Сергей Есин
В ОДНОМ УНИВЕРСИТЕТЕ, НА ОДНОЙ КАФЕДРЕ
|
А.Ф.КИСЕЛЁВ, "Кафедра. Профессорские розы" — М., "Логос", 2006.
ПЕРВОНАЧАЛЬНО ЗАГОЛОВОК КНИГИ известного российского ученого, общественного деятеля и педагога Александра Федотовича Киселева "Кафедра. Профессорские розы" может показаться, если не привычным, то манерным. Ну, все известно, извечные извилистые отношения на университетской кафедре, интриги, подсиживания, борьба "настоящих ученых" и карьеристов. Этому в свое время была посвящена популярная пьес "Кафедра", шквалом прошагавшая по московским и российским сценам. Можно даже подумать: природа человека все та же, отношения, во главе угла которых стоят честолюбие, престиж и положение в обществе, не говоря том, что в наше время еще и кусок хлеба, вряд ли сильно меняются, и тут наверняка ошибиться. Даже привычное понятие "профессорские розы" в книге получили другой "запах", иной смысл.
Слова о розах принадлежат знаменитому ученому и организатору науки Дмитрию Сергеевичу Бабурину. Не слышали этого имени? Он умер в 1982 году 5 декабря. Автор книги "Кафедра" пишет, вспоминая о Бабурине: "По-детски ждал, когда весной распустятся крокусы, которые высаживал на отдельной клумбе. Любил кормить синиц. Выращивал цветы…" Профессору Бабурину принадлежит провидческая шутка: "Когда будет трудно, с табличкой "Профессорские розы" пойду торговать на рынок". С Бабуриным этого не случилось, но книга не об этом.
Ее можно было бы назвать по-другому: "Учителя и ученики". Тоже заголовок не самый свежий, но точно отражающий и тему и суть отношений, потому что книга посвящена именно этому.
Чувство благодарности, о котором мы так много говорим, вообще не очень свойственно современному человеку, воспитанному сегодняшней прагматизмом жизни. Но, складывая свою книгу из статей о коллегах, дописывая к ним целые куски и подчиняясь инерции творчества, вспоминая все новых и новых людей, А.Ф. Киселев, по сути, выполнял сразу две задачи. Во-первых, вспомнил выдающихся ученых и преподавателей, с которыми он работал на кафедре истории СССР, а потом и новой истории Московского государственного педагогического университета более четверти века. Меня вообще очень интересует это учебное заведение, о котором я слышал легенды еще от моего покойного друга и сослуживца Юрия Визбора, да и сам я защищал докторскую диссертацию именно в этих стенах, так что тоже могу свидетельствовать, что тема есть, а традиции фантастические, может быть даже такие крепкие, какими может похвастаться не каждый вуз . Какие здесь были имена? Сам автор, беря за точку отсчета "собственные" 70-ые годы, делит поколения преподавателей на три категории. Сначала профессора, представляющие первое поколение советских историков — И.И. Минца, Д.С. Бабурин, Э.Н. Бурджалов, В.С. Виргинский, П.И. Кабанов, Н.Д. Кузнецов. Потом группа ученых, которые пришли учиться на истфак — тогда МГПИ — после фронта, прослужив в армии по пять-шесть лет. Здесь Р.М.Введенский, Л.В. Стахов, И.Е.Иванов, Ю.И. Кораблев. Это фронтовики, за каждым именем — рассказ о судьбе и, если позволено, венок научной и педагогической деятельности каждого. И при этом, какие люди, какие личности. А.Кислев очень точно, по-писательски отбирает детали для своего повествования. Например, рассказывает, как в марте 1953 года тогда только студент, но и секретарь комитета ВЛКСМ МГПИ Л.Страхов буквально спас десятки своих товарищей. Колона преподавателей и студентов шла на Красную площадь на похороны Сталина. И вот по дороге, увидев ту трагическую ситуацию, которая возникла в Москве, когда в давке погибло сотни людей, этот студент и комсорг взял на себя смелость свернуть на боковую улицу и вернуть колону к главному корпусу института. И наконец, еще одна генерация, к которой принадлежит и сам автор, это "те, кт закончил школу сразу после войны и были по возрасту младше, но в студенческие годы учились вместе с фронтовиками". Здесь В.Б . Кобрин, П.А. Шорин, и более молодые члены кафедры среди которых оказался и мой старый знакомый уже по Союзу писателей России С.В. Перевезенцев. Вот прочел книжку и стал по-другому смотреть на характер общественной деятельности этого своего знакомого. Без дела и науки не сидит. В книжке "Кафедра" автор так характеризует основные идеи трудов младшего коллеги. "В своих работах С.В. Перевезенцев обосновывает своеобразие и самостоятельность русской цивилизации. По мнению С.В. Перевезенцева, в основе русского национального сознания лежит три основных ценностных блока: православное учение о всеобщем (соборном) спасении; идея единого для многих народов Отечества как земного воплощения Божественного Единства; православное учение о человеке как о нравственно ответственной личности".
