Юрий Жильцов
ЛУЧШЕ ВРЕМЕНИ НЕТ...
|
Стихи и проза Юрия Ивановича Жильцова издавались в Москве, Барнауле, Курске, Краснодаре, Тамбове, Томске, Махачкале; у автора вышло 16 книг. В 2005 году появилось двухтомное издание избранных произведений Юрия Жильцова "Рассудит жизнь". Недавно у него вышла новая книга "Разнотравье". В неё вошли поэма "Мария", русский лубок "Смута нашего времени" (как определил его сам автор), венок сонетов "В ладу с собой", новые циклы стихов.
Родился Ю.И. Жильцов в Костроме на Волге, окончил институт в Сибири, в Томске; работал на Алтае, в Монголии. Ю.И. Жильцов — участник и свидетель многих значительных событий. Он избирался председателем Алтайского крайисполкома, народным депутатом Российской Федерации. Сейчас живёт и работает в Москве, является членом Московской городской организации Союза писателей России и членом Союза журналистов России. В 2002 году за книгу стихов "Знак уходящего лета" награждён Почётным Дипломом "Золотое перо Московии".
ИЗ ПОЭМЫ "МАРИЯ"
***
Среди созвездия имён,
какими женщин звать
и, роясь в памяти времён,
родней не отыскать.
Марией звали мать Христа,
так часто жён зовут.
Помочь в несении креста
они не устают.
Марии разных есть эпох,
и жизнь у всех своя.
Но есть одно, они — оплот
семьи, как мать моя.
Оплот живому на Земле,
чей разум просветлён.
Чутьём торят нам путь во мгле
событий и времён.
***
Первый взгляд — первый луч,
загляните в глаза.
Это — солнце из туч,
не запомнить — нельзя!
А потом поцелуй
горячее огня.
Он из солнечных струй,
он расплавил меня.
И касание рук,
где касаться — табу;
и слияние губ —
пока всё, что могу.
Эту муку любви
с замиранием ждут —
вот полюбите вы,
и запреты падут.
Лучше времени нет,
чем начало начал!
Еще Ветхий Завет
нам любить завещал!
Так мы любим сейчас,
предки были скромней.
Хоть любовь напоказ
вряд ли будет верней.
***
На новый зов российских бед
отец не мог ответить: нет!
Во время оно, при царях
жилец берёг Государя:
охрану нёс, посыльным был,
цари жильцов ценили пыл.
Отцовы предки, кто силён,
за Русь сражались с тех времён.
За службу верную царям
давали звание дворян,
давал царь землю без крестьян
за верность им — государям.
Осели предки на земле
в лесной Тамбовской стороне.
И стали дети тех отцов
носить фамилию Жильцов.
Был невелик земли надел,
жилец в иных делах радел.
Он знал портного ремесло,
что их от голода спасло.
Подрастеряв дворянство в прах,
жилец в крестьянстве сам исчах.
Но все потомки тех жильцов
не опозорили отцов.
***
Не считал я себя сиротою,
позабыты те слёзы из глаз,
но сиротство со всей остротою
мне царапало душу не раз.
Всё хотел я отца заприметить
среди тех, кто вернулся с войны;
с ним рыбачить, встречая рассветы,
и военные видеть с ним сны.
***
Желая перед мамою склониться,
я бью поклоны памяти её.
Здесь на погосте серая землица
взрастила только жалость да быльё.
У мамы хоть и редко, но бываю,
хоть к каменному хладу прикоснусь.
Отца могилы до сих пор не зная,
обоим — здесь — я низко поклонюсь.
КОНДОВОЕ ЖИТЬЁ
Дай вспомнить Русь кондовую,
славянскую, рисковую,
какой она к прапрадедам
с седых времён дошла.
Красна хлебами зрелыми,
светла снегами белыми;
а женщины в кокошниках —
румяны и белы…
Русь — не цветочек аленький —
зимой носила валенки,
нагольный полушубок да
из Павлова — платки.
