"Наше Слово — есть неограниченное всё, человек же — только ограниченная часть его" — сказал Лев Толстой.
Человек немыслим без Слова, но и Слово немыслимо без человека. Об этом нужно помнить каждому, а не только слагающему стихи. И ещё нужно помнить всегда, что ты — самый последний грешник у Бога, что истинная поэзия произрастает "не из сора и не из греха", — и никогда не забывать, что поэтами не становятся, а рождаются.
***
Моя любовь — огонь в огне,
И некогда опомниться.
И даже смерть моя во мне
Моей любовью полнится.
Потерян рай, потерян ад
Внезапно и негаданно…
И листья звёзд в ночи летят
Над стылыми оградами.
И свет, как тьма, и явь, как новь,
Ни большего, ни меньшего…
А смерть, как вечная любовь,
Как неземная женщина.
***
Я знать не знаю — где со мною
Рассталась молодость моя?
И полнит душу пустотою
Химера инобытия.
И глохнет в бездне гром победный,
И глохнут родники в реке,
А я у Бога вновь — последний
И первый — в суетном грехе.
Но жизнь свою не осуждаю,
И в гуле уходящих лет
Как бы трамвая ожидаю
Там, где давно трамвая нет.
Поёт с летящим мирозданьем
Моя серебряная нить…
Но жить не страшно ожиданьем,
Страшней неожиданьем жить…
В НЕЗРИМОЙ ТЬМЕ
Никто не нужен здесь другому,
Здесь все друг другу не нужны.
Но вместе все верны "иному"
В системных блоках сатаны.
Здесь я — почти не я, а некто,
А, может быть, никто навек…
И то — не то, и то — не это,
И человек — не человек.
И я в бесовской круговерти
Готов забыть отца и мать,
Как будто нет нигде бессмертья,
И можно душу продавать.
И голос разума всё глуше,
И, кажется, исхода нет…
Но словно смерть, спасает душу
В незримой тьме незримый свет.
ТАРАКАНЬЕ
Содвинем, братцы, чёрные стаканы!
Мосты дотла за нами сожжены.
Нам не нужны чужие тараканы!
Да и свои, пожалуй, не нужны.
Нам ничего давным-давно не нужно.
И нам почти не надобно вина…
И все стаканы раскололись дружно,
Но мы, однако, выпили до дна.
Мы выпили и дружно закусили,
И с руганью без драки разошлись.
И словно пьянку, жизнь свою забыли,
И смерть свою забыли, словно жизнь.
И каждый стал навек самим собою,
И возлюбил, как ближнего, — себя…
И таракан с огромной головою
Как царь Земли во тьме небытия…
***
Тайна времени — в любви,
А любовь — бессмертье…
Что там горести твои?
Что моё неверье?
Всё бурьяном поросло,
Чёрт сломает ногу
Там, где время перешло
Нам с тобой дорогу.
Но в любви — тебе и мне
Этой жизни мало!..
И душа, как сон во сне,
В безднах не пропала.
И спаслась душа в душе
От земного ада,
И от вечности уже,
Даже снов не надо.
И горит огнём в огне
Тёмное неверье…
Тайна времени — во мне,
А в тебе — бессмертье…
ПОСЛЕДНИЕ ЗВЁЗДЫ ЗИМЫ
Любовь одинокая снится,
И бездной становится высь.
И в камне подземном томится
Забытая вечностью жизнь.
Но с жизнью душе не расстаться,
И камень сквозь Землю летит.
И движется в бездну пространство,
А время на месте стоит.
В слепящей космической стыни,
Огням ледяным вопреки,
Дыханье погибшей пустыни,
Дыханье пропавшей реки,
С любовью вовек не проститься,
Но выжить в любви нелегко…
Весна одинокая снится,
Пропавшее снится лицо.
И в соснах дрожат одиноко
Последние звёзды Зимы,
Но страсть без предела до срока
Лицо воскрешает из тьмы.
ОГОНЬ И СВЕТ
Семя смерти и греха,
Семя жизни и бессмертья…
В небо тянутся растенья, —
От сосны до лопуха.
