Екатерина Глушик
КОНТАКТЁР
|
ПОЛИТИЧЕСКАЯ КАРЬЕРА Била была предопределена. Даже не с рождения, а ещё до появления на свет, когда его отец стал сенатором, купив этот пост на доходы, которые щедро давали недра индейских вотчин. "Сын сенатора да будет сенатором! Сын мусорщика да будет мусорщиком!"— чем плох девиз для страны свободного выбора и равных возможностей?
В своё время ещё прадед Била поснимал вволю и в охотку скальпов в нефтеносных и золотоносных местах, чтобы потомки не знали забот о хлебе насущном. А чтоб не знали угрызений совести, буде зачатки такой попадут откуда-нибудь, прадед уничтожил все упоминания о бывших владельцах нынешних фамильных недр. Хотя выделанные искусными скорняками скальпы, хранящиеся, как семейная реликвия, на самом почётном месте в доме, могли навести на мысли: мол, не с людей ли снято? Но все потомки уважаемой семьи Ойлсонов знали благороднейшую и романтичнейшую историю появления этих реликвий.
Бил рос. Рос и его отец. И когда братья Кор и Бил, которых на французский манер одного из предков называли де Бил и де Кор, учились в университете, их папа стал президентом.
Как и полагается будущим политикам, братья сначала пообтёсывались в бизнесе -семейном нефтяном, — дела в котором шли тем успешнее, чем выше по политической лестнице поднимался папа.
Такой трудовой путь нужен был не только для того, чтоб научиться руководить людьми, но и для строк в политической биографии. "Работал бурильщиком, затем руководил компанией. Привёл её к финансовому успеху. Такой успех ждёт и страну, которая доверит руководство молодому, предприимчивому, не боящемуся грязной работы Билу Ойлсону".
Финансового успеха в кампании не получилось. Когда Билу доверили руководство фирмой, получился крах. Из возможного банкротства — будущей неудачной вехи биографии политика — фирму вытаскивали огромными усилиями и большими деньгами. Хотя ещё пару лет назад, когда её передавали из рук нанятого менеджера в руки собственника-сына, она была лидером в своей области. Папа-президент за такие успехи первый раз отделал сыночка так, что тот ходил в тёмных очках и сообщал подчинённым и партнёрам о своём неудачном падении на край стола. Потом эти столы были расставлены папой повсюду, и Бил падал на них регулярно и очень точно: ровно по краю, аккурат на угол.
Бил удачно женился. Его жена Лиз тоже удачно вышла замуж: хорошенькая учительница начальных классов из семьи бедных фермеров, она, раскрыв рот, смотрела в рот мужу. Она вошла в семью, которая гордилась не только своими большими деньгами, но и семейными традициями и историей. И ей, Лиз, нужно достойно поддерживать всё это. Лиз пребывала в уверенности, что семейные реликвии в виде скальпов — это подарок этих самых индейцев, которые в знак дружбы к предкам мужа снимали с себя скальп, как парик, и дарили белому брату.
Раньше были племена индейцев, которые могли снимать с себя скальп, как парик. Лиз этого не знала. Но ей поведали о таком интересном факте в семье мужа. В пример приводили и лосей с их рогами, скидывающимися по весне. И змей с их шкурами. Да, такие примеры Лиз знала из школьного курса зоологии. И индейцы с такими особенностями организма были когда-то. Как вот быки и коровы на ферме её отца рога не скидывали, а лоси — скидывают. Одни индейцы обладали этими способностями, а другие — нет.
На той территории, где сейчас стоят нефтяные вышки Ойлсонов, жили именно племена со скидывающимися скальпами. И эти индейцы очень дружили с досточтимыми Ойлсонами.
