Валерий Иванов __
Московский литератор
 Номер 24, декабрь, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Валерий Иванов


     
     Когда на дворе уже второе десятилетие мерцает время поклонников материальных благ, оставаться поэтом задача сложная. Но я родился поэтом и не жалею об этом. Сведущие люди меня понимают: они знают наверняка, что любовь всегда была дороже денег.
     
     ВОЛХОВА
     
     Из пучины морской поднялась Волхова?.
     Вкруг чела — золотая молва.
     В лебединые крылья упрятала боль.
     Вновь любовь Ей пророчит прибой.
     
     По чудесной ошибке я вышел на Свет.
     Огляделся, а времени нет,
     И поёт Волхова мне, улыбку тая:
     "Я твоя, милый мой, я твоя!"
     
     В этом сладком обмане тонул я не раз,
     Но поверил опять в ясность глаз.
     Жаль мне сказки волшебной и прошлого жаль.
     Дева-лебедь… родная скрижаль…
     
     Но как вышла из крыльев моя Волхова,
     Вкруг чела воспылала молва.
     Может, пеплом утраты меня обнесло?
     Иль завис надо мной НЛО?
     
     Миг и вспышкой исчезла во мгле меж светил,
     И разлуку я вечной простил.
     Пусть согреют мне сердце чужие края:
     Ты моя,
      Волхова,
      ты моя!".
     
     
     ЯПОНКА
     
     В окна глаз твоих тёмных
     беспечно влетев,
     Позабыл я светящихся дев.
     
     Пусть, подумал, хоть взглядом ласкает меня,
     Мы ведь с ней на Земле не родня.
     
     Отметая все страхи мои о судьбе,
     Прошептала: "Я верю тебе:
     
     Возвращаться так в Космос. Что наши дома?
     Окна светятся — в комнатах тьма.
     
     Убедила, я понял Японию вдруг,
     И молитвенный взвёл полукруг.
     
     Много раз выгоняли меня на мороз,
     И тепла я желаю всерьёз.
     
     Пусть ни правды, ни истины нет вне Земли,
     Мы в разлуке спасенье нашли.
     
     Окна глаз твоих тёмных уют не хранят.
     Ну и пусть — моя жизнь только взгляд.
     
     
     САШКИН ТАНЕЦ
     
     Сашка вишню обойдёт.
     Закружится, залучится
     Лепестковый хоровод,
     И по кругу жизнь помчится.
     
     Ей вишнёвый нежный цвет
     Вновь посыплется на плечи.
     Ей всего семнадцать лет,
     Но весенний танец — вечен.
     
     Сашка слышит дивный ритм —
     Поднебесный, но родимый.
     Горизонт судьбой горит,
     Пепел мира — мимо, мимо…
     
     Кем очерчен белый круг?
     Кто жених такой невесте?
     Меж ветвей и плавных рук,
     Грусть моя, замри на месте.
     
     Не хотел бы я насквозь
     Пролететь её мгновенно.
     Я — всего случайный гость
     В её маленькой Вселенной.
     
     Пусть кипит вишнёвый цвет,
     Обжигая наши плечи.
     Нам всего сто тысяч лет,
     Но весенний танец — вечен!
     
     
     ВСТРЕЧА
     
     Воплотилось желанье твоё! Не страшась,
     Что нарушил священную связь,
     Вновь назвал тебя именем прошлым твоим,
     Вновь став юным и ветреным в дым.
     
     Даже если очутимся в разных веках,
     Пью за наши свиданья во снах!
     Никому не: запомнить случайных имён:
     Добр избранник твой? Я это — он….
     
     Ты — как дух в вышине, ты — как пух в серебре.
     Наши даты не в календаре.
     Словно белый платок над снегами лети,
     Мою вечную верность прости.
     
     
     САДКО
     
     Далеко я заплыл в голубые глаза.
     Солнце светит, а в сердце гроза.
     
