Борис Леонов __ ОКРЫЛЁННОСТЬ
Московский литератор
 Номер 04, февраль, 2008 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Борис Леонов
ОКРЫЛЁННОСТЬ

     
     Поэт Василий Дмитриевич Федоров принадлежит к тому поколению советских писателей, что проходили свое становление как личности и художники в процессе созидания новой России, нового мира после Великой Октябрьской социалистической революции. Они, выходцы из крестьянской среды или рабочего люда, как и многие юноши и девушки той поры, несли в своих сердцах веру в идеи коммунизма, связывая их с борьбой отцов и дедов за землю, за волю и лучшую долю, за осуществление исконных человеческих мечтаний о равенстве, братстве и справедливости. И по сей день уже очень пожилыми людьми представители этого поколения остаются верными идеалам юности. Особо ярко и пристрастно эта верность отражалась в поэтических откровениях мастеров стиха, свое достойное место в ряду которых принадлежит и Василию Федорову. Он и сам заявлял открыто и недвусмысленно: "Не поступлюсь истиной, если скажу, что как поэт я родился из чувства социальной Новизны, которым в огромной мере обладало старшее поколение... Все стоящее в моих стихах надо относить за счет этого чувства". И потому его поэзия оптимистична своим пафосом, мускулиста словесным выражением веры в идеалы революции и органична своей художественной самобытностью.
     Родился он 23 февраля 1918 года в Кемерово. Ему не было и года, когда семья, в которой он был девятым ребенком, переехала в деревню Марьевка в Новосибирской области. "Детству и отрочеству, — вспоминал позднее поэт, — я обязан многими впечатлениями, которые в моей жизни имели потом большое значение. Впрочем, такого понятия, как отрочество, у нас в деревне не было. Из детства мы, деревенские мальчишки, перескакивали прямо в юность. А до скачка успевали пройти добрую школу труда. Мне довелось боронить, пахать, вить веревки, работать колхозным водовозом, учетчиком МТФ (молочнотоварной фермы — Б.Л.), младшим счетоводом, кассиром колхоза, помощником бригадира и даже... золотоискателем". И еще, вспоминал Вас. Федоров, нередко из города в дом приезжали старшие братья, привозили немало книг, которые сложились в домашнюю библиотеку. В ней были тома Пушкина и Лермонтова, Байрона и Купера, Они воспитывали любовь к слову, побуждали к собственному творчеству. Кстати, почти все его братья и сестры писали стихи. Старшим он был обязан и своему раннему интересу к общественно-политической жизни, "наша семья дала восемь коммунистов. Подраставшие включались в политическую жизнь активно. Так секретарями комсомольской организации последовательно перебывали все старшие братья и сестры. Был комсоргом колхоза и я. Слышал, как однажды мама покутила: "У нас беспартийные — я и кошка"".
     После сельской школы колхозной молодежи он поступил в Новосибирский авиационный техникум. Окончив его, работал на заводе в Иркутске, затем в Новосибирске. Девять лет отдал он заводскому труду. Был технологом, мастером, старшим мастером. До войны и во время ее доводилось строить бомбардировщики Петлякова и истребители Яковлева.
     Уже в техникуме много писал стихов. Но в редакции отсылать стеснялся, А когда стал работать на заводе, завел знакомства с профессиональными литераторами, которые сыграли определяющую роль в дальнейшей его судьбе. Сначала он поступил на заочное отделение литературного института им. А.М.Горького, а затем перевелся на очное. Почему не показывал стихи в редакциях? Послал однажды в "Большевистскую смену". А оттуда ответила: ваши стихи упаднические. Позднее Федоров с иронией объявил этот пессимизм и упадничество своим ранним "байронизмом".
     Первая подборка его стихов появилась в 1939 году в иркутской заводской многотиражке, В 1947 голу вышли в свет первые его книжки: поэтическая — сборник "Лирическая трилогия" и две очерковых —
     "Золотые звенья" и "На Белой Гриве". В 50-е года, после окончания Литературного института он продолжал писать стихи и прозу.
     Выли изданы повести "Счастливый залив" (1952), "Зрелость" (1953), "Добровольцы" (1955). А с средины 50-х годов стали выходить сборники его стихов и поэм — "Лесные родники", "Марьевские звезды" "1955), "Белая роща" (1958).
     Подлинную известность ему принесли две поэмы — "Золотая жила" (1957) и "Проданная Венера" (1958).
     "Проданная Венера" — это поэма-спор, спор о сути красоты в искусстве и в жизни. В центре — две судьбы: деревенской красавицы Наташи Граевой и образ тициановой Венеры. Тяжкие годы непосильного труда в деревне, не позволив Наташе расцвесть, состарили ее. Своей молодостью и красотой заплатила она за то, чтобы идущая вослед молодежь не испытывала того лиха, какое выпало на долю поколения Наташи. Поэт гордится тем, что оказался современником этой женщины, у которой "из морщин бессчетных, примеченных издалека, любая черточка почетна, как честным шрам фронтовика".
     А окажись ее путь в жизни иным, кем бы могла стать Граева Наталья? И поэт находит аналог — тицианову Венеру. Но ведь и ею жизнь распорядилась жестоко: в трудные года первых пятилеток эта великая собственность страны была продана, чтобы на вырученные деньги приобрести за границей нужные машины. То есть ж эта красота высокого искусства была принесена в жертву ради будущих поколений соотечественников, ради возможности им творить прекрасное и оберегать его.
     И выходит, что прекрасное как в жизни, так и в искусстве вовсе не противостоят друг другу, они едины в своем служении Отечеству, людям. Вот откуда эта афористическая концовка поэмы:
     
