Ольга Лофицкая __ БЕЗЫСКУСНАЯ ЖИЗНЬ
Московский литератор
 Номер 17, август, 2008 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Ольга Лофицкая
БЕЗЫСКУСНАЯ ЖИЗНЬ

     
     Евгений БЕЛОЗЁРОВ, "Первые цветы или Жизнь без искусства", рассказы — М., МГО СП России, 2007.
     Скользнув, признаюсь, не совсем внимательным взглядом по обложке сборника Евгения Белозёрова, начинаю читать. Да ведь "Курорт" мне уже знаком и "Не повторяй мне имя...", и "Поцелуй"! Рассказы запомнились по публикациям в "Российском колоколе", а вот имя автора тогда, к своему стыду, не запомнила. Значит, Евгений Белозёров — "Первые цветы".
     В одном из номеров "Народной газеты" отмечается удачное название сборника, так как у поэта Евгения Белозёрова — это первый сборник прозы. Не могу не заметить, что полностью название книги звучит так: "Первые цветы или Жизнь без искусства". Так ли уж необходимо это дополнение? Во-первых, двойное название придает некую напыщенность, как мне кажется, излишнюю для небольшого сборника рассказов, а, во-вторых, само название "Жизнь без искусства" представляется не совсем удачным, потому что противоречит созданной внутри него системе образов. Жизнь героев рассказов Евгения Белозёрова никак нельзя назвать жизнью без искусства. Чем — чем, а искусством они не обделены. Искусством радоваться жизни, любить, порой страдать. Это и объединяет персонажей всех произведений, представленных читателю.
     Возьмём наугад. Герои рассказа "Москва — Сочи — Москва" "говорили о театре, о книгах, о красоте весенних вечеров, о соловьином пении и обо всем, о чем могут говорить без конца влюбленные люди"; герой рассказа "Любовь" первый поцелуй любимой женщины воспринимает как свершившееся чудо почти вселенского масштаба, совсем по-тютчевски. Даже такая обыденная мелочь, как накрытый к ужину стол, героем рассказа "Володя" приготовлен талантливо, искусно: "...большое изумрудное блюдо, где на широких листьях салата лежат тонко нарезанная осетрина, алая прозрачная форель, огромные маслины, лимон и будто случайно рассыпанные здесь, чёрные в сумерках, зёрна граната". Ну, чем не натюрморт из школы фламандской живописи? А вот то, что жизнь предстает со страниц естественной, безыскусной, без фальши, неоспоримо. Вот, например, концовка, уже упомянутого рассказа "Москва — Сочи — Москва", которая предваряется бурными событиями в отношениях героя и героини: "Вскоре мы поженились. Маша подарила мне сначала дочь, которую мы назвали в её честь, а потом и сына, которого назвали уже моим именем. Что было дальше?.. А дальше была жизнь". Дальше была жизнь, и читатель вправе сам домыслить, исходя из созданных автором образов, какой была жизнь.
     Вообще, незаметно для себя, постепенно всё больше и больше подчиняя ход своих размышлений авторскому замыслу, сопереживаешь, мучаешься, философствуешь и наивничаешь. Читая рассказы Белозёрова, не задаёшься вопросом, что здесь продукт воображения автора, и какое имеет описываемое событие отношение к реальной жизни. Персонажи, жизненные ситуации узнаваемы. Не абстрактные вымышленные события живут на страницах, нет, конкретные люди... Авторское перо описывает их легко, без напряжения (вот здесь, действительно "без искусства", в смысле, естественно). В то же самое время, конкретное, "единичное" позволяет нам лучше понять то общее, закономерное, что и определяет по большому счету отношения между людьми в целом. И, конечно, отношения между мужчиной и женщиной. Хочется отметить рассказ "Ракушка". Незатейливый казалось бы, впрочем, как и подавляющее большинство, сюжет о мужчине и женщине. Пара проводит неделю праздников в одном из легко узнаваемых по описанию городов Азова. И вдруг идиллия нарушена незначительной деталью: женщина ненавязчиво старается вернуть возлюбленному часть денег, потраченных им на отдыхе. Бескорыстный порыв обеих сторон приводит к неожиданным последствиям: обиде, взаимному непониманию, и вот уже перед нами не влюбленные, переполненные спокойным счастьем, а две "непроницаемые ракушки", каждую из которых "ни в коем случае не стоило трогать, пытаясь заглянуть вовнутрь, ни тем более, ломать и ковырять ее. Сломать было можно, но вот понять...". Понять человека рядом с собой, понять самое себя — вот одна из главных задач в жизни, утверждает всем творчеством автор. И нет ничего важнее любви, единственной на всю жизнь. В совсем коротком рассказе "Ненужные рассветы" молоденький сержант сводит счеты с жизнью из-за девушки. "Да у вас их за всю жизнь столько будет! — кричал командир, и слова его просьбой, мольбой, предостережением, угрозой метались по плацу, застревая где-то между ребер слушавших его солдат... И неоспоримо правы были слова командира — жаль парня, молодого, здорового — вся жизнь впереди! И неоспоримо не правы. Не надо, чтобы их много было. Надо, чтобы одна и на всю жизнь!" Не много, по-моему, в современной литературе мужчин-прозаиков, которые, не гонясь за динамикой сюжета, не вплетая в канву повествования столь модные мотивы фэнтези или мистики, столько внимания уделяют психологическим моментам нашей обычной повседневности. Так, на глазах рассыпается бытующий стереотип, что такой подход присущ только "женской прозе". "Там, где маяк", так называется рассказ, завершающий сборник и, как мне кажется, не случайно. Евгений Белозёров соответственно внутренней логике создаваемых образов проводит читателя по страницам от первой тяжелой жизненной утраты в рассказе "Первые цветы" через потери и счастливые обретения к жизненному последнему итогу. В заключение хочу привести ещё одну цитату: "Дни наши — как бисеринки. Нам решать, в какой цвет будет окрашен рисунок нашей жизни, и сегодня он украсился ещё одной яркой точкой, пусть малозаметной. Но яркой, и мы когда-нибудь поймём это...". Не могу согласиться с автором, что яркое может быть одновременно и малозаметным, что касается прозы Евгения Белозёрова, то она и ярка, и заметна.