Ирина Ракша __ СВОБОДНЫЙ... СЛОБОДНЫЙ...
Московский литератор
 Номер 23, декабрь, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Ирина Ракша
СВОБОДНЫЙ... СЛОБОДНЫЙ...

     
     ИСТОРИЯ ЛЮБОГО ОБЩЕСТВА НЕРАЗРЫВНО СВЯЗАНА с историей слова. Причем история слова бывает порой не менее интересной. Она как зеркальное отражение жизни. И в том зеркале, если попристальней вглядеться, можно увидеть много необыкновенного и даже нового. А новое, как известно, хорошо забытое старое.
     В древнерусском языке, который был некогда общим для будущих русских, украинцев, белорусов, имелось такое слово — сло-бо-да. Тогда оно означало группу сородичей, живущих совместно. Однако шли времена, и этим словом стали называть уже целые поселенья свободных людей, целые села. Они были несколько отдаленные от "города", находящегося обычно внутри крепостных стен, и от посадов (от слова — сад, сажать, посадить), расположенных сразу за городскими стенами. В России XI-XVIII веков слободы располагались обычно на частных, "своих", исконных землях и потому освобождались от податей и земельных налогов. Отсюда пошло и название "слобода", то есть — "свобода", Отнюдь не случайно и сегодня в российской глубинке можно в народе услышать: "Да холостой он, слободный, слободный".
     Слободы существовали разные — земледельческие, торговые, ямские, солдатские, ремесленные и даже иностранные. Вокруг старой Москвы, например, Крестовская и Мытная, Лефортово и Хамовники. Слободы были "черными" (государственные) и "белыми" (частные). Но всегда отличались они чистотой и своеобразной красотой, цветущими сиренями в палисадах, резными ставенками домов. И гармони играли, и голосистые песни там пелись: "Как за реченькой за Ламой, ой, слободушка стоит". Гоголь, к примеру, в "Мертвых душах" писал: "Мне было весело подъезжать в первый раз к незнакомому месту: все равно, была ли то деревенька, бедный уездный городишка, село ли, слободка". Слобожане были гордыми, вольными. Частенько прятались там и беглые. С гордостью говаривали: "слободской люд слободный". Имелся у них и слободской староста, и своя управа. Но от века к веку города росли, сливались с посадами, заставами, бутырками и, конечно же, со слободами. И постепенно становились слободы пригородами. Постепенно слобожане теряли свои ремесла, профессии, они сохранялись только в названиях. В XIX веке в слободах стали строиться фабрики и заводы. Менялось и население. Вместо ремесленников, сытых мещан, кулачества, на окраинах стал жить бедный, рабочий и недовольный люд. И называться стал — "пролетарии". Помните, у Горького в романе "Мать": "Каждый день над рабочей слободкой дрожал и ревел фабричный гудок". Эти-то слободы и делали революции.
     В Москве издавна было много слободок. Но одна из них, расположенная за Москвой-рекой, нам особенно дорога. И называется — Хамовники. В этой части старой Москвы в XVII веке жили ткачи-"хамовники". Слово пришло к нам из древности, из старославянского, и означало "полотно" или попросту "ткань". "Хамовное дело" значило — ткацкое дело. А на "хамовном диоре" — сушили, белили полотна. Давным-давно исчезли оттуда ткачи. Сегодня это почти центр шумной десятимиллионной столицы, а вот мягкое, шелестящее словно ткань, слово осталось, выжило. Давно там нет земляного охранного вала и рва с водой, но остался — "Хамовнический вал". Само историческое названье каждому русскому особенно дорого. Ведь в 1882 году в этой части Москвы — тихой, уютной, "липовой" — купил себе дом (и двор со службами — каретником, дровяником) писатель Лев Николаевич Толстой. Обычно он жил здесь с большой семьей и челядью зимой, а летом переезжал в имение — Ясную Поляну. Задумав роман о временах Петра Первого (к сожалению, так и не осуществленный), Толстой писал в дневниках: "Хамовный двор находился в слободе Кадашове". Так что именно "хамовной слободе Кадашова" мы обязаны появлению шестидесяти произведений гения русского Слова. "Власть тьмы? и "Плоды просвещения", "Воскресение" и "Живой труп".
     И сегодня по праздникам, особенно по престольным, как и столетие назад, плывет там над крышами и цветущими липами колокольный малиновый звон. Это бьют колокола нарядного, яркого храма "Николы в Хамовниках", с любовью вплетая свой голос в общий московский благовест.