     За красоту
     Людей живущих,
     За красоту времен грядущих
     Мы заплатили красотой.
     
     Другая поэма — "Золотая жила" построена на известном нравственном конфликте, связанном с любовным треугольником. В сибирском селе живут Харитон и Глафира. Он деревенский кузнец" красавец, силы ИСПОЛИНСКОЙ. Но ЖИЗНЬ семейная у него не заладилась: не по любви он женился на той, что сосватали ему помимо его воли родители. Навсегда ранили его сердце Глафирины глаза, которые он разглядел, когда в малиннике спасал молодую солдатку от напавшей на нее медведицы. Вспыхнувшее чувство разгоралось все сильнее и сильнее, как угли в горне кузницы, где Харитон теперь так "ковал на звонкой наковальне, будто с ней все время говорил".
     Свидания влюбленных недолго оставались их сердечной тайной.
     "Лихие шуряки" Харитона, женины братья, дегтем разукрасили ворота избы Глаши, опозорив тем самым перед всем миром. А вскоре после десятилетней солдатской службы вернулся муж Глаши Игнат.
     Естественно, ему все стало известно, а он пошел на хитрость для изобличения жениной измены. Сказался уехавшим, а сам неожиданно нагрянул домой, где встретились, пользуясь моментом, Харитон и Глафира. Сев за стол, кличет Харитона, требуя появления его тоже за столом, чтобы выпить за встречу. На столе рядом с бутылкой казенной водки и закуской лежит солдатский нож. Что же произойдет в этот миг: неужто в жесткой схватке будет делиться неделимое?!
     
     Два стакана
     В тайном гореванье
     Рядом за столом приподнялись,
     Стукнулись шлифованные грани,
     Звякнули —
     И мирно разошлись.
     Молча выпили по мере русской.
     Тут Игнат, недобрый глаз скосив,
     Острием ножа поднял закуску,
     Сунул в губы гостю:
     — Закуси!.. —
     Замер гость
     И губы сжались сами.
     Напрягая шею, не дыша,
     Огуречный ломтик он губами,
     Мускулом не дрогнув, снял с ножа...
     
     Миром закончилась эта сцена, И разошлись они, каждый по-своему определив свою будущую жизнь. Харитон по наущению приезжего человека, простившись с детьми, поехал искать счастья на Восток, искать золотую жилу, чтобы разбогатеть, добраться до царя, с благословения которого можно было переступить закон и соединить судьбу с Глашей.
     Но жизнь по-своему все определила. Харитон не стал богатым.
     Глафира убежала от Игната, шла к любимому кузнецу, да так и не дошла... В финале поэмы узнаем, что "с царем о Глаше, о Законе все же партизанским отрядом, сражавшимся с царем и его солдатами. Так сюжетное развитие традиционного конфликта вбирает в себя социальную составляющую нового времени, эпохи революции, что было характерно для отечественной литературы советского периода.
     
