми одарила российскую словесность матушка-Белокаменная: Денис Фонвизин, Александр Радищев, Денис Давыдов, Александр Грибоедов, Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Федор Достоевский… Однако, скажем, уральские краеведы твердо уверены: рождение Ивана Андреевича было ровно на год раньше, в 1768-м, и не в Москве, а в небольшом городке Троицке Оренбургской губернии, где отец будущего писателя — офицер драгунского полка — служил в гарнизоне. (Ныне Троицк — районный центр Челябинской области и находится почти на самой границе с Казахстаном.)
Вся сознательная жизнь "дедушки Крылова" прошла в Северной столице — Санкт-Петербурге, и именно здесь он состоялся как профессиональный литератор и журналист. Но и в Первопрестольной герой наш бывал не раз, одно время даже жил здесь. Монумент на Патриарших прудах послужит нам отправной точкой для рассказа о московском житье-бытье Ивана Андреевича.
Архивные документы четко указывают, что впервые молодой писатель посетил Москву в 1793 году и остановился у супругов Силы и Елизаветы Сандуновых — актеров Петровского театра. Приехав в город в следующий раз, он провел здесь больше года, до осени 1795-го, был принят во многих известных домах (княгини В. Голицыной, графа В. Татищева, И. Бенкендорфа и др.), приобрел литературные знакомства. Его имя, однако, попало в полицейский реестр заядлых карточных игроков, из-за чего, по некоторым свидетельствам, он был вынужден покинуть Москву. Позднее Крылов признавался, что игрывал он "не из корыстолюбия, но ради сильных ощущений". Случалось, что шулера обирали его, "будто липочку".
…После этого в жизни Ивана Андреевича наступает "темный" период. По словам одного из биографов писателя, "С 1795 по 1801 год Крылов как бы исчезает от нас". Поговаривали, будто сама императрица Екатерина II, дав аудиенцию Крылову и его соавтору А. И. Клушину, настоятельно посоветовала обоим покинуть на время Петербург. Ведь их сатирические публикации наделали много шуму в столице и могли вызвать нежелательные последствия. Печальный пример Радищева и Новикова был налицо. Очевидно, после разговора с государыней Иван Андреевич, наскоро собравшись, отправился странствовать по России, бросая, что называется, якорь в домах меценатствующих богачей. Потом несколько лет прожил в имении Казацкое Киевской губернии, принадлежавшем генерал-аншефу князю Сергею Федоровичу Голицыну. С этим прославленным военачальником, героем русско-турецкой войны Крылов познакомился в Москве "около времени коронации императора Павла" — весной 1797 года, и князь принял его к себе на службу в качестве секретаря и учителя своих детей.
Покуда наш герой пребывал весьма далеко от обеих столиц, в Москве, например, его отнюдь не забывали. Так, в феврале 1800 года в Петровском театре " в пользу актера и актрисы Сандуновых" была поставлена опера итальянского композитора Ф. Бианки "Сонный порошок, или Похищенная крестьянка", русское либретто которой написал Крылов, а спустя примерно год — еще одно подобное сочинение, опера "Американцы" (с музыкой Е. И. Фомина). Дважды — в 1802 и 1804 годах — москвичи видели на сцене одну из лучших оригинальных крыловских комедий — "Пирог". Вторая постановка этой пьесы дана была в бенефис Силы Сандунова. Как раз на ту пору Иван Андреевич снова вышел в отставку и после очередного периода скитаний по провинции и безудержной карточной игры решил какое-то время пожить в Белокаменной. А остановился он у своих старых знакомцев Бенкендорфов на Страстном бульваре.
Сейчас в этом изрядно перекроенном здании под современным № 6 трудно узнать старый московский особняк. В советский период на нем появились еще два этажа (тогда существовала устойчивая тенденция — из-за нехватки жилой площади надстраивать крепкие старинные сооружения), а потом и вовсе произошло невообразимое. Посередине первого этажа пробили огромный проем с лестницей, которая ведет в подземный переход и далее на станцию метро "Чеховская". Оставшиеся помещения заняты кафе, барами, магазинами. Правда, "исконные" первый и второй этажи еще хранят черты архитектуры конца XVIII столетия: выложенные рустом фасады, оригинальной формы оконные проемы. Но, конечно же, стекла и переплеты в тех проемах установлены давным-давно другие, современные. И вот что вызывает, мягко говоря, недоумение: никакой мемориальной доски, гласящей о том, что в этом доме жил знаменитый баснописец, нет.
