Если в течение жизни мы обращаемся постоянно к одним и тем же стихам, переживая всё то, что прожил автор при сотворении их, значит мы соприкасаемся с настоящей поэзией.
Вершителей великой поэзии в ХХ веке не так уж и много: А. Блок, С. Есенин, Н. Рубцов, Ю. Кузнецов, ну еще можно приписать несколько имен, — они, как пролеты векового моста несут истинную поэзию будущему и питают настоящее. Рядом с ними только талантливые или великие ремесленники Слова. Задача каждого — подняться, дотянуться, прикоснуться к этим вершинам.
Поэзия — это состояние души, выраженное звуковой инструментовкой слова. Но это звучание еще надо услышать и чувством, и нервом, и душой.
***
Погаси. Погаси поскорее свечу.
Пусть в ночи лунный свет серебрит одеяло…
И сирень за окном, и березу в вуали
Я увидеть все заново ныне хочу.
Пусть звезда, что сорвалась, в земную купель
Упадет в тишине за седым горизонтом.
И в раздолье весеннем неистово-желтом
Раскачает последней любви колыбель.
Для меня не гори. Не дари синий свет.
Я свои светлячки на тропинках расставил.
И когда надо мною закроется ставень,
Они будут светить, посылая привет.
Не гаси, не студи в сердце ярую злость.
От щедрот очень мало для жизни осталось.
Для тебя я в ночи о земное кресало
Выбью целую уйму светящихся звезд.
***
Дочери Арине
В рассветную пору, в осеннем тумане,
Когда на исходе кружит листопад,
Когда еще воздух в спокойном обмане
Ночных сновидений течет через сад,
На станции тихой, в неоновом свете,
В неярком уборе, в лиловом платке,
Плывет незнакомая тень в менуэте,
Колышется шелк на изящном прутке.
Проходит виденьем ничем неприметным
Пастели набросок в природном панно,
Качается чудо в осеннем рассвете,
Как в тонком бокале столетий вино.
Глаза, как два неба, наполнены синью,
Ресниц веера развевают туман,
В ней вся простота и загадка России,
В ней зреет надежда и тонет обман.
ТРОИЦА
Приозерье выстлала изумрудом Троица.
В кипень одуванчиков обрядила луг.
Что ж, душа любимая, ты меня сторонишься,
Кто так не ко времени пообидел вдруг.
Я тебе дороженьку на рассвете выстелю
Белыми ромашками, синим чабрецом,
Чтоб твоими ножками легкими да быстрыми
Ты влетела жданною на мое крыльцо.
Мы с тобою веников наберем березовых,
Чтобы жарко париться в снежную метель.
Чтобы ночью вьюжною, запылавши розою
Ты бросалась с хохотом в стылую купель.
Выходи на озеро, обласкаю с ветрами,
Обниму на радости, ты сплетешь венок.
Я скажу слова тебе самые заветные
И уйдем тропинкою в голубой лесок.
***
Что же ты снова во мне замаячила,
Радости тихой любовь,
Что мне седины мои обозначили
В майской ночи голубой?
Счастье людское судьбой перемерено,
Майские зори гульбой.
Где вы, девчонки, которым не верили,
Где вы, мальчишки, — с виной.
Как вы любили и в чем поизверились,
Что сохранили в душе?
Вот и березы с одежками серыми
Пляшут на новой меже.
Поразбрелись, словно годы прошедшие,
Поразбежались вокруг.
Что же тебя я одну, сумасшедшую,
Не отыщу средь подруг!
Громы гуляют глухими раскатами,
Летняя ночь коротка.
Штопаю сердце и душу заплатами,
Молнией у камелька.
***
Жене моей Рите
Я пригоршнями черпаю добро
Из глаз твоих и из души щедротной.
Несу воды живительной ведро
В родимый дом тропою огородной.
Родник в глазах и доброта в кринице,
Я из обоих годы счастья пью.
И мне давно не надо торопиться:
Я по приметам осень узнаю.
Пора моя! Как ты продлишься долго?
Наделишь чем за совершённый грех?
За то, что я перед обетом долга
Себя обманывал для мелочных утех.
Откроешь ли передо мною двери
Под листопад унылых тополей,
За то, что был я с верой и без веры,
Что я тебя не смог любить сильней…
Что я тебя и жизнь держал в обмане,
Что мне Господь не дал двойной души?..
И если вдруг тебя любовь поманит,
Ты второпях к другому не спеши.
Пора весны она порой и в осень
Приходит по незримой высоте.
С небес прольется радостная просинь
И мы уйдем в тюльпановую степь…
Ты принесешь в ведре осколки света,
Я в пригоршнях — росы осенней сласть,
И к нам придет тропою неприметной
Последняя седеющая страсть.
***
Когда ты мне чужда, твоя душа — потёмки.
Когда ты мне близка, твоя душа — чиста.
Как камертона звук, ловлю твой голос тонкий.
Как в продолженье сна, ищу твои уста.
Когда ты мне чужда, и жизнь моя — потёмки.
Когда ты мне близка, и жизнь моя — светла.
И от разбитых чувств последние обломки
не надо дожигать бессмысленно до тла.
Когда в чужой души погрузишься потёмки
и ощутишь в груди предательскую дрожь,
тогда поймёшь за миг, как тонок стержень ломкий,
которым мы свою удерживаем ложь.