Но посреди такой идиллии толерантного сожития белых братьев и краснокожих произошло вдруг страшное. На другом континенте жили ужасные русские. Многие из них со временем становились лысыми. Это им не нравилось, поскольку в их краях было холодно, и головы мёрзли. Лысые русские узнали, что есть племена индейцев, которые могут снимать с себя скальпы. И они решили захватить таких людей, привезти к себе и разводить на фермах, чтобы потом снимать с них скальпы и надевать вместо шапок, как парики: и тепло, и никто не догадывается, что ты — лысый. Через Аляску русские пробрались на территории скальпоскидывателей. Всех захватили в плен. Кого не могли вывезти, убили на месте, чтобы те не рассказали правду о злодеянии истребления племени благородным Ойлсонам, которые приезжали время от времени со своего скромного ранчо навещать индейских друзей. Захваченных обладателей необыкновенных шевелюр злые русские посадили на корабль и увезли. Многие индейцы погибли во время плавания. Так империя зла уничтожала племена индейцев, на память о которых у Ойлсонов остался десяточек подаренных ими скальпов, да вот эти нефтяные вышки, тоже подаренные увезёнными в рабство: когда Ойлсоны, регулярно навещавшие своих краснокожих друзей, приехали в очередной раз с дарами, то нашли пустые вигвамы, разбросанные, истерзанные трупы тех, кого злодеи не взяли с собой. И обнаружили в дупле огромного дерева, в кроне которого частенько предок Ойлсонов сиживал с вождём племени и курил трубку мира, потаённую записку вождя: "Благородные Ойлсоны! Нас увезли в рабство злые русские. Всё оставляем вам, понимая, что на родные земли нам уже не вернуться, а вы всего этого достойны. Да здравствует Америка без нас, но с вами!"
Лиз, узнав эту историю, не только не могла сдержать слёз, но и прониклась ненавистью к уничтожившим индейцев русским. Она и раньше, когда русские сбили самолёт-шпион, знала, что Россия — империя зла! Но оказывается, индейцев несчастных уничтожили. Это им так не пройдёт!
В знак памяти и сострадания к истории несчастных племён Лиз заботится о скальпах -реликвиях семьи. Смахивает пыль, смотрит, чтобы не побила моль.
Когда они с Билом поженились, он ей поведал, что нефтяной бизнес — это промежуточный этап на пути к более денежной и престижной политической карьере. Они пойдут этим путём вместе. И став во главе страны —лидера мировых политических и военных сил, они отомстят за индейцев противным русским — уничтожат их. Лиз горячо поддержала: "Да будет так!"
Отец-президент мучительно выбирал между сыновьями: на кого делать ставку? Уровень интеллекта был у обоих одинаков. Да и в современной политике ум субъекта роли не играет. Думает и решает всё равно не он, а коллективный разум. Коллектив этот давно сплочён, в посторонних мозгах не нуждается. Лишь в марионетках. Что прекрасно понимал папа-президент. Он послушно себя вел, за что и отсидел два срока в президентском кресле.
Когда он строил свою политическую карьеру, некоторые вещи делались иначе. Но что было и тогда тоже важно — удачная женитьба. И папа-президент тоже был удачно женат. Его жена, бабушка нации, как её стали звать уже в 50 её лет, когда она стала президентшей, была вылитая Лиз в молодости: хорошенькая и глупенькая. И реликвии-скальпы семьи Ойлсонов из заботливых рук бабушки нации перешли в руки Лиз.
Такой интеллект жен был большим подарком мужьям-политикам. К сожалению, дети наследовали от мам не только форму ушей и цвет глаз, но и умственные способности. Потому и были братья Ойлсоны, такими, какими были. Но с каждым годом интеллект политика играл всё меньшую роль в удачной карьере. Так что в этом плане выбирать среди двух братьев было не из кого.
Но де Бил оказался всё же более подходящим для политика, чем де Кор: он был более внушаем. В детстве воспитание братьев проходило под влиянием набожной мамы, которая уверяла братьев, что Бог всё видит: и награждает, и карает. Когда братья совершали проступки, то Бог тут же, когда братья ложились спать и пребывали в полудрёме, приоткрывал дверь в их комнату и противным голосом извещал, что проступок замечен, и братья будут наказаны лишением джема на завтрак. Утром негр-прислужник ставил пред Кором и Билом поднос с завтраком. И — о, провидение! В плошке для джема таковой отсутствовал. Воистину кара неотвратима!
"Бог всё видит!" — резюмировала набожная мама. "Бог всё видит!" — убеждались братья.
Если же они вели себя хорошо, вместе ли, по отдельности ли, то всевидевшая милость проявлялась двумя порциями джема.
Не столько любя Бога поначалу, сколько любя джем, Бил угождал поставщику двойного сладкого всеми силами. И его склонность к полноте стала давать себя знать.
Но Бог действительно всё видит. И он стал через приоткрытую дверь заявлять, что Бил, собиратель значков, премируется господом за хорошее поведение вместо джема новым значком. Всевидящее око учитывало всё!