Свет бессилен без огня,
И огонь — ничто без света…
Боже мой, неужто где-то
Не забыли про меня?
Может, вспомнили под вечер,
И, быть может, не с добром,
За горами, за бугром,
С неизбывной жаждой встречи.
Вот и ночь, — и там, и здесь.
Сумрак одиноких комнат.
И себя осталось вспомнить,
Принимая всё, как есть.
Смерти нет — и нет греха.
Невозможное — возможно.
Спят растения тревожно,
От сосны до лопуха.
Ни тебя и ни меня…
Но душа с душою рядом!
И летит над тихим садом
Свет, отставший от огня.
ВОРОБЬИ
Вот и старость… усталость подступает к душе,
Будто всё, что осталось — не свершится уже.
И порою безлунной, в стороне от людей,
Проза жизни безумной — прозы смерти страшней.
И томят краткосрочьем, как живые огни,
Воробьиные ночи, воробьиные дни.
Воробьиное время! Воробьиная жизнь…
И над всеми, со всеми дышит бездною высь.
Но с надеждой на малость гомонят воробьи.
Что им старость-усталость в вечном небе любви?
Будто в мире отныне тёмной старости нет…
И дрожит в паутине несгорающий свет…
ПРИЗЫВ
"Познай себя…" — слова лукавы.
И всё ж познай себя, друг мой, —
Не ради подвигов и славы,
А ради вечности самой.
Призыв лукавый принимаю,
Как безнадёжную игру…
Когда умру, — себя познаю,
А коль познаю, — не умру…
***
Могилы ждёт горбатый. Признанья ждёт поэт.
Душа не виновата, что явлена на свет.
Я мог бы не родиться, но вот старик уже…
От слова чечевица червиво на душе.
Величие безвестья. Признания тщета.
Но всяк себе на месте, как в яме — пустота.
И нет у края — края, и дважды два — не пять,
И всё, что понимаю, — пытаюсь не понять.
Далече ходят грозы. Вздыхает тьма в саду,
И вянут чьи-то розы над зеркалом во льду.
Пора душой открыться — не другу, так врагу.
Я мог бы не родиться, но умереть смогу.
Пусть нет у края — края, но ты, любовь, во мне,
Как роза золотая, как зеркало в огне.
ПОПЫТКА
Быть может, я — себя ещё спасу!
И обойдусь всего одной попыткой…
И пламень обратится вдруг — в росу,
И камень вдруг окажется — улиткой.
Но всё не то! И эта жизнь — не та…
И тьма в глаза в оврагах полнолунья.
И этот мир спасёт не красота,
А торжество последнего безумья.
СОН ЛЮБВИ
Нет никого в ночи бессветной,
Молчит бессмертная вода.
И я — во сне любви последней,
Как не любивший никогда.
Как будто жизнь не начиналась,
А только поле перешла…
И то, что за душой осталось,
В сто крат бессмертней, чем душа.
СМЫСЛ ЖИЗНИ
Только полный идиот
Всё на свете понимает…
Эта жизнь сполна даёт,
И по полной отнимает.
Я сполна пока живой,
Но душа, увы, седеет.
И давно живёт не мной
То, что мной ещё владеет.
Забываюсь смутным сном,
Не сдаюсь тоске-кручине,
Но стоит в глазах — пятном —
Вспышка света в паутине.
И томит пустая новь
Суетою бесконечной…
Но последняя любовь
Неизбежно станет вечной…
СОН РАЗУМА
Молчит во тьме державный холм Кремля.
Сон разума угрюмо длится, длится…
И далеко до полного нуля
В ночь новолунья русской единице.
Сон разума, как столб, стоит во мне.
Внимают сну громилы и калеки…
И я, как все, хочу прозреть во сне,
Как будто в яви не прозреть вовеки.
Сон разума — в пространствах неземных.
Но даже там, почти в предсонье ада, —
Не надо быть глупее всех других,
Но всех умней, подавно, быть не надо…
ВО СНЕ ПРИРОДЫ
Без чисел дни, без чисел годы.
И смерть, как жизнь, и жизнь, как смерть.
В неповторимом сне природы,
Где дышит бездна, словно твердь.
