Игорь Блудилин-Аверьян __ «ЭХО И EGO»
Московский литератор
 Номер 07, апрель, 2007 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Игорь Блудилин-Аверьян
«ЭХО И EGO»

     
     Из дневника
     
     Странное чувство я испытал час назад: приехав на дачу и поднявшись к себе в летний кабинет, я обнаружил в углу какие-то писанные здесь два года назад куски из романа "Новая жизнь", которые не вошли в окончательную редакцию. О них я забыл: давно не разбирал завалы бумаг, руки не доходили прошлым летом. Перечитывая, не сразу вспомнил: что это я такое писал, откуда? Вспомнив, изумился: роман уже напечатан, живёт себе своей жизнью, а ненужные фрагменты ещё лежат как живые, словно ждут своего часа. Нет, милые, вы уже ни на что не нужны... А в этих "черновиках" — другие сюжетные ходы, другие персонажи, другие разговоры, какая-то шашлычная на берегу реки (в которой мы когда-то славно выпили в Касимове на бреге Оки)... даже эротическая сцена, довольно пряная, неожиданная и интересная, ведущая к совсем другой развязке романа, к другому его наполнению. Но я её в своё время выкинул и свернул на другие тропы. — Интересен всё-таки труд писателя...
     
     Провожу дачное время в компании двух великолепных писателей и образованных европейцев — Г.Честертона и Анатоля Франса. Культурный градус обоих чрезвычайно высок. По эрудиции и глубине знания с ними можно сравнить у нас Валерия Брюсова, Вячеслава Иванова, Д.С.Мережковского; м.б., Бердяева... Из современных, пожалуй, только С.Аверинцева. — Хотя многие знатоки просто в тени — напр., Бибихин, превосходный переводчик и комментатор Хайдеггера; Свасьян, переводчик и исследователь Ницше; А.Столяров и М.И.Сергеенко, исследователи Блаженного Августина; замечательный знаток (в лучшем смысле этого слова) русской и мировой литературы П.В.Палиевский; исследователь Розанова (к сожалению, чрезвычайно мало пишущий) В.Г.Сукач; исследователь Пушкина и Блока, знающий чуть ли не дюжину языков (среди них венгерский, португальский и турецкий) С.Небольсин... Всё солидные, знающие, культурные люди. С такими общаться и таких читать чрезвычайно интересно.
     
     Записи на форзаце 6-го тома Анатоля Франса
     (за чтением романа "Красная лилия")

     
     Настоящей женщине, увы, часто в жизни приходится прибегать ко лжи. На свете не бывает женщин, которые не лгут. Ещё не рождена женщина, которая не солгала бы хотя бы раз в день — или раз в жизни.
     
     "Сестра моя жизнь" — выражение святого Франциска из его "Гимна". Борис Пастернак дал это заглавие своему циклу стихов без ссылок на Франциска. Sic!
     
     Замужней женщине приобрести любовника легко; для этого не надо прилагать никаких усилий, кроме некоторого усилия над собой: преодолеть секундное замешательство в некоторое решительное мгновение, вызванное мыслью об измене. Но вот отделаться от настырного любовника, которому в известные минуты так много было показано, дадено и доверено!.. — Это искусство; особенно если любовник — человек нечистый, цепкий и имел на женщину влияние. Так просто он своё не отдаст. Поэтому осуществление желания отделаться от него требует от женщины ряда организационных мер, обдуманных жёстких ходов и т.д., т.е. превращается в целый, как сейчас говорят в бизнес-кругах, "проект", в некоторую "дорожную карту": сначала сделать то-то, потом сказать то-то, потом организовать такой-то звонок, потом построить с ним такой-то разговор, потом подстроить такие-то и такие-то обстоятельства, в которых уместно объявить о необходимости разрыва в таких-то и таких-то выражениях, предъявить те-то и те-то резоны, и проч., причём чтобы муж ничего не узнал! — У Анатоля Франса в его "Красной розе" это так хорошо показано! Знал женщин Франс, ничего не скажешь...
     
     Читая "Исповедь" бл. Августина
     
     Курсивом выделены тексты А.Столярова, Бл.Августина, М.И.Сергеенко*.
     