     Поиграем в любовь, дочь морского царя?
     Ты меня не утопишь, а зря.
     
     Я бы песней тебе отомстил глубоко
     За разбитые гусли Садко.
     
     Отвергая певца, знаешь ты наперёд:
     Всякий раз превращаешься в лёд.
     
     Я всё дальше плыву по солёной жаре,
     Чтоб застыть в голубом янтаре.
     
     Пой же, пой же, мне, вечность, что юная ты —
     Я ведь верую в ложь красоты!
     
     
     РАДОСТНЫЙ КРЕСТ
     
     И планеты родной, может быть,
     Не смогу я судьбу разделить,
     
     Но в твою, так войду осторожно, что ты
     Не заметишь своей наготы.
     
     Отвергая земную медовую грусть,
     Твоим горьким весельем упьюсь.
     
     Славлю радостный крест: ненавидеть, любя,
     И планету мою и тебя!
     
     
     ЧУЖОЕ ТЕПЛО
     
     Ах, ты сложная, жизнь?! Ты — проста и светла,
     Что б не верить глазам твоим трезвым.
     За единую кроху чужого тепла
     Без ножа могу братья зарезать.
     
     За единую кроху родной тишины,
     Что мне дали чужие просторы,
     Я лишишься друзей и родни, и жены,
     И вернул им всю правду, без спора.
     
     И разлуку в уста целовал, а потом
     Был за взгляды косые в ответе.
     Но глазам, от которых пахнуло теплом,
     Я простил все измены на свете.
     
     Ах, ты сложная, жизнь?! Нет, ты слишком проста.
     У Любви не прошу всепрощенья:
     Сам судил, сам распял, сам снял ночью с креста
     И горю на огне воскресенья.
     
     
     СВЕЧЕНИЕ
     
     Ты для меня копила свет,
     Рассеянный в ночах.
     За этот свет прощенья нет,
     Но есть тепло в очах.
     
     И ты свечением страстей
     В чужом холодном дне,
     Легко и просто, без затей,
     Согрела душу мне.
     
     Пусть ревность врезалась в мой стон,
     Как в сталь ацетилен,
     Повержен буду иль спасён,
     Но — у твоих колен.
     
     О том ли пела ты в ответ,
     Склоняясь надо мной,
     Что я земной давно отпет
     Для мук любви иной?
     
     
     СВИДАНИЕ на ПЛУТОНЕ
     
     В смыслах жизни запросто потонешь.
     Бесконечность — самый верный смысл.
     Я назначил Ей свиданье на Плутоне
     Так велел мне вещий Азорис:
     "Самая далёкая от Солнца,
     Хладная планета, но учти.
     Равноправный он участник танца
     В хороводе вечном десяти".
     Волхову я ждал в канун затменья
     Невидимкой для недобрых глаз.
     Я примчался раньше на мгновенье…
     Но печаль опередила нас.
     Пред собой я видел начертанье:
     Символ веры, но без божества.
     Страшная вдруг мне открылась тайна —
     Сладостная тайна торжества:
     Волхова — лишь жрица ночи, я же —
     Фаворит космических царей
     И моя любовь её обяжет
     Посохом служить судьбе моей.
     Наслаждаясь властью неземною,
     Мыслью я пространствам слал привет.
     Но Её всё не было со мною.
     Бледный день тянулся сорок лет…
     Подступила ревность — с чёрной картой.
     Я поник, видением пленён:
     Девочка сидит за школьной партой,
     А во взгляде — зарево времён
     Детская любовь! Здесь, на Плутоне?
     Но глаза совсем, совсем не той…
     Чья же радость в грешном женском стоне?
     Чья любовь в молчании святой?
     Призраки, видения, вопросы…
     В сто пожаров вспыхнул горизонт.
     Волховы мерцающие косы
     Пали на меня со всех сторон.
     Я свой души увидел тленье —
     Мне в миру не нужен больше кров:
     То Её блистало там презренье,
     То моя сгорала там любовь.
     
