Что делать: в последнее время приходится много произносить речей, притом по существенным поводам. А наши "главные" средства массовой информации, в том числе литературные, мягко говоря, забиты чем угодно, кроме наших речей.
Поэтому приходится перегружать родной "Московский литератор".
Прошла конференция, посвящённая Юрию Кузнецову.
Отнесённый кое-где в рубрику "и др.", я вынужден слегка пересказать свою речь, ибо считаю её важной.
Мне кажется, наша критика зря в последние десятилетия утратила термин "большой стиль". Большой стиль бывает в искусстве в целом, в литературе (архитектуре…) в целом; в "жанрах" в их целом. Есть большой стиль в русской классической лирике XIX-ХХ веков. Я об этом писал в статеечке "О тайнах прямого стиля", перепечатанной несколько раз. Есть она и в моей последней книге "Журнал теоретика". Так что не буду пересказывать. Скажу лишь, что для меня слова "большой стиль" и "прямой стиль" — синонимы. Нет никакого приёма — и всё есть. В чём тайна? Неизвестно. Прямые слова. Без метафоры не обойтись, но она отстранена и притушёвана. Ну и так далее. Ничего нет, а искусство — великое:
Я вас любил, Любовь ещё, быть может…
Так вот, мне кажется, в нашей, в общем-то мощной, поэзии последних десятилетий к этой "линии" принадлежит Юрий Кузнецов.
Вторая речь — о 95-летии С.В.Михалкова.
Мне опять-таки кажется, что в ХХ веке Михалков соединил высокие традиции дворянской и советской культур. И перенёс это соединение в новую (трудную!) эпоху, не упростив, а углубив его как на уровне литературы, так и на уровне просто личности.
Тем самым обеспечена непрерывность культурной традиции — которую, казалось нам в эти годы, мы потеряли.
Конечно, над этим работал не только Михалков, но его авторитет и престиж сыграли тут колоссальную роль.
Словом, жизнь продолжается.
18 марта 2008
|
|