     
     Характеры, воспроизведенные в поэмах "Золотая жила" и "Проданная Венера" обусловили саму природу лирического героя Вас. Федорова. Да ведь и его Харитон — выходец из родной поэту деревни Марьевки. В Харитоне он, по его признанию, представил образ деда, который сложился в его представлении из рассказов родни и сельчан, что как раз и давало повод воспринимать поэму как семейное предание. Поэма и в самом деле сюжетом ведения повествования "о любви, о гордой жизни деда" напоминает эпизод семейной хроники. Но в самом характере деда нельзя не обнаружить тот самый "побег" человеческих качеств, какие запечатлелись в лучших лирических свершениях Вас. Фёдорова.
     В них как раз и запечатлелся открытый и прямой нрав юноши, в котором проступала жесткость, но не жестокость, отзывчивость на человеческие неурядицы, что и вызывало душу к милосердию. Вот откуда в "Золотой жиле" это признание:
     
     По воле,
     По страсти,
     По власти отца,
     По кротости матери бедной
     Достались мне
     Крепкие руки бойца
     И сердце
     Сестры милосердной.
     
     Известно, что человек питается духовно и современностью и прошлым, каковым для поэта не в последнюю очередь оказывалась родословная. Это ведь от дедов и прадедов в нас живет "страсть к труду и страсть к дорогам новым", это они обживали землю, стараясь оставить ее детям и внукам более благоустроенной и обжитой. Вот откуда в поэте жила благодарная память о своих крестьянских пращурах, вот откуда его пристрастное отношение к проблемам села и земли. Он практически не прерывал связи с родной Марьевкой, причастившись к трагической истории становления в ней колхоза. Тут же проходил уроки классовой борьбы. Стихотворение "Прощай село!" завершалось так:
     
     Промчится время — много, много лет,
     Посмотрят люди, спросят мимоходом:
     — Откуда он? —
     И скажут им в ответ:
     — Он — марьевский
     И поступью, и родом.
     
     Марьевский опыт, сомноженный с опытом крестьянской России, нашел свое отражение во многих стихах Василия Федорова. Особенно в стихах 60-х годов, когда русская литература обратилась к проблемам деревни, анализируя минувшие беды, тревоги и достижения. Именно в эти годы заявили о себе такие мастера слова, как Ф.Абрамов, В.Белов, В.Шукшин, В.Распутин. Обращение к стихам о деревне Василия Федорова позволяет понять существо оптимистического пафоса его творчества. В основе этого пафоса понимание объективных и субъективных ошибок и просчетов в решении сложнейшей для России проблемы сельского хозяйства. Именно так воспринимается стихотворение Вас. Федорова "Хозяйка".
     Приезжает поэт в родную деревню, и по дороге к своей избе в душе соединяется радость от предстоящей встрече с родными и какая-то виноватость перед земляками: тут он "светлым и крылатым, когда и рук не натрудил, мальчишкою году в тридцатом я в агитаторах ходил". Естественно, он обещал скорое счастье людям, вступившим в колхоз. И где же оно? И выходило, что есть и его вина в том, что "нет в моей деревне счастья", того, что было им обещано. И вся гамма волновавших поэта чувств разворачивается в сцене встречи с Авдотьей, старой колхозницей, хозяйкой земли.
     Она-то понимала, что деревня сильнее всего пострадала в годы войны, лишившись кормильцев, тягловой силы, отдав все для победы над врагом и разрухой. Нет, она не ропщет на судьбу, ибо мудра. Разговор со старой крестьянкой выводит поэта к самоанализу пережитого, к новому осознанию вины перед Марьевкой и односельчанами. Он виноват "не в роли юного пророка, а в долге зрелого бойца", что и выводит его суждения на уровень государственного понимания проблемы. Внутренняя причастность к общему делу как раз и обусловливает оптимистичность мировоззрения поэта, а, стало быть, и пафос его творчества. Больше того, отсюда берет начало чувство ответственности поэта за все несовершенства мира. Именно они, уверен Вас. Федоров, "лежат на совести его":
     
     Ни в благодушии ленивом,
     Hи в блеске славы,
     Ни в тени —
     Поэт не может быть счастливым
     В тревожные для мира дни.
     Беря пророческую лиру,
     Одно он помнит
     Из всего,
     Что все несовершенство мира
     Лежат на совести его.
     
     Вообще тема поэзии, назначения поэта проходит через все творчество Вас.Федорова, разделившего с народом "святую трагедию века", принимавшего на протяжении всего литературного пути чужие страдания как свои собственные:
     
     Душа под звездами парила,
     А сам ходил я по земле.
     