Братья даже вступали время от времени в диалог с навещающим их господом: что-то просили или на кого-то ябедничали. И Бог их слышал! Такими контактами — прямыми и частыми — не каждый мог похвастать. Но если старший Кор к окончанию университета стал скептично относиться к контактам со всевышним, то Бил ничуть не сомневался, что избран как контактёр и проводник высшей воли.
Папа-президент понял, как надо манипулировать сыном, чтобы тот мудро управлял страной, когда придёт его час. И убедил "коллективный разум", что его сын де Бил — идеальная марионеточная фигура. Ну а де Кор вполне может быть губернатором.
Богатого человека, владельца миллиардов, трудно стимулировать лишь материальными стимулами. И что за деньги сделает какой-нибудь продавец тюльпанов или сын повара, не всегда сделает сын нефтяного магната. Зато сын нефтяного магната воспитывался в атмосфере убеждения в собственной избранности. Именно сочетание таких качеств, которыми обладал де Бил, устроило коллективный разум, выбирающий кандидатуру для демократической процедуры выбора президента в самой свободной стране мира.
Можно было ставить на это место артиста, который и был несколько сроков, он сыграет любые страсти и эмоции: сопереживание жертвам терактов, устроенных собственными секретными агентами. Но чистым артистизмом все наелись, электорат собственной страны саркастично комментировал "невпопады" эмоций президента-артиста, и надо было сменить президента-лицедея на какое-то хотя бы время. За ним можно и следующего артиста назначить. Но необходимо сменить декорации и исполнителя главной роли: ныне нужно, чтобы в роли мирового жандарма и погонщика мирового скота — народов других стран — встал убеждённый в своей миссии человек. Бил подходил для этого прекрасно.
Он был абсолютно уверен, что он — не только в общем числе своего народа относится к избранным. Нет, он штучно избранный, он — прямой контактер.
Как-то к маме, сообщавшей утробным голосом волю божью из-за двери сыну де Билу, отселённому от брата в другую спальню во избежание начавшегося, но не получившего необратимого характера мужеложества и инцеста, присоединился папа. Он поначалу был озабочен тем, что сын-студент до сих пор свято верит в истинность "гласов" и "разговоров". Но потом решил, что это как раз то преимущество, что сгодится для президента. Папа стукнул для пущей убедительности перед своим гласом в купленный специально в магазине игрушек барабан. "Ты готов следовать всему, что я прикажу тебе делать во имя добра и благоденствия?" Студент-второкурсник престижнейшего вуза могущественнейшей страны ответил: "Да!" — "Поклянись!" — требовал отец-президент от сына де Била, стуча торжественно в барабан за приоткрытой дверью. "Клянусь!" — давал слово чести сын. "Всё и вся ради меня и во имя моё, добрейшего и справедливейшего, который казнит во благо и милует во благо?" — не отставал глас. "Всё и вся!" — "Да будет так!" — бил барабан. "Во веки веков!" — ответствовал избранный контактёр и будущий повелитель мира.
После этого контакта Бил понял: во имя всего святого он обязан идти на всё. Что ни прикажет Он, то и будет исполнено. Даже если обыватели, не отягощённые высшими помыслами, будут считать твои поступки злодеяниями. А это во имя всего святого!
Во время избирательной компании Билу приходилось много улыбаться, не меньше морщить многозначительно лоб. Память у него была хорошая, он помнил заученные на все случаи тексты. Много работы во время выборов было у маникюрши Била: он всё время махал руками: то приветственно, то гневно. И его руки должны были быть в идеальном порядке: от чистоты и формы ногтей зависела судьба страны и мира в ближайшие годы. Маникюрша официально входила в предвыборный штаб и ездила с президентом по стране.
Большую роль в симпатиях электората сыграла Лиз: она мягко улыбалась и гладила по головам подводимых к ней деток. Ласки хотелось всем гражданам империи добра, где человек человеку Белый клык, и граждане, представляя себя под этой ласкающей дланью, голосовали за мужа этой милой Лиз.
В Чистилищном доме, резиденции президента, где де Бил живал в качестве сына, в первый же день пребывания в качестве руководителя страны состоялся контакт. Папы с мамой уже не было. Но вопрос контактёров был проработан и продуман в деталях.