***
Я тебя горячо обовью зелёной повиликою,
а потом залюблю ненароком в заутренний час,
чтобы маясь душой, горе-горькое по свету мыкая,
в звездопад на порог
я б к тебе приходил всякий раз.
Мы расставим столы в деревах под стозвучное пение
соловьиных страстей и неистово звонких рулад.
Созовём молодых на всенощное буйное бдение
и продлим свою жизнь среди них на единственный взгляд.
О, какая пора! Видно, есть у Всевышнего промах,
если только по вёснам идёт измеренье начал,
если жизнь проживаешь цветеньем душистых черёмух
и цветеньем садов, не дающим заснуть по ночам.
О, как мало дано!
Если только мелькание вёсен
оставляет следы и по ним измеряется путь.
Сто соцветий садов — и за ними бескрайняя осень.
Сто сиреневых бурь — и лишь миг в свою близь заглянуть.
ПОСТЕЛИ МНЕ ПОСТЕЛЬ
Постели мне постель.
Положи мне холмы в изголовье.
Одеялом укрой
из ромашковых знойных полей.
А когда соловьи
распоют на своём многословье
все каноны любви,
не буди до звезды косарей.
Постели мне постель
из песков с желтоткаными плёсами,
чтоб в изножье плескалась
реки беспокойная водь.
Луговиной укрой,
с её пряно-цветными укосами.
И меня не буди,
пока синь не изъест небосвод.
Постели мне постель
из листвы золотой и багряной
под огнями рябин,
под кострами калиновых кущ.
Я посплю в тишине.
Не буди только осенью ранней.
Не тревожь до поры,
пока небо не вспыхнет от туч.
Постели мне постель.
Положи в изголовье барханы.
Одеялом укрой из холстов,
что соткала метель.
И меня не буди.
Я проснусь удивительно рано,
когда в почках пробьётся
любви запоздалой свирель.
***
Я люблю тебя очень-очень.
И откуда взялась эта страсть?
То ли сердце царапнула осень,
То ли осени горькая сласть.
Закрутила меня. Заморочила.
Опьянила без капли вина.
Источила, как плод червоточина.
Вот уж точно — в ребро сатана.
Да и ладно, что было хорошего.
Что теперь я в тебе нахожу?
С головой, заметённой порошею,
Только ревность на каждом шагу.
Закружилась листва. Занавесило
Облаками ушедшую стать.
Где ж ты, молодость, где куролесила?
Что ж ты будешь у старости брать?
Что творить мне с душой несогласною,
Я и сам не пойму до сих пор.
То ли бритвою бреюсь опасною,
То ли кони несут в опор.
То ли я у порога порочного
Погружаюсь в греховную связь,
Пробегаю ступенями прошлого,
По порокам иду смеясь.
Да к чему ж, к чему душу тревожить,
И любить и страдать чего ж?
Видно чёрт меня сам стреножил,
Что триножье не режет нож.
***
Сегодня мне не надо толмача.
Я всё переведу переинача,
Любовь, разлуку, споры сгоряча,
Слезу, спустившуюся по щеке без плача.
Сегодня небо вымыто дождём,
Росой омыты ноги по колена.
А мы еще с тобой чего-то ждём,
Как будто в жизни нужны перемены.
Зачем они, когда ты рядом есть.
Я в каждый миг влюблён самозабвенно.
Рассвет приходит — он ведь в нашу честь.
А ночь для счастья — дважды непременно.
ПОГОВОРИМ О ВЕЧНОСТИ
Давай не будем говорить о вечности,
о небесах, о звёздах, о луне.
Давай на перепутье к тихой Млечности
поговорим вдостаток о себе.
Мы сузим круг вопросов, тем и личностей.
Пространство ограничим словом "дом".
И разберём без всяких околичностей,
зачем скрипим, страдаем и живём.
Кто мы с тобой?
Давай означим главное.
Без космоса мы просто пустота.
Мы в средоточье быта только явное
соединенье Духа и Креста.
Давай оставим разговор про вечное
и обретём на пару дней покой,
а что в грехе творили мы беспечные,
пускай сотрётся временной рекой.
Она очистит нас, как было ранее,
и мы преодолеем времена.
А нам Господь за долгие старания
рассыплет долголетья семена.
И, знаешь что?
Давай без всякой пошлости.
Не уходи до срока в темноту.
Прости… проговорился… по оплошности…
Давай не будем подводить черту.
Давай не будем говорить о вечности.
Не будем говорить о пустяках.
Ну что она для нашей человечности?
Не более, чем две строки в стихах.
***
Забагрянилась в осени поздней рябина,
Запылали костры поокруг деревень.
По пустынной земле потянулась чужбина
Через шаткий мосток, через ветхий плетень,
Через высохший сад, позаросший малиной,
Через все, что до боли казалось твоим, —
Через все протянулись просторы чужбины
И не ведает Бог, что еще натворим.
По туманам бредет уходящая родина,
На тропинках проселочных — пляска теней.
То, что было судьбой и любовью обойдено,
Слышу в криках летящих на юг журавлей.
И они из родной на чужую чужбину
Улетают, тоскливо крича из небес,
Про глухую беду, про земную судьбину
И о том, что уходят с насиженных мест.
Разгулялась чужбина в недобром кураже,
Растерялась широкой души благодать,
Потому-то и я, не желая поблажек,
Без любви твоей, Русь, буду в ней помирать.
Забагрянилось небо рябиновой горечью.
Закипели у яра калины кусты.
Темный клин журавлей над родимым околичьем
Провожают немых колоколен кресты.
|
|