     Из предисловия А.Столярова:
     
     Патристика есть внутренне цельное культурное явление <… > На долю отцов церкви выпала великая задача — синтезировать культурное богатство античного мира с новым мироощущением. — К вопросу о русскости. К сожалению, довольно распространено в кругах русской современной патриотики мнение, что русская культура настолько богата и самодостаточна, что Европа с её колоссальным культурным наследием нам не то что не указ, а вообще не нужна русской культуре и чуть ли не враждебна ей. Как и я, и другие, кое-что сведущие в европейской культуре, люди ни пытались вразумить, например, поэта П.К., отрицающего вообще нужность для русского культурного человека знание европейского культурного контекста, ничего не выходит: П.К. напрочь отметает "всё европейское", а вместе с ним и мировое. А надо понимать, что русская культура без чувствования православного градуса вообще не понятна; православие без патристики не существовало бы, не выработалось бы; а патристика, в свою очередь, как пишет вот знающий человек А.Столяров, есть корень от корней античности, во-1-х, а во вторых, корень и латинства с его католичеством, и православия; следовательно, чтобы осознать свою идентичность в православном мире, надо знать существо расхождения православия с католичеством, откуда и пошло культурное "разделение" России с Европой (беру "разделение" в кавычки, ибо оно — мнимое: нет на самом деле культурного разделения — "в глубинах"); и дело вовсе не в filioque, что есть лишь формальный повод раскола восточной и западной церквей. Вот это надо понимать и попросту знать: без знания православных корней — и, следовательно, европейского и мирового культурного богатства — и русской культуры не узнаешь, не почувствуешь. От частого повторения слова "духовность" дух не обогатится и к истине не прорвётся. Истина открывается только обладателю целокупного, мощного, объёмного знания. — Сначала наполни понятие "духовность" содержанием, а потом говори о ней. Что такое "русская духовность", не объяснишь, если не знаешь европейской и мировой культуры.
     
     Читая самого Августина
     
     Забавы взрослых называются делом, у детей они тоже дело... — Один персонаж моего романа "Тень Титана", плотник, говорит это. Значит ли это, что я такой же умный, как Августин? Не думаю. Если одна моя мысль совпала с одной мыслью Августина, из этого не следует, что мне можно тягаться умом с Августином. — А всё равно приятно.
     
     Жизнь, которой мы живём здесь, имеет своё очарование: в ней есть некое благолепие, соответствующее всей земной красоте. — Не углубляясь в богословские оттенки и тонкости, можно сказать — не без удивления: а ведь по этой-то фразе и можно увидеть: вот, сказал человек истинно верующий, не сомневающийся, что есть жизнь земная и жизнь иная, загробная. — Как нам, людям рациональным, не хватает вот такого вот вињдения!..
     
     ...и противоестественные грехи, например, содомский <...> Бог создал людей не для такого общения друг с другом. Тут нарушается общение, которое должно быть у нас с Богом, п.ч. природа, которой Он создатель, оскверняется извращённой похотью. (3,VIII) — Кстати, не потому ли, что в артистической среде — мимы, скоморохи, певцы и проч. — с давних лет был распространён содомский грех, профессия актёра считалась низкой и т.д.? Есть ли корреляция между склонностью к содомскому греху (гомосексуализм, лесбиянство, скотоложество и т.п.) и призванием артистическим? Наверное, есть. Тогда здесь — необоримое требование физиологии, т.е. самой природы, а не изъян в нравственности. — Тем не менее, даже понимая это, я, напр., не смог бы дружить с гомосексуалистом. Тоже следуя своей природе, которая в меня вложила отвращение к этому изъяну физиологии. Такое же, как, скажем, к мокрице, к сколопендре, к медведке. Как-то в круизе по Средиземному морю меня познакомили с знаменитым певцом Сергеем П.; он путешествовал с мужем; по ситуации я был вынужден пожать ему руку — с очень сложным, неприятным чувством...
     
     ... хотя Ты и допустил ещё, чтобы меня кружило и закружило в этой мгле. (3, IX) — Августин так пишет о суетной и грешной, т.е. полнокровной человеческой жизни, которую он вёл в молодые годы. — Приведенная метафора свидетельствует, что Августину не чужда была поэзия. Даже более того, он был поэтом. Возможно, не стань он христианским мыслителем, из него получился бы первоклассный писатель и поэт, уровня Вергилия или Данте.
     
     ...любящие суету и ищущие обмана... (4, II) — О нас, о нас обо всех это сказано! Точность слова Августина поразительна.
     
     Почему с жизненной горечи снимаем мы сладкий плод стенания и плач, вздохи и жалобы? (4, V). — Августин наблюдателен, как всякий подлинный писатель. Он уловил сладость плача в юдоли горечи, называемой жизнью — это наблюдение роднит его с Достоевским.
     