…Отставной суворовский бригадир Иван Иванович Бенкендорф (к слову сказать, любимый дядя печально знаменитого шефа жандармов графа Александра Христофоровича Бенкендорфа, злого гения русской литературы пушкинской эпохи) и супруга его Елизавета Ивановна, знали толк в жизни и славились на всю Первопрестольную столицу своим хлебосольством. Однако в особняке близ Страстного монастыря царило не просто бездумное веселье. Хозяева знали и любили и еще в 1780-х годах завели у себя литературный салон. Предпочтение здесь отдавалось басенному жанру, а потому наиболее частыми гостями в доме были те поэты, кои сочиняли именно басни — И. И. Хемницер и И. И. Дмитриев. Впрочем, захаживали сюда также М. М. Херасков, Н. М. Карамзин, В. Л. Пушкин, князь П. А. Вяземский. Близкая дружба хозяев с Крыловым сделала салон в глазах московских литераторов "крыловским", славившимся остроумием, склонностью к иронии.
В доме Бенкендорфов и в их подмосковном имении Виноградово, куда почтенное семейство обычно перебиралось на лето, Иван Андреевич жил, заметим, в полное свое удовольствие, анахоретом. Он погрузился в изучение итальянского языка, мечтая читать в подлиннике Данте, Петрарку, Ариосто и Метастазио. Много рисовал и музицировал на скрипке. Писал стихи, эпиграммы. Однажды Крылов задумался: а не попробовать ли себя в ином жанре? Сделав переложения трех басен французского поэта Лафонтена, а именно "Дуб и трость", "Разборчивая невеста", "Старик и трое молодых", он отнес их для ознакомления одному из литературных авторитетов того времени Ивану Ивановичу Дмитриеву, которого часто навещал в его доме в Большом Козловском переулке, близ Мясницкой. Дмитриев, прочитав новые крыловские сочинения, пришел в полный восторг: "Это истинный ваш род, наконец, вы нашли его!".
"Дуб и трость" вкупе с "Разборчивой невестой" были напечатаны в январском 1806 года номере журнала "Московский зритель" под общим заголовком "Две басни для С. И. Бнкдфвой" (то есть Софьи Ивановны Бенкендорф, маленькой дочери своих московских друзей) и с примечанием издателя князя П. И. Шаликова: "Я получил сии прекрасные басни от И. И. Д<митриева>. Он отдает им справедливую похвалу и желает, при сообщении их, доставить и другим то удовольствие, которое они принесли ему… Имя любезного поэта обрадует, конечно, и читателей моего журнала, как обрадовало меня". В следующем номере "Зрителя" увидела свет и третья басня.
Несмотря на явный успех этих произведений, Иван Андреевич не сразу осознал свое призвание. Осенью того же 1806-го он окончательно переезжает в Петербург и возвращается к драматургии. Одна за другой появляются его комедии "Модная лавка", "Урок дочкам", а также волшебная опера "Илья Богатырь". В последней Крылов опять выступил как талантливый либреттист, а музыку сочинил композитор К. А. Кавос. Все спектакли пользовались огромной популярностью, часто повторялись, а "Модную лавку" ставили даже в придворном Эрмитажном театре. Но затем поэт решил-таки оставить театральное поприще и последовать совету Дмитриева. С 1808 года он целиком сосредотачивается на сочинении басен.
В Первопрестольной нашему герою побывать более не пришлось, но московская тема еще раз прозвучала в его сочинениях. Дело было в 1812 году. В половине сентября петербургский журнал "Сын Отечества" напечатал карикатуру художника И. И. Теребенева "Французский вороний суп", изображавшую неприятельских солдат, которые готовили суп из ворон. Тут же помещалась заметка: "Очевидцы рассказывают, что в Москве французы ежедневно ходили на охоту — стрелять ворон и не могли нахвалиться своим soupe aux corbeaux. Теперь можно дать отставку старинной русской пословице: "Попал как кур во щи", а лучше говорить: "Попал, как ворона во французский суп". Кроме того, до Крылова дошли слухи о некоторых представителях дворянского и купеческого сословий, не проявивших должного патриотизма при оставлении Москвы русскими войсками и большинством жителей. Подобных отщепенцев, что ставили личные корыстные интересы выше интересов Родины, Иван Андреевич высмеял в басне "Ворона и Курица", опубликованной в ближайшем номере журнала.
…Конечно, по сравнению с Петербургом, Крылов провел в Москве не столь уж много времени, тем не менее, москвичи так же чтят память знаменитого писателя.
|
|