Взрастали девы скромные,
пекли блины скоромные;
хозяйки пиво пенили
на масленицу встарь.
Девицы голосистые,
румяные, форсистые
любили петь страдания
от собственной любви.
Не то, чтоб лик уродовать,
а силушку опробовать
зимой сходились стенками
и парни — край на край.
Девицы взгляды тупили,
гадали: "Мой-то тута ли?"
И цвёл румянец маковый
у девок на щеках.
Пишу картину истово,
а, веря в жизни истины,
надеюсь видеть русское
кондовое житьё!
Я ТОРОПЛЮСЬ
И жить торопится, и чувствовать спешит.
П.А. Вяземский "Первый снег"
Я тороплюсь, и сделать, и сказать,
а вдруг в дальнейшем я утрачу право.
Пока перо в руке могу держать,
из-под него пусть рифмы рвутся лавой.
Я тороплюсь и думать, и дышать,
чтобы на вздох как раз хватило мига;
возможно, что часы мои спешат,
но остаётся людям моя книга.
Я тороплюсь, и чувствовать, и жить;
как был всегда, так чувственным остался.
Но не хочу я коршуном кружить,
поскольку лишь на время вам достался.
Я тороплюсь, любимым быть, любить,
чтоб время не растрачивать напрасно.
Ведь это обо мне: "Прогнать нельзя убить"…
Как жизнь без спешки истинно прекрасна!
Я тороплюсь, извольте иск вручить,
расставьте сами знаки препинанья.
Но я от Вас желал бы получить
хоть чуточку людского пониманья.
Не проси ты у Господа
Не проси ты у Господа денег,
не молись ты на солнце в ненастье.
Ну, куда он мольбы наши денет,
не хватает на каждого счастья.
Принеси за грехи покаянье,
чтобы Бог отпущение сделал.
Ведь не зря за людские деянья
разделяет он душу и тело.
А грешить да молить о прощеньи
только люди земные и могут.
Говорить же слова утешенья
поручают небесному Богу.
Чтобы холод душевный растаял,
помолись ты на солнце в зените.
Видишь, счастья на всех не хватает
и у Бога оно в дефиците.
МОЙ ЕСЕНИН
С экрана некто из Есенина
читает грустные стихи…
Как далека ты, Русь весенняя,
как не люблю я слово хит!
Он пел легко тебя, Россия —
любил тебя, а не играл —
твои поля, дожди косые;
он братьев меньших беды знал.
Как жаль, что не были допеты
им шум полей, звон родников…
Зато теперь в ходу куплеты
про новых русских простаков.
Его душе незащищённой
противен был бы наш базар;
любил он лик Руси крещёной,
звон колокольный, образа.
Он был, как русские, наивен,
он нежен был, по-русски добр.
В стихах его — живые нивы,
ток глухариный, старый бор.
Но мог он голосом трибуна
нам о Хлопуше говорить;
мог в кабаке разгульно, шумно
про Русь кабацкую творить.
Он был для всех непредсказуем,
он не по форме был отлит.
И для царей в придворном шуме
он пел, о чём душа болит.
Не трогай музыку России,
души её не беспокой!
Прости же всё ему, Россия,
он — твой Есенин — не изгой.
ДНИ ПОКАЯНИЯ
Затянулась бабья осень:
светит солнце, в небе — просинь;
и на солнце, и в тени —
левитановские дни.
Листья цветом полыхают,
незаметно усыхают;
под ногой ковёр из них —
красных, рыжих, золотых…
Речка летом — воевода,
а сегодня — недотрога:
еле слышно шелестит,
словно зеркало блестит.
Отражается на плёсах
желтизна берёзы в соснах…
Я сейчас на свой портрет
погляжу: похож, иль нет?
Свету много, а не жарко;
вдоль реки броди, не жалко!
Мнится мне, что эти дни
покаяньем лишь бедны...
ТИШИНА
В нашем доме живёт тишина,
когда внучек в дому не бывает.
Тень бесплотная тайно летает,
что девичьим теплом рождена.
