Иван Голубничий __ СТРАННОЕ ПИСЬМО
Московский литератор
 Номер 24, декабрь, 2006 г. Главная | Архив | Обратная связь 

Иван Голубничий
СТРАННОЕ ПИСЬМО

     
     - ВРЕМЯ УХОДИТ, ГОСПОДА! Мы должны как можно скорее раз и навсегда решить эту глупую проблему, в противном случае приличные люди перестанут нас уважать!
     В небольшой комнате, освещённой скудным рассеянным светом, находились несколько человек. Не было ни лишней мебели, ни каких либо предметов роскоши, однако по какому-то общему ощущению и, главное, по атмосфере, царящей в помещении, угадывалось, что действие происходит в богатом доме. Люди, собравшиеся здесь, не питали друг к другу ни особенной любви, ни особенной ненависти. Это были компаньоны, конкуренты или "сотрудники", как они сами о себе говорили домашним, отправляясь на регулярно назначаемые собрания. Их объединяли общие интересы и ничего более, но именно эти интересы связывали это странное братство прочнее любых уз. В настоящее время предметом их несуетного внимания являлась проблема, связанная с существованием некоей индустрии, в результате которой в одной части земного шара внезапно и бесследно исчезали молодые и здоровые люди, а в другой — безнадёжно больные и обречённые на смерть состоятельные люди получали дополнительный запас жизни в тайных больницах и медицинских центрах. Индустрия отлаженная, обеспеченная собственной инфраструктурой, сцементированная круговой порукой участников и соучастников, повязанных кровью, она вдруг оказалась если не на грани краха, то, по крайней мере, на грани серьёзного сбоя. И причина этого возможного сбоя была в высшей степени неясна…
     Руководил собранием невысокий крепкий человек довольно скромной и невыразительной внешности, если не считать беспощадных, неестественно голубых глаз и нервных рук, которыми он резко жестикулировал. Звали его Борис Михайлович Белобородов, хотя поговаривали, что это всего лишь русскоязычная интерпретация его настоящего имени.
     — Господа!..
     Он сделал паузу и, понизив голос, продолжил.
     — Друзья, сегодня я собрал вас для того, чтобы обсудить создавшуюся ситуацию. Ситуация, надо сказать, если посмотреть на неё отстранённо, выглядит глупо. Столь глупо, что я заслуживал бы полной профессиональной дисквалификации со всеми вытекающими последствиями, если бы побеспокоил вас только на основании тех данных, которые поначалу имелись. Получив это странное послание по электронной почте на адрес, который не должен быть никому известен, я, тем не менее, поначалу не склонен был придавать ему значения, и намеревался списать его на топорные действие каких-нибудь нижних чинов государственных спецслужб. Возможно, в этом и заключалась моя главная ошибка… Впрочем, об этом предстоит судить вам. Произошедшие вскоре события вынудили меня посмотреть на ситуацию иначе. За прошедшие два дня при странных обстоятельствах погибли двое наши товарищей, с уходом которых наше дело потеряло как сотрудников, ценность которых трудно переоценить, так и связующие звенья в наших отношениях с зарубежными коллегами. Погибшие были серьёзными людьми, и своих деловых контактов не отдавали никому, включая родных и близких, как мы уже установили в результате тщетельного служебного расследования. Эту проблему нам также предстоит решать, но не она на сегодняшний день является для нас главной… Полагаю, всем присутствующим следует внимательно ознакомиться с этим странным посланием, а затем я на правах координатора сообщества попрошу всех высказаться…
     Белобородов бросил на стол пять или шесть листков. Присутствующие, не торопясь, приступили к знакомству с текстом. Прошло минут десять, когда один из них прервал всеобщее сосредоточенное молчание. Это был Марк Спич, в миру — респектабельный предприниматель и модный режиссёр, владелец театрального комплекса на одном из столичных бульваров, а в своей второй, тайной жизни — безжалостный гангстер, не брезгующий никакими формами наживы, которого интересовали только суммы прибыли. Внешне он являл собой распространённый ныне тип лощёного телевизионного деятеля, довольно отталкивающей внешности, но самоуверенного, без всяких комплексов.