Где пепел — прах — в незримой выси,
Где страсть зачатья — в пустоте,
Где в бесконечном — ужас жизни,
И ужас смерти — в красоте.
Без чисел дни, без чисел годы.
И сердце — облаком в огне.
И всё моё — во сне природы,
И только сон любви во мне.
Я выхожу к реке из сада,
Ноль-бесконечность на часах,
С душой, прозревшей пламя ада,
Как с сиротою на руках.
Страшны без чисел дни и годы!
Душа, как облако, в крови…
Но сон Господний — явь природы,
И в яви Божьей — сон любви.
ПРОЗА ЖИЗНИ ПОЭТА
Гул житейского шума,
Эхо тёмного сна.
Проза смерти угрюма,
Проза жизни скучна.
И в любимой отчизне,
Средь любимых людей,
Проза смерти и жизни —
Прозы правды страшней.
Но в дыму круговерти,
Избывая тоску,
Прозу жизни и смерти,
Будто блядь, волоку.
Ну, а если серьёзно,
Однозначен ответ:
Где отсутствует проза,
Там поэзии нет!..
СМЫСЛ ОДИНОЧЕСТВА
… Молчать, не слыша вечных слов,
Забыв отечество и отчество,
Как средь столбов без проводов,
В глуши земного одиночества.
Молчать, не слыша слов живых,
Молчать, забыв навек отчаянье,
И вырваться из бездн глухих
На голос Божьего молчания…
ДАЧНЫЙ СЕЗОН
Июль наманикюрил вишни
И георгины подвязал…
А я иду, как третий лишний,
На опереточный вокзал.
Иду, томимый предстоящим,
А солнце пышет, даль слепя.
И дачник прёт, глаза тараща,
С тоской навозной сквозь меня.
Вздымает пыль перронный ветер,
Как зверь, трубит электровоз…
А дачник, он почти бессмертен,
Как это солнце и навоз.
МЕТАФИЗИКА ЛЮБВИ
Дыханьем воздушные замки порушу,
Спасу красоту от стыда.
И, может, однажды пойму свою душу,
Но жизнь не пойму никогда.
Возможно, я сам этой жизни не стою!
Но ты горевать не спеши:
Ведь то, что осталось ещё за душою,
Быть может, бессмертней души.
Дыханьем воздушные замки порушу,
Пусть сгинет навек пустота.
И, может, пойму, наконец, твою душу,
И станет, как смерть, красота.
И звёзды, и Солнце омоются кровью,
Растает Луна, будто снег…
И время навек обратится любовью, —
И смерти не станет навек.
НАД КРАСНЫМ САДОМ
Красный звон больших колоколов
В золотом дыму над красным садом…
И душе давно не надо слов,
И любовь, как светлый ангел, — рядом.
Красный сад распахнут вышине.
Глохнет в травах тёмный путь окольный…
И душа, как облако в огне,
Движима волною колокольной.
И без слов душа моя поёт,
Забывая беды и страданья,
И — с небес любовь земную ждёт
Красный сад, не зная увяданья.
ГРЯДУЩЕЕ
Столб огня в неземной вышине
Над грядущим провалом времён.
Я грядущее вижу во сне,
Но, очнувшись, не помню свой сон.
И, очнувшись, молчу, не дыша,
Как в забвенье бессрочном, молчу…
Вспоминаю, что жизнь не прошла,
И грядущее знать не хочу.
И омыта душа, а не плоть
Ледяною святою водой,
И Грядущее знает Господь, —
И Грядущее вечно со мной…
***
…И влажный свет, и тёплая весна,
Но образы любви сознанье множит, множит.
Как будто хочет жизнь отдать себя сполна,
Но до конца отдать, увы, не может.
И я сей жизни нынче не судья!
Коль есть любовь, — зачем печаль и старость?
И остаётся так отдать себя, —
Чтоб смерти даже строчки не досталось…
МОЙ АНГЕЛ
Ангел мой был явлен до меня,
Будет он со мной и после смерти.
И зовёт небесная стерня,
И зовут глухие круговерти.