В нашем доме живёт тишина,
она в каждом углу обитает,
а телесную плоть обретает,
коль вниманьем людским польщена.
В нашем доме живёт тишина
до девичьего первого крика.
Смехом девичьим тайна открыта,
полной жизнью звучит вышина.
В доме полную власть обретают
детский топот и смех, суета.
Мне мила юных глаз чистота,
от чего же другие здесь тают?
РАННЕЕ УТРО
На листьях кустов и деревьев
блестят бриллианты росы,
а травы склоняясь в коленях,
готовятся к взмаху косы.
Тихонько чирикают птахи,
опробовал голос солист.
Ночные закончились страхи,
с утра голосок его чист.
Опушку наполнили звуки,
кукушка считает года;
мне слышатся скрипы и стуки,
да в гнёздах возня иногда.
Мир полон рассветным покоем,
вершинки качнул ветерок.
По нраву мне утро такое,
для вас я его приберёг.
НА РЫБАЛКЕ
По утрам грядут туманы,
укрывая гладь пруда.
И рыбалка — без обмана —
для меня как час суда.
Ну, расселись рыболовы
на прикормленных местах.
Не один, видать, целковый
каждый в воду отметал.
Разбудило птичье пенье
рыбий сон у берегов.
Выдает слегка сопенье
клёва ждущих рыбаков.
Рыбья молодь обоняет
вкус навозных червяков,
с нетерпеньем поедая
часть насадки у крючков.
Вот наживку взял подлещик
но за свой товарный вид
так хвостом о воду хлещет,
что сорваться норовит.
Мой сосед в кустах не дышит —
вроде он подсёк леща.
Но рыбацкий мир вдруг слышит,
что лещам он обещал.
Это — непереводимо!
Как несчастный рыбачок
пропустил поклёвку мимо?
Не плевал, знать, на крючок.
Клёв окончен. Дымка тает,
пропадает сон-туман;
на костре уха вскипает,
шкалик с водкой жжёт карман…
ЖУРАВЛИНЫЕ ПРОВОДЫ
Опять журавли прокричали
и, сделав над родиной круг,
гонимые ветром печали
к теплу потянулись, на юг.
В семействе у них прибавленье —
со старшими дети летят.
С весною созреет влеченье,
настанет пора журавлят.
Кричу: торопитесь весною
гнездовья свои отыскать.
Закончу я дом под сосною,
мы можем соседями стать.
Ну, как, я гожусь вам в соседи?
Я очень спокойный сосед,
и будем вести мы беседы —
бабуля, две внучки и дед.
Найдётся и вам помещенье,
не надо на юг улетать.
Скорей принимайте решенье —
пора, журавли, вам назад.
О вас я всю зиму тоскую
и жду, не дождусь вас весной,
но сам улетать не рискую,
а строю свой дом под сосной.
Опять журавли прокричали
и, сделав над родиной круг,
гонимые ветром печали
к теплу потянулись, на юг.
В природе есть время особого цвета.
Ольга Берггольц
ЗАЗИМЬЕ
У года есть время — зазимье —
не осень уже, не зима…
C порошей на зелень озимых —
грядут повороты в умах.
Мне трудно расстаться внезапно
с последним, осенним теплом,
забыть пряной осени запах
и снег полюбить за стеклом.
Да, в это предзимнее время
природа, как может, дурит:
то солнышко греет мне темя,
то дождь замочить норовит.
Люблю это время — зазимье,
такая погода — по мне,
но первый белёсый зазимок
напомнил о ранней весне.
Мне белое поле под снегом
расскажет, как хлеб в поле рос,
а серый кусок за обедом —
на жатву укажет в мороз.
Природа, как люди, в раздумьи,
не знает, с чего бы начать?
Присыпать порошей разумней,
коль зиму вам надо встречать.
СНЕГОПАД
Снегопад вчерашний ели
среди леса проявил.
Ветви их, как те хотели,
горностаями укрыл.
И стоит на фоне леса
их монаршая родня.