     — Борис Михайлович, всё это выглядит довольно любопытным, но не кажется ли вам, что в данном случае ваша фантазия завела вас слишком далеко? Гибель сотрудников действительно произошла крайне несвоевременно, и её обстоятельства действительно выглядят весьма необычно, и… да, и это письмо по своему нахальству более похоже на шутку конкурентов или проявление генетического идиотизма отечественной госбезопасности. Но, насколько я понял, вы склонны усматривать в этих событиях какую-то связь? Если это так, я буду вынужден настаивать перед сообществом на вашем смещении с должности координатора. Эта должность не терпит романтики, на ней должен находиться жёсткий реалист…
     Белобородов нервно вздохнул, его лоб покрылся испариной. Он знал, что выходов с любой должности в сообществе только два — на более высокую должность или на тот свет. Однако это был настоящий боец, поэтому он продолжил жёсткую защиту своей позиции.
     — Господа, я понимаю, что всё это очень необычно и, учитывая, серьёзность и масштаб нашего дела, маловероятно. Но давайте попробуем следовать прямой логике. Вот текст послания:
     "Белобородову.
     Вы и все, кто собирается в известный вам день в гостиной вашего офиса, должны в течение трёх дней со дня отправки этого письма покинуть страну. Инфраструктура вашего предприятия должна быть остановлена в день отправки этого письма. Выполнение этих рекомендаций не гарантирует вам и вашей группировке сохранения жизни, но оставляет вам шанс".
     Всё. Ни числа, ни подписи. Формулировки туманные, но смысл предельно ясный. Получил я его, повторюсь, на адрес, которого не было даже ни у одного из присутствующих здесь, зарегистрирован он был давно и, разумеется, на вымышленное имя, я даже ни разу им не пользовался. Всё это похоже на какую-то чертовщину!.. Получил я это послание в воскресенье, и, не зная, как к нему относиться, постарался выкинуть из головы, благо, проблем сегодня у меня, как и у вас всех, достаточно. Однако в среду погибает Альберт Спасский, в пьяном виде попадает под грузовик с замазанными грязью номерами на двадцать пятом километре какого-то шоссе, забыл, какого, но это не важно. Грузовик, разумеется, не остановился и скрылся с места происшествия. Скорая помощь приехала через час, но Альберт Михайлович был уже мёртв… Вы можете себе представить Спасского пьяным? Всем известно, что он презирал это дело и считал его уделом местных аборигенов. Как Спасского занесло на какое-то шоссе?! Ясно, что это бред. Но что толку от этой ясности?.. Не успели начать заниматься подготовкой к достойному погребению Альберта Михайловича, как происходит новая трагедия — кончает жизнь самоубийством наш уважаемый Зиновий Ариевич Плоткин. Вы когда-нибудь слышали, чтобы человек, собирающийся покончить с собой, за неделю до этого приобретал недвижимость в одной из самых дорогих стран мира, и при этом даже не оставил завещания?!.. Но даже не это должно нас волновать сегодня. Те сложности, которые возникли в связи с утратой двух ценных сотрудников, наше сообщество в состоянии преодолеть. Если я ошибся и напрасно оторвал уважаемых сотрудников от работы, я готов нести ответственность. Но если всё же допустить, что все эти странные и трагические события как-то связаны между собой, то мы должны реагировать на них. Информация об этих двух смертях распространяется, наши конкуренты и недоброжелатели злословят и злорадствуют. Если кто-то бросил вызов нашему сообществу, мы обязаны его принять. Повторю то, что я сказал в начале нашего разговора — мы должны как можно скорее раз и навсегда решить эту глупую проблему, в противном случае приличные люди перестанут нас уважать!