     Естественно, в этой теме нашла свое выражение постоянная мысль о поиске новых средств самовыражения, поиска новых форм придания привычным словам не только нового звучания, но и наполнения их смыслом текущего века. Все чаще в его поэзии появляются примеры концентрации субъективной энергии стиха в жанре лирической миниатюры. В его сборниках 60-х годов — "Не левее сердца" (I960), "Лирика" (1961), "Стихотворения и поэмы" (1964), "Третьи петухи" (1966) и др. многие стихи отмечены именно этим качеством концентрации чувства и мысли:
     
     Грозит,
     Враждуя,
     Крона кроне,
     Шумит,
     Оспаривая высь.
     А между тем
     В земле
     Их корни
     Где давно
     Переплелась.
     
     Или миниатюра, обретшая известность ж ставшая чуть ли не расхожей цитатой в различных суждениях о поэзии, литературе, искусстве.
     
     Мы спорили
     О смысле красоты,
     И он сказал с наивностью младенца:
     — Я за искусство левое, А ты?
     — За левое...
     Но не левее сердца.
     
     
     Нередко поэт обращается к публицистическому ведению разговора с читателем. Читая его СТИХИ ЭТОГО склада и сегодня, понимаешь, что поэтическая публицистика при всей кажущейся простоте, на самом деле одна из сложнейших форм стихотворчества. Обращение к ней требует от автора строжайшей дисциплины соблюдения лиричности с риторикой, что и не позволяет итоговому сочинению скатиться к газетному клише, холодному словоговорению. Личная причастность к теме непременно выручает поэта в обращении к публицистике, как то очевидно в стихотворении "Слово". Своя слова он выверяет соотнесенностью с чувством родины.
     
     Чтобы смертью скорой
     Не почить им,
     Я перепоручаю чувства,
     Мысль
     Тем словам,
     Что не за чаепитьем,
     А в труде нелегком родились.
     Только тем,
     Что поднялись из глубей
     Доброй человеческой души,
     Нынче не до мелких честолюбий,
     Не до славы,
     Стоящей гроши!
     От беды к беде,
     От боя к бою,
     От большого до большого дня —
     Нам легко
     И не легко с тобою,
     Дорогая родина моя!
     
     Продолжая традиции русской
     классики. Вас. Федоров стремился органически соединить в каждом стихотворения лирику, философию и эпос, публицистически адресуя его современнику. И при этом он как бы демонстрирует богатейшие возможности, какие таит в себе традиционная форма русского стиха, что внушает надежду на все новые и новые открытия для стихотворца работа над словом.
     Особое место в его творчестве занимает тема любви. 1964 году он издал "Книгу любви", которая выдержала несколько изданий.
     Этой же теме, как мы знаем, были посвящены значительная часть его поэм — "Проданная Венера", "Золотая жила", "Седьмое небо" (1959-1967), "Женитьба Дон-Жуана" (1973-1977) Он, как всегда, максимален в человечских отношениях. Ему чужды нравоучения в словах о любви, ему по душе высокие порывы чувства, их земное начало.
     Больше того, его любовь — тоскующая и нежная, требовательная и покорная, властная и трепетная — становится символом ИСТИННОСТИ поэзии. Без поэзии нет любви — это результат выстраданного чувства и это же постулат, на котором зиждется вся философия его любовной лирики.
     
     Любовь мне —
     Как блистание
     Звезды
      над миром зла,
     Любовь мне —
     Как призвание
     На добрые дела.
     Чтоб мир
     Отмысля дочиста,
     Душа тревогу бьет.
     Любовь мне —
     Как пророчество,
     Зовущее вперед.
     Любовь —
     Как жажда истины,
     Как право есть и пить,
     Я, может быть,
     Единственный,
     Умеющий любить.
     