Питанием президента и семьи занимались повара в погонах. На ужин они давали Билу его любимый клюквенный морс. Он начинал действовать через пять часов: пока семья приготовится к отходу ко сну, пока поворкует, грея друг другу бока, пока, нагретые и разогретые, не утешатся, потом уснут. И в период благоприятной для того фазы сна начинает своё действие и "морс от спецслужб". На Лиз её свежевыжатый апельсиновый сок действует таким образом: она так крепко спит, что её берут и переносят в другую комнату, чтобы она не стала вдруг свидетелем "контакта".
А у мужа в это время проходил контакт-инструкция. Его, пребывающего в состоянии наркотического полузабытья, будили. Перед ним сидел в белых одеждах "Христос". Он начинал увещевать Била: надо расчленить Россию. Тем более и Лиз этого хочет. Там 70 лет грязли в пороках. Наказать! Хоть в порочной стране преступность была в разы ниже, чем в верующей Европе и Америке, но разве это оправдывает отсутствие молитв? Нравственность там тоже была в годы безбожья выше несравненно, чем в Америке. Но разве во имя Бога люди там были нравственны? А высокая нравственность не во имя Бога не угодна Богу. “Ему, Богу, — увещевал Била ночной пришелец, — милее педераст, осеняющий себя крестом и ведущий под венец в храм своего возлюбленного старого нетрадиционалиста, чем работящий верный муж, заботливый отец, благодарный сын и передовик производства с завода "Серп и молот", но при этом не молящийся”.
Как тут ослушаться? Разве не этими устами гласит истина? Ах они, негодные слесари-безбожники! Да ещё косо посматривают на коленопреклонённых педерастов! Империя зла, да и только!
Контакты были постоянны, приводили к несомненным результатам. Всевышнему было угодно, чтобы разбомбили Югославию, расчленили её, разрушили её православные храмы. Только кажется, что это не богоугодно — храмы бомбить, а в действительности очень угодно. Просто люди это не понимают. Они ведь — не боги, не избранные, им высший смысл не понять.
Атаковали "Курск" тоже по высшему повелению. Это понятно: оружие не угодно Богу! Только в руках империи добра и высшего арбитра сил земных — Америки и её подручных — это угодно.
Ирак бомбили и уничтожили там сто тысяч населения тоже после свидания Била с отцом небесным. Да, там нет никакого оружия. Но нельзя допустить, чтобы империя добра осталась без дешёвой нефти. Ведь твою страну населяют самые лучшие, любимейшие дети мои. Они должны жить лучше других. Да будет вечно так! Те, кто погибнет от ваших рук, я заберу себе на небеса. И они будут блаженствовать, обретут царствие ещё раньше, чем вы. Вы будете осуществлять подвиг стояния на земле. Когда те, кого вы убьёте, без всяких усилий и заслуг, только вашими стараниями, вознесутся на небеса. Вы спасёте их от того жалкого существования, что ведут бедняки всего мира. Да они, обретшие царствие неземное, с небес будут воздавать вам хвалу. Истинно говорю тебе.
Получается, избиратели де Била — это избранные на мученичество. Что ж! Кому, как не им, дожидаться райской жизни в роскоши земной. Да, тут, среди скальпов краснокожих друзей, роскошь. Но разве она сравнима с небесными парадизами?
Просыпающиеся поутру Бил и Лиз, один после божественного контакта, другая после глубокого сна под действием наркотиков, чувствовали необыкновенный прилив сил, их переполняли благороднейшие чувства. И они шли: один давать задания взрывать башни— близнецы, чтобы вслед за ними разбомбить Афганистан. Другая — мягко улыбаясь, гладить деток по головам, поддерживать мужа в его деятельности по поручению всевышнего на благо всего мира.
Облагодетельствованный мир, лежащий под обломками, не успевающий хоронить детей, стариков, женщин, убитых благородными человеколюбивыми янки, по глупости своей и неизбранности не понимает своего счастья и то стонет, то плачет, кто пока жив. Вместо того, чтобы из-под руин смеяться, ликовать и воздавать хвалу благодетельным убийцам. Но не дано! Не понять им! Дано то, что дано. "Каждому своё", — написано над постелью де Била и Лиз. Это девиз, которым руководствуются в своей деятельности империи добра и их повелители как прошлые, так и нынешние.
|
|