     Подал голос Иван Васильевич Добрин — негоциант старой закалки, ещё при прежнем режиме промышлявший одновременно сутенёрством и заказными убийствами, а ныне состоящий с советах директоров полутора десятков столичных фирм и пользующийся огромным уважением в деловых кругах. Правда, пару лет назад ему не разрешили въезд в одну из стран, право на посещение которых являлось ныне негласным критерием благонамеренности и благонадёжности. Однако Иван Васильевич по этому поводу особенно не переживал, поскольку врождённое презрение к законам и установленным рамкам делало бы его пребывание в упомянутой стране непродолжительным. Здесь, в стране, где он родился и состоялся как личность, он чувствовал себя гораздо более свободно и комфортно… Он не любил длинных фраз, только замутняющих, по его мнению, суть дела, поэтому коротко спросил:
     — Борис, а что ты сам-то предлагаешь?
     Борис Михайлович не терпел фамильярности, поэтому поморщился, но ссориться с неисправимым плебеем было небезопасно и несвоевременно, поэтому он ответил как бы всем сразу:
     — Я предлагаю на сегодняшний день разойтись, имея при себе всю информацию. Если за ближайшую неделю ничего не произойдёт, и все члены сообщества будут живы, я готов признать свою ошибку — как я уже говорил, со всеми вытекающими последствиями… Наше общее дело на сегодняшний день переживает неслыханный подъём. Состояние законодательства в этой стране и коррумпированность её правоохранительных органов позволяют нам получить прибыль, о которой в другом месте мы могли бы только мечтать. Однако, я полагаю, каждый из нас понимает, что это не может продолжаться вечно. Сценариев развития событий может быть несколько, но основными мне представляются два: либо эта страна, к которой большинство из нас, надеюсь, не испытывает личной неприязни, сможет преодолеть внутренний кризис и встанет на путь позитивного развития, что объективно поставит наше дело перед перспективой закрытия; либо постепенно она перейдёт под протекторат иностранных государств (прежде всего сами понимаете какого), и тогда также мы будем вынуждены паковать чемоданы. Особенность нашего предприятия состоит в том, что оно основано на государственном хаосе и разложении. Как законопослушные граждане, мы не можем преднамеренно способствовать усугублению хаоса и разложения, но как предприниматели мы не можем не пользоваться теми обстоятельствами, которые предоставляет нам объективная реальность. Существуют ещё такие понятия, как мораль и нравственность, но, к счастью, мы избавлены от зависимости от этих условных категорий, очень уместных в художественной литературе и вообще в гуманитарной сфере, но в реальной жизни являющихся лишь источником бессмысленных страданий… Друзья мои, я, кажется увлёкся и прерываю цепь рассуждений об отвлечённых материях, дабы не укреплять ваших подозрений о неудовлетворительном состоянии моей профессиональной формы. Но всё же я вынужден пояснить смысл своего лирического отступления. Если акция с этим странным и легкомысленным письмом является результатом работы спецслужб (полагаю, мы не будем здесь давать оценку качеству этой работы?), тогда проблема представляется вполне решаемой, а решение её выражается только в денежной сумме. Но возможно — очень маловероятно, господа, но возможно! — что структуры, стоящие за всей этой историей, не преследуют цели материальной наживы или передела сферы влияния, а руководствуются соображениями иного порядка. Рискуя в очередной раз показаться идеалистом, утратившим представление о реальности, я выскажу рискованное предположение, что, возможно, это письмо, так же как и гибель наших сотрудников, есть результат деятельности структур, движимых, как это ни смешно прозвучит в этом помещении, идейными соображениями…
     — Ну, хватит!..
     Марк Спич раздражённо ударил ладонью по столу.
     — Господа, мы потеряли очень много драгоценного времени для того, чтобы выслушивать странные проповеди господина Белобородова, это слишком большая роскошь, по крайней мере, для меня! Борис Михайлович, я предлагаю вам закрыть сегодняшнее совещание и собрать его в следующее воскресенье для того, чтобы, в частности, рассмотреть вопрос о вашей деятельности в должности координатора сообщества. Я вижу, что вы оторвались от реальности и не можете представлять интересов общего дела. Возможно, это возраст, возможно, что-то иное… Впрочем, для нас это несущественно. Если до следующего воскресенья вы не предоставите более убедительных доказательств своих невразумительных теорий, я буду требовать вашего отстранения от должности координатора сообщества!