     В последние годы жизни его все более влекла большая форма поэзии, которая, видимо, позволяла мудреющей душе поэта выговаривать в полном объеме сокровенное, накопленное прожитым и пережитым. Среди его поэм выделяются однотемно и однонаправленно поэмы, посвященные историческим личностям — "Бетховен", "Аввакум", по-новому прочитывается судьба известных персонажей мировой поэзии, как в поэме "Женитьба Дон-Жуана".
     В поэмах философски осмысливается само понятие любви, в центре человеческого счастья оказывается семья. "Из всех проблем, Из всех больших идей, Семьи идея мне всего милей", — признается поэт.
     Фантазия Вас.Федорова заставляет даже убежденного ловеласа — Дон-Жуана пройти испытания ревностью, изменой, сердечной болью и выйти к осознанию: "Долой разврат! Да здравствует семья!".
     В предисловий к этой поэме читаем: "Сохраняя преемственность прежних Дон-Жуанов с их романтическим ореолом, мой Жуан в жажде семейного счастья, как одного из главных смыслов жизни, проходит путь от героя и полубога к человеку". Да, Жуан обретает искомое счастье, но его жена, на долю которой выпало немало переживаний, связанных с поведением мужа, умирает. Вместе с героем поэт понимает:
     
     Как непомерно тяжкой платой
     За истины приходится платить.
     
     Наиболее значимой и заметной не только в творчестве Вас. Федорова, но и в русской поэзии 1970-х голов, стала его поэма "Седьмое небо". Над нею поэт работал свыше пяти лет. Жанр своего нового сочинения Вас.Федоров определил как романтический, тем самым подчеркнув широту обозрения жизни своих героев, эпическую соотнесенность их судеб с биографией страны, и открывшуюся в "романе" возможность для лирических отступлений и комментариев происходящего.
     В центре поэмы судьба Василия Горина, история его горькой любви к Маръяне, трагическая гибель соперника — Бориса. А в самой жизни и в характере Василия Горина немало мет биографии поэта. Но еще более очевидны черты, присущие поколению ровесников Октября. Добивается этого автор тем, что дает героя в духовном, нравственном развитии, в процессе складывания ЛИЧНОСТИ современника, созидающего и защищающего новый мир. В поэме как бы сходятся главные темы лирики поэта, о которых говорилось выше. Очевидность личностного начала подчеркивается мастером в подобного рода откровениях, рассеянных по поэме и сгущающихся в виде философских итогов к концу повествования.
     
     Теперь в конце
     Вся жизнь видна.
     Одаажда сказано правдиво:
     Любви несчастной нет,
     Она,
     Какой бы ни была, —
     Счастлива
     
     ……………………………..
     
     У счастья
     Не бывает опыта,
     Лишь у несчастья опыт есть.
     Я и другой открыл секрет,
     Познав все горести и сласти:
     Есть биография несчастья,
     У счастья
     Биографий нет.
     
     Афористические высказывания, итожащие пережитое в юности, выговариваются не в порядке укора молодости за допущенные ошибки. Тем более, что подобное занятие помимо всего прочего еще и не благодарное дело. Тут другое, скорее назидание для будущего, что подтверждают такие слова:
     
     Людей крылатых
     Стало больше.
     Они свое
     Не проглядят,
     Как мы с тобою проглядели,
     Мы к радостям не долетели,
     Они, Марьяна,
     Долетят!
     
     Не просто складывались отношения Василия и Марьяны. Несмелость и робость в проявлении своего чувства у Василия не могли не повлиять на ее решение связать свою судьбу с бывшим ИХ другом Борисом. Затем перед нами проходит цепь испытаний героев, самым суровым среди которых оказалась война.
     Неожиданным для Василия оказался арест и безвинное осуждение старшего брата. Это обстоятельство, кстати, никак не сказалось на самом Горине. И тем не менее арест этот послужил поводом для оговора Василия в глазах Марьяны. Обманув ее, Борис добился того, чтобы стать избранником сердца Марьяны.
     
     
     Наиболее впечатляющими эпизодами в ряду других воспринимается сцена проводов эшелона, уходящего на фонт, и эпизод гибели Бориса. Он погибает на глазах Василия, когда полз на вершину холма, дабы выполнить приказ о взятии высотки, полз вверх, когда другие, поняв, что выполнить приказ невозможно, отползали назад. Увидев Василия, Борис, уже смертельно раненый, сумел сказать ему о своей любви к Марьяне. И не раз вспоминая эту сцену, Василий задавался и тогда и потом вопросом: "чем для него был этот холл в его последние минуты?" Может быть, он хотел подняться над всем мелким и корыстным в душе? Может быть, эта высота была его последним оправданьем?
     
     Как горестно
     В беде прозреть,
     Начальным светом озариться,
     Душою заново родиться
     И, народившись, умереть!
     Как часто думал я о нем,
     О мудром смысле очищенья.
     Душа, омытая огнем,
     Достойна моего прощенья.
     