     
     БЕЛАЯ ТИГРИЦА
     
     Бесконечность белою тигрицей
     Сквозь меня летит, как сквозь окно.
     Мир без форм для жизни не годится.
     Хочешь — не живи, Ей всё равно.
     
     Кто Её создатель, кто поклонник?
     Веря, как слепец чужим глазам,
     Ставлю вновь капкан на подоконник,
     И всё время попадаюсь сам.
     
     Но порой, когда на сердце жёстко,
     Ищешь нежность чёрте знает где:
     Хочется погладить эту шёрстку,
     Беленькую, как небытие.
     
     Путь схожденья с разума я знаю,
     Верю в восхожденье по лучу.
     Только в то, что грусть Её — земная
     На Земле поверить не хочу.
     
     Окружаю жизнь мою границей,
     Укрываюсь тьмой, но всё равно
     Бесконечность белою тигрицей
     Сквозь меня летит, как сквозь окно.
     
     
     ДОПОТОПНАЯ ГРУСТЬ
     
     Океан нелюбви поглотил мою твердь,
     И на птицу вновь молится зверь,
     Манит душу мою стооконный ковчег,
     Только лишний я там человек.
     Не спасёт он меня и от пьяных-то слёз:
     Жизнь бродяги зависит от звёзд.
     Там, за гранью Вселенной, поёт Азорис,
     Окрылённый, решаюсь на риск.
     На любимых в последний момент оглянусь:
     Глубока допотопная грусть!
     Пусть скорей нас разносит житейской волной:
     Их спасенье — разлука со мной.
     
     
     ОКНО В БЕСКОНЕЧНОСТЬ
     
     Слушай, душа моя, слушай с улыбкой
     В космос зовущую песнь.
     В последней сонате быть первою скрипкой —
     Скитальцу — немалая честь.
     Мы узнаваемы в снежном круженье.
     Мудр ясновидящий взгляд:
     Тем, у кого впереди день рожденья,
     Нету дороги назад.
     Что же нам лгать о любви, даже ради
     Самых продрогших бродяг.
     Слушай с улыбкой летящих на взгляде
     Через космический мрак.
     В Свете Божественных Цивилизаций
     Где мы? Не все ли равно…
     Страшно, душа, но куда нам податься,
     Если не в это окно?
     С каждым рывком от простора хмелея
     И от космических тел,
     Может, когда-нибудь ты пожалеешь
     Что я на звёзды глядел.
     Но в оставляемом мире всё зыбко —
     Наше родное не здесь.
     Слушай, душа моя, слушай с улыбкой,
     В космос зовущую песнь.
     
     
     ВОЗВРАЩЕНИЕ В БУДУЩЕЕ
     
     Лечу вперёд со скоростью сознанья,
     И вспоминаю детство: дождь…окно…
     Они — мои иные мирозданья
     Но в будущем их встретить мудрено.
     
     Вселенные, как станции ночные,
     Из мрака выплывают мне на встреч.
     Все люди в прошлом были мне родные.
     Но в будущем — родного не сберечь.
     
     Лечу вперёд, душой и мыслью зрея,
     Не зная, кем подарен мне полёт.
     Но возвращенье в будущее греет —
     Ведь там меня ещё хоть кто-то ждёт.
     
     
     ВОРОНА
     
     Облюбовав антенну МТС,
     Ворона греется на солнышке лучистом.
     Ей наплевать, что за чредой небес
     Галактика сгорела номер триста.
     Ей хорошо, уютно на Земле.
     И мне теплей, на дуру эту глядя.
     И пусть за миллион цветастых лет
     Уже и нас оплакал некий дядя.
     Чёрт с ним, преумножать мы будем свет.
     И каркнула ворона в подтвержденье.
     Я думал, у неё понятья нет,
     Ан нет — свою имеет точку зренья!!