Рядом сохнет дуб-повеса,
да березонька видна.
Ах вы, царственные ели,
подождите до весны!
Все оденутся в апреле —
от березы до ветлы.
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ ЗИМЫ
Свет от лампы пурга занавесила,
а вблизи и столба не видать;
платье снежное Русь заневестило,
первый снег от зимы — благодать.
Снегу за ночь немало намётано…
Славно лёг, выходите грести.
Снегом белым округа повёрстана,
как бы ноги в тепло унести.
Лишь к рассвету метель успокоилась,
с лёгким шорохом падает снег.
Под снегами земля упокоилась,
до весны просыпаться не след.
По приметам, как в жизни положено,
в первый день календарной зимы
жизнь надолго снегами уложена,
надевайте, ребята, пимы!
ЗИМНЯЯ ДЕРЕВНЯ
Над деревней столбами дымы —
на крещенье приспели морозы.
Вся деревня обулась в пимы,
нипочём ей морозов угрозы.
Выше окон зарылась в снегу,
от избы снег грести бесполезно.
Избы спят, как стога на лугу,
и картина покоя безбрежна.
К стогу лоси пробили тропу,
чтобы сена зимою отведать.
Им оставили с лета копну,
звери могут и ночью обедать.
Лунным светом облиты поля,
отдыхают от летнего зноя.
Спит зимою под снегом земля,
набирается сил у покоя.
По душе мне деревня зимой,
не узнать её в облаке снега.
Я в деревню прошусь на постой,
чтобы жизнь её в яви отведать.
ПО ДУШАМ
Хочу с тобой, душа, поговорить,
в глубинах подсознания копаюсь.
Хоть разговор душевный мир творит,
от споров о душе не отстраняюсь.
Но не хочу себя оговорить,
быть искренним с тобою я стараюсь.
И за тобой тень прошлого стоит,
я от себя, душа, не отрекаюсь.
Нам надо по душам поговорить,
не сильно в запредельное пускаясь.
Меня за разговор ты не кори,
я в нём совсем святого не касаюсь.
Давай с тобой, душа, поговорим
о глубоко земном, о настоящем.
Куда дорогу мы с тобой торим,
коль все торят свои дороги к счастью?
К тебе вопросов много накопил,
шагая по дороге к слову счастье.
И горькое, и сладкое испил
я при твоём, душа моя, участьи.
Не стану пред тобой богов гневить —
у дома сын деревья поливает;
и внучки малые — отрада для седин —
в тепле от дома споро подрастают.
За жизнь свою совсем не стыдно мне,
хотел я быть в делах полезным людям.
И, если в том, чего-то не сумел,
то люди, понимая, не осудят.
МЫ ЕДЕМ К ПУШКИНУ
Мы едем к Пушкину! Голицыно, Вязёмы,
а вот — Захарово: леса, сады, поля…
У долгожительниц музейных узнаём мы:
поэта тут взрастила местная земля.
Барчук с дворовыми в лапту играл, горелки,
тут не водил его за ручку гувернёр…
Он сам в людскую забегал на посиделки,
коль песнь былинную играл девичий хор.
В Лицей отсюда увезён был не за славой,
однако из поэтов он славнейшим стал…
Но хоть стихи его читали всей державой,
лишь смертью Пушкин возведён на пьедестал.
В усадьбе тишина, не слышно криков в детской,
знать, вовсе домик Ганнибалов не жилой…
Упавшую листву — след памяти не светской —
неспешно страж метёт капроновой метлой.
А дом иной давно, вот мостик обновили,
пруды зелёною затянуты травой…
Дорога под гору, старинные могилы,
где дуб и нам кивает мудрой головой.
Мы низко юности поэта поклонились —
пускай идут века, Любовь спасает Русь…
Любовью к Пушкину в России породнились,
кто здесь испытывает сладостную грусть.
Подмосковье, Захарово
Август 2006 года
Примечание:
Усадьба Захарово принадлежала бабушке А.С, Пушкина — М.А. Ганнибал
|
|