     О
     чем это откровение? Нет, не о прощении оставшегося в живых павшего в бою. Это было бы слишком простою. В приведенных словах искреннее желание возвысить оступившегося, посчитать его ложь или корысть всего лишь минутной слабостью. Порыв Бориса к высоте, к вершине выявил его духовное возвышение над бренностью, его нравственный порыв к очищению перед смертью. И та безымянная высота, на которой он погиб, стала символом человеческого очищения.
     После "Седьмого неба" поэт подарил читателям немало лирических стихов о природе и о любви, о красоте человеческих отношений, постигая их уже с ВЫСОТЫ зрелости мастера. Собранные в сборниках "Стихи последних лет" (1977-1984) и в цикле "Терцины", они пронизаны мудростью и любовью к жизни, людям и природе.
     
     Жизнь природы
     Мудреное дело.
     Не случайно, мой друг, неспроста
     Золотые цветы чистотела
     Возрастают на сорных местах.
     Может, истины
     В том я таятся,
     Что, родившись в земной сорноте,
     Они каждой травянкой стремятся
     Беззаветно служить красоте!
     
     В этих строках угадываются мысли о человеческих отношениях. Красота, считает поэт, может быть всюду, если она дорога человеку.
     Вот отчего так важна Вас. Федорову мысль, выговоренная как заклинание! "Я гляжу на родныe места: лейся, лейся в меня, красота!" Важна потому, что она как бы заостряет проблему взаимосвязи человека и природы. Он, конечно же, видит, что далеко не все благополучно во взаимоотношениях людей и природы. Откровенно горюет, наблюдая варварские методы так называемого "покорения природы", с гордостью произносимые этими самыми "покорителями".
     Чувство боли за окружающую нас красоту привносит в тональность его стихов ноты гнева, краски сатирической публицистики.
     
     Да Винчи говорил:
     Когда вы захотите
     Какой-нибудь реке
     Дать новый,
     Лучший путь,
     Вы как бы
     У самой реки спросите,
     Куда б она сама
     Хотела повернуть.
     Мысль Леонардо!
     Обновись и шествуй,
     И вечно торжествуй
     На родине моей.
     Природа и сама
     Стремится
     К совершенству.
     Не мучайте ее,
     А помогайте eй!
     
     И потому так гневно звучат слова в стихотворении "Пророчество", обращенные к неразумному "покорителю" природы:
     
     Меня охватывает гнев.
     Утраты восполняя скудно,
     Ты истребляешь
     Безрассудно
     Природы
     Вековой посев.
     
     Нельзя не ощутить в подобных обращениях к современнику личную причастность поэта к тем бедам, что несут своей деятельностью по превращению природы в окружающую среду истребители красоты. В погоне за чистоганом благодаря их "труду" страна лишилась многих угодий, пахотных земель, вековых лесов. Таковы были, кстати, и постижения в области индустриализации и химизации страны.
     Ныне эти процессы, происходящие в более дерзких масштабах, именуются капитализацией страны. И потому людям не безразличным ко всему происходящему и поднимающим свой голос в защиту родной земли по душе многие стихи Василия Федорова о духовном предназначении человека на земле:
     
     Когда среди волшебных сил
     Царит любовь и примиренье
     В такое время мир мне мил.
     
     Как и многие его собратья по перу, Василий Федоров, конечно же, задумывался о своем будущем, куда его творчество "пригонит жизни быстрая река". Незадолго до смерти он выговаривает сокровенное: душа его не исчезнет вместе с бренным телом" она будет будоражить потомков, напоминать им о том вечном и потому актуальном, что связано с земным пребыванием каждого. И потому для него:
     
     Быть может, смерть и есть
     Высвобождение
     Души крылатой.
     
     Эта-то окрыленность и составила основной пафос его поэзии, пафос веры в нравственные идеалы родного народа, совпавшие с идеалами революции. Его поэзия граждански противостояла не только излишнему бодрячеству иных стихотворцев, эстрадных менестрелей, но и так называемой "тихой лирике", что уходила в переживания, в зарисовки с натуры, уходила с основной торной дороги русской поэзии.
     Трудно судить, что станет завтра с нашей изящной словесностью, которая ныне переживает не лучшие времена. Но Бог даст и она вновь будет востребована обществом. И в воскресшем интересе соотечественников к своим духовным наставникам прошлого, работавшим на день грядущий, непременно окажется имя Василия Дмитриевича Федорова.