Теперь вторая задача, которую, может быть и не ставя перед собой, тем не менее, решил А.Ф. Киселев. В научной и педагогической практике, когда время летит, имена забываются, а иногда и искусственно затаптываются, вспомнить о людях, каждый из которых, сыграл серьезную роль в духовном формировании тысяч людей и определенную роль в поступательном движении науке, задача, конечно, благородная. Но не менее важно ответственно прочертить еще и ракурсы самой науки, обозначить заслуги и достижения, показать время и условие, в которое эти люди работали. Останавливаясь на научной и трудовой биографии того или иного ученого, А.Киселев вплетает поразительные детали, позволяющие вспомнить уже полузабытую эпоху: "Учился Виктор Тюкавкин всегда блестяще. В школьных ведомостях за каждый учебный год с 1936 по 1946 г., у него были одни отличные оценки; в аттестате зрелости — тоже пятерки. Однако уже после экзаменов появилась четверка по русскому языку. Награждать золотой медалью за успехи в учебе сына репрессированного сочли опасным для школы".
Подобных черточек, характеризующих эпоху, в которой работали историки кафедры много, но основное, что сумел в этом труде сказать А.Ф.Киселев, основное, что он сделал, — защитил на многих примерах историческую науку отечества. Далеко не вся историческая наука, как с помощью отдельных органов телевидения и печати внушили обывателю, была служанкой сложившегося режима и частью его безумных требований.
Читая "Профессорские розы" я делал много пометок, чтобы потом, если не конкретно обратится к тем или иным отмеченным в книги произведениям, то хотя бы запомнить, систематизировать для себя это удивительное, почти подводное движение исторической науки. Но разве все в статью войдет! Как иногда мы легкомысленно к именам и работам, даже появляющимся в центральной журнальной прессе. Но я не стану здесь трясти, как начинающий аспирант, именами и библиографией. В известной мере предусмотрительный автор книги облегчил нам задачу. Есть еще и вторая часть книги, названная с аскетизмом большой и настоящей науки: "Из трудов кафедры. Постижение истории". С чувством определенного сладострастия по поводу хорошо сделанной работы я привожу здесь оглавление этой второй части. А.Г.Кузьмин "Путь проникновения христианства на Русь", В.И.Вышегородцев "Нил Сорский и Иосиф Волоцкий". Л.М.Ляшенко "Александр II" В.Г.Тюкавкин "Столыпинская реформа — попытка решения срочной проблемы укрепления российской государственности" Э.М. Щагин " Латентная оппозиция в верховных эшелонах власти СССР конца 20- начала 30-х годов ХХ в." Современный молодняк по этому поводу сказал бы "круто". Я бы к этому добавил: написано все это в "то время". Есть и еще расхожая мыслишка со словом "корпоративный", "корпоративная". Оказывается, существуют не только корпоративные вечеринки, но и корпоративная честь.
|
|