     Белобородов побледнел, но, поскольку он был настоящим бойцом, спокойно сказал:
     — Что же, если нет других мнений, я закрываю наше сегодняшнее совещание. Следующее совещание назначается на ближайшее воскресенье в это же время. До свидания, господа…
     Сотрудники молча встали и потянулись к выходу.
     Жестокий ливень хлестал по мостовой, по окнам красивых особняков и по крышам дорогих автомобилей, поочерёдно подъезжавших к мраморному крыльцу, чтобы забрать своего владельца, загнанного жизнью в эти жёсткие рамки холодной и угрюмой роскоши, не позволяющей ни полностью расслабиться, ни утешить утомлённую душу какой-нибудь сладкой иллюзией, ни, тем более, довериться кому-то, верному и надёжному, чтобы спокойно уснуть под его защитой и не просыпаться до тех пор, пока не наступит рассвет…
     …Через некоторое время в некотором отдаленье от города, вблизи одного из многочисленных богатых имений, выросших за последнее десятилетие, произошло странное происшествие. Автомобиль известного предпринимателя и модного театрального режиссёра Марка Спича вдруг остановился недалеко от его особняка. Охранники предпринимателя вначале забеспокоились, но, поскольку ничего не предвещало опасности, быстро вернулись в своё обычное насторожённо-флегматичное состояние. До особняка оставалось не более километра. Испуганный водитель сосредоточенно осматривал двигатель, мучительно соображая, что же вывело из строя столь совершенный механизм. Марк Спич дремал в салоне, и ему не хотелось даже выговаривать шофёру за остановку. Неожиданно у него в кармане зазвонил мобильник. Как впоследствии рассказывали охранники, предприниматель выразил крайнее изумление, поскольку в столь поздний час ему никто никогда не звонил. Ответив на вызов, он помрачнел настолько, что это не смогло укрыться от их внимания. Разговор его был кратким и односложным. "Да… Да… Понял… Сейчас…". Закончив разговор, он быстро вышел из машины и сказал, что ему срочно нужно домой. Охранникам он запретил следовать за ним. С этого момента живым его не видел никто. Когда через несколько минут мотор всё же завёлся — так же неожиданно, как и заглох, — и автомобиль с охранниками доехал до особняка Марка Спича, их встретила обеспокоенная супруга, которая сказала, что Марк не возвращался… На следующее утро по оперативным каналам было передано сообщение о том, что видный предприниматель и общественный деятель, гордость отечественного бизнеса и театра, был найден на чердаке его театрального комплекса повесившимся. В найденной при нём его собственноручной записке говорилось, что причиной самоубийства является кризис в творческой сфере. Противоречия между бизнесом и искусством оказались столь сильны, что их не смог выдержать даже столь закалённый жизнью человек, как Марк Наумович Спич, вечная ему память…
     Все остальные сотрудники остались живы. Лишь на некоторое время инстинкт самосохранения заставил их "залечь на дно", то есть неделю-другую не появляться в особенно людных местах.
     Назначенное на воскресенье собрание членов сообщества состоялось. Сотрудники постановили общим решением, что беспокойство Бориса Михайловича было обоснованным, и предложили ему и впредь исполнять обязанности координатора. Он, разумеется, согласился. С тех пор прошло немного времени, но все стараются не вспоминать об этом странном происшествии. Индустрия процветает и приносит баснословные доходы…
     Иногда Борис Михайлович спрашивает себя: "А всё же, что это было? Почему именно эти трое, а не я или кто-то другой?" Но это бывает редко. Борис Михайлович Белобородов трезвый реалист, поэтому именно он занимает ответственную и высоко вознаграждаемую должность координатора сообщества.