     Прекрасное родится и умирает; рождаясь, оно начинает как бы быть и растёт, чтобы достичь полного расцвета, а, расцветши, стареет и гибнет. Не всегда, правда, доживает до старости, но гибнет всегда. Родившись и стремясь быть, прекрасное, чем скорее растёт, утверждая своё бытие, тем сильнее торопится в небытие: таков предел, положенный Тобою земным вещам, потому что они только часть целого, существующие не одновременно; уходя и сменяя друг друга, они, как актёры, разыгрывают всю цельную пьесу, в которой им даны отдельные роли. То же происходит и с нашей речью, состоящей из звуковых обозначений. Речь не будет целой, если каждое слово, отзвучав в своей роли, не исчезнет, чтобы уступить место другому слову. — Поразительный взгляд на мир. Ни на что не похоже! Учёные, конечно, знают, как определить такое "оживление" вещей, но заметить, что вещи — части целого, существующие не одновременно, и уподобить их актёрам и т.д. — гениальная метафора. И уподобление вещей словам речи — разве это не гениально? — Августин пишет далее: отдельные части в совокупности своей образуют этот дольний мир. — Непохожесть и оригинальность такого воззрения возникает от того, что Августин не принимает в рассмотрение время. Времени нет! Без времени как бы рождается новая цельность. Всё это очень тонкие и сложные вещи. Об этом, думается, мучался в своём Дневнике Лев Толстой, когда подступался к пониманию и понятию времени так и этак, с того и другого бока, приступами, как полководец на несдающуюся крепость. Вот, вещи: например, стило Августина, которым он писал в своём V-м веке от Р.Х., и мой портфель, который вот стоит у меня за спиной на книжной полке в моём XXI-ом веке. Что между ними может быть общего?! Но уберите время, и окажется, что и стило его, и мой портфель — части целого; без них этот дольний мир был бы другим. — Требуется нешуточное усилие ума, чтобы осознать глубину такого воззрения, важность его для понимания того, чтобы осознать себя: что же такое аз есмь в этом многоцветном, вихревом мире? А умишко слабенький, глубина не больно-то даётся. Проще рукой махнуть да сказать себе: ерунда какая-то, чего там осознавать? Смертен я, всё одно помру, как и все, как и этот умник Августин; подумаешь, "части целого"... Да и Бога нет. Об чём разговор, вапще?! — Далее Августин говорит: наслаждаться целым. — Это уже практический принцип. Как можно наслаждаться целым, части которого существуют не одновременно, разделены веками? В том-то и дело, что в этом разделённом целом — Бог.
     Лёня Сергеев, атеист, если прочтёт это, начнёт ругаться. Пожалуй, если буду издавать вторую книгу "Эха и Эго", то посвящу её ему — специально, чтобы он прочёл... Как-то он присутствует незримо рядом; этакий теневой вечный оппонент.
     
     Надпись моя на полях одиннадцатой главы книги четвёртой: "Бог — это Мечта человека о совершенной целостности, о непо- и недостижимости". — Двенадцатая глава этой книги четвёртой Августиновой "Исповеди" — целый философский трактат о сущности жизни и веры. "Счастливой жизни ищете вы в стране смерти: её там нет. Как может быть счастливая жизнь там, где нет самой жизни?" И далее, о пришествии и воскресении Христа: "Сюда спустилась сама Жизнь наша и унесла смерть нашу и поразила её избытком жизни своей". — "Страною смерти" называет Августин нашу жизнь без Бога; а "Жизнью" называет Христа. — "Если ты говоришь что-то, горя огнём любви, значит, говоришь ты от Духа Святого". — Любопытно бродить в лабиринтах этих поэтических метафор, созданных в V веке н.э., т.е. более 1500 лет назад.
     Всё, что писано до Рождества Христова, в античности, имеет какой-то привкус "ненашести". Там, в древности, всё ещё нам чуждо и по-настоящему не понятно. Другая система ценностей. Не зря говорят: "до нашей эры". И "нашу эру" не зря называют "нашей", потому что она нам понятна. В целом здесь — уже наша система ценностей. Здесь, начиная с Евангелия, т.е. с I — II вв., царит уже наша психология.
     Я говорю о Западе. Восток, т.е. Китай и Индия, такого великого, решительного, кардинального переворота эр не пережили; поэтому так различаются психологии западного и восточного человека. Психология восточного человека — Китайца и Индуса — это психология человека, имеющего неизменённые, т.е. вечные, корни; психология западного человека — психология христианская и магометанская, т.е. психология нового, изменённого Евангелием и Кораном, человека. Становится понятной ненависть первых христиан к язычникам: они были врагами. Это сейчас время сгладило различия. — Сбился.
     