Все к себе без устали зовут,
И подчас с иными, в общем, дружен…
Но со мною Ангела не ждут,
Ибо я без Ангела всем нужен…
ЖЕЛЕЗНЫЕ ЯБЛОКИ
Вечером выйди в темнеющий сад,
Вслушайся, — гуси на Север летят.
Вслушайся, — шепчутся травы с листвой,
Но возле яблони старой не стой.
Яблоня эта семь лет не цвела,
Яблоню злая зима обожгла.
Вбили в бесплодную яблоню гвоздь,
И позабыли навек свою злость.
Не приведи тебе Господи вдруг
Яблок железных отведать, мой друг.
СОЛЁНЫЙ ДЫМ
Живые слова всё глуше,
Но мёртвому быть живым.
Дым с моря летит на сушу,
Тяжёлый, солёный дым.
Но души друг другу внемлют
На этой и той Земле,
И время, как дым, объемлет
Нас в тёплой, солёной мгле.
Беззвёздно в ночи смолёной.
Мы в море одни с тобой.
И твой поцелуй солёный
Бесстыдно крадёт прибой.
Пусть темень в морской округе,
Пусть мёртвые ждут живых.
Как соль, растворясь в друг друге,
Мы — больше себя самих.
И где-то, над круговертью
Свинцовый огонь поёт…
И незачем нам бессмертье:
Бессмертных Господь не ждёт.
***
Всё тяжелей земная высь,
Всё выше Божий Свет.
И нет цены верней, чем жизнь,
Цены вернее нет.
Всё круче жизни круговерть,
Всё тяжелее сны.
И нет цены верней, чем смерть,
Вернее,— нет цены.
НА ОСЕННЕЙ СТЕРНЕ
Образ мира смутен и жесток.
Божьей нивой дышит колосок.
И скрипит костями подо мной
Колесо земное смутной мглой.
Всё — ничто! И всё вокруг — ничьё,
Или, может, чьё-нибудь ещё?..
И в холодном шорохе дождя
Мне под силу потерять себя.
Но любовь под сердцем сберегу,
Как песчинку жаркую в снегу,
Наяву, на ледяной меже,
Вне пространства зримого, в душе.
Дым холодный вьётся по стерне,
Но любовь как истина во мне.
Пусть скрипит костями смутной мглой
Колесо земное подо мной.
ЗАБЫТАЯ ДОРОГА
Выхожу один я на дорогу…
В небесных пустынях бессрочное Солнце
Над вечной дорогой встаёт.
На эту дорогу никто не вернётся,
С дороги домой не придёт.
Над бездной, у края последнего моря,
Волна солона, будто кровь.
И счастье, как эхо последнего горя,
Мгновением полнит любовь.
И полнится сердце кровавою солью.
Звезда забывает звезду.
И я без дороги с последней любовью
Забытой дорогой иду.
Вперёд, без оглядки! И что нам тревоги?..
И всё ж невзначай оглянусь…
Никто не вернётся с забытой дороги,
И я никогда не вернусь…
УРОД
Не от мира Божьего урод, —
Пустобол, прореха ножевая!
Он своею смертью не умрёт,
Даже смерть, и та ему — чужая.
Он, однако, вечно жить готов,
Извиваясь в нетях змеевидно.
Но не стоит даже мерзких слов
Эта недоношенная гнида…
УТРО ТУМАННОЕ
Дрожат в тумане дерева,
Двоятся смутные слова,
И числа тайные неверны.
Под сердцем тает вечный снег,
В ином — бессмертье не для всех,
Но в этом мире все бессмертны.
На сквозняках небытия
Любовь моя, как не моя…
И жизнь клянёт мои победы.
Ещё не всё, не всё уже… -
Бормочет тёмный страх душе,
Но этот страх любви неведом.
И в сердце — гром грядущих гроз,
И, может, смерть одна всерьёз
В безумье вечного движенья.
Молчат в тумане дерева,
Безмолвны числа и слова,
И в невозможном — нет спасенья.
Но я не то хочу сказать,
Как страшно людям умирать…
Я говорю: как жить им страшно.
Но этот страх — он движет жизнь,
И нараспашку — даль и высь,
И невозможное — прекрасно.
|
|