     Читая примечания к "Исповеди", сделанные М.Е.Сергеенко
     
     Пенула — толстый тёмного цвета грубый плащ: одежда школьного учителя. (Фреска из Помпей, надгробие из музея в Трире). — А я вот был в Трире, но не знал даже, остолоп, что там есть музей древностей. Возле музея какого-то Карла Маркса был (напротив марксова музея, буквально дверь в дверь, бордель "Весёлые пираньи" с девками и порнофильмами, туда-то мы с моими спутниками-бизнесменами и направились), а про действительно интересный и нужный мне музей даже не знал. А теперь уж я в Трир вряд ли попаду... Хорошо хоть, что мимо древних городских врат не прошёл, знаменитых Porta Nigra ("Чёрные врата") (4-й век); даже фотография моя на их фоне есть. А вот на остатках амфитеатра 1-го века не был, и в термах Диоклетиана не был. Ай-яй-яй!
     
      Бл.Августин называет Пи
     сание "голосом облаков". — Я ж говорю: поэт! И поэт мощный. Каков образ, а?!
     
     Манихеи делили царство мрака на пять областей или пещер: была пещера Мрака, Дыма, Бурного Ветра, Разрушительного Огня, Вредной Воды. — Прекрасные поэтические метафоры, поднимающиеся до образов. Искусство есть тоже инструмент познания.
     
     Пифагор: символ Вселенной — число 10; оно складывается из первых четырёх чисел — 1+2+3+4 ("пифагорейская тетрада"). — Казалось бы, так просто; а есть в этом наблюдении определённая красота.
     
     Из записной книжки
     
     Прописные истины, штампы, при всей их правильности — это всего лишь ничего не значащие слова. Сотрясение воздуха, бесплодные колебания эфира. Например: "Все мы смертны". Мы эту фразочку произносим походя, вовсе не задумываясь над тем, как гибельно страшно её содержание! По сути, отрицание смысла жизни! А мы этак порхающе — "Все мы смертны!" — и побежали дальше. — Не додумано.
     
     В жизни случаются удивительные, глубоко символические совпадения, напоминающие готовые создания поэтического гения. Например, история с пленением кровавого злодея Наполеона капитаном английского корабля "Беллерофонт". Дело в том, что Беллерофонт — это мифологический герой, убивший огнедышащее чудовище Химеру... Какой глубокий, замечательный символ в этом магическом смешении мифических и реальных имён! Разве Наполеон по сути своей — не Химера?..
     
     Западник и либерал Б.Н.Чичерин в своих воспоминаниях постоянно сетует на падение градуса русской культуры и обмельчание человека. А разве не либерализм в этом виноват?
     
     Философствуя об одномерном обществе, Маркузе говорит часто о всеобщей необходимости. В одномерном обществе, к которому всё ближе и ближе общество российское (где единственное мерило всего — деньги, чистоган, нажива), такой всеобщей необходимостью сделались деньги. Без денег никуда не сунешься. Без денег ты никому не нужен, даже собственной жене и собственным детям.
     Мы в сегодняшней России стремительно становимся одномерным обществом.
     
     Начал читать книжку о З.Гиппиус, её переписку с Милюковым, где есть очень интересные куски о русском либерализме, монархизме и проч. Глубоко рассуждает Милюков в письмах к ней. Читая эти обрывки эмигрантских споров, убеждаюсь, что я, кажется, прав, говоря о нравственном и просвещённом монархическом правлении как об идеальной форме государственного управления. Не должно невежественное, оболваненное тем или ином образом, теми или иными демагогическими приёмами и технологиями большинство управлять обществом и государством! Истина нового всегда — всегда! — у меньшинства, это в природе вещей. Это же так просто, так понятно! Большинство всегда давит меньшинство. Тогда как просвещённый правитель, находящийся в нравственном пространстве, в любой момент может на это большинство цыкнуть и велеть сделать так, как надо. — Нынешние либералы, говоря о новом, имеют в виду только новое в материальных условиях жизни, в машинерийной технологии, имея в виду материальный прогресс, в основе которого — деньги, барыш. Конкурируй в производстве товаров, нужных рынку, выигрывай конкуренцию — и этим обеспечивай прогресс! Тогда как прогресс — это нечто совсем другое. Такое узкоматериальное понимание прогресса — утло, оно ведёт к Упрощению самоё жизни. Прислуга-робот вместо живой прислуги — это не прогресс. Робот-хирург вместо живого хирурга, способный на архитончайшие операции — это, при всей необходимости его — не прогресс. Прогресс — это путь. Китайцы, кажется, в своём понимании пути как дао ближе к сути прогресса. Мы вслед за европейцами стали под прогрессом понимать материальное улучшение жизни. Но кто сказал, что материальное улучшение — это движение вперёд? (Прогресс, по латыни — "движение вперёд".) Истинный прогресс — это духовное движение к осознанию Божественного в себе, к познанию тайны жизни, к Служению высшему в себе. Это и есть движение вперёд. — Думать.
     Чёрт возьми, а всего-то переписку Гиппиус и Милюкова читал...