Каждый раз тревожно, когда стихи перестают приходить. Вроде бы знаешь, что это временно, но всё равно страшно: неужели всё, неужто придётся как-то жить без них? В этом году такого периода, вроде бы, не было, хорошо бы и дальше так.
***
Где самоцветами в "бабки" играли?
Там, на Урале.
Реки неспешны, а горы из стали
Там, на Урале.
Где гренадёров полки набирали?
Там, на Урале.
Где атаманы ватаги сбивали?
Там, на Урале.
Где в беззащитных царевен стреляли?
Ох, на Урале.
Я родилась, когда грозы сверкали
Там, на Урале.
ВЕЧЕР В ЦДЛ
Леониду Сергееву
Давай помолчим о неровных дорогах,
Скрестившихся в этом подвальном кафе,
О тверди земной и небесных чертогах,
Сомнительных записях в пятой графе,
О старых друзьях, и о свежих могилах,
О боли потерь, и о радости встреч,
Бессонных ночах, убывающих силах,
Об играх лукавых, не стоящих свеч.
Бледнеет нетронутый ломтик лимона,
Окрасив собой остывающий чай
На шумном столе у центральной колонны
Сигналом — бокала надтреснутый край.
И правда, пора. Разошлась не на шутку
Хмельных литераторов бравая рать.
Посмотрим ещё друга на друга минутку
Без тщетных попыток друг друга понять.
ХОЛОДНЫЙ АПРЕЛЬ
Прыгаю через лужи,
Зонтом раздвигаю дождь.
Хмурый апрель простужен,
В горле ангиной — ложь:
Здорово с бранью схож
Гул разбитных пирушек,
В льстивых речах подружек
Прячется финский нож.
Хмурый апрель простужен,
И ни на что не гож,
И никому не нужен.
***
Изумрудность болота, по краю — венок резеды,
Звёзды донника дружною стайкой у самой воды,
На тропинке узором причудливым птичьи следы,
И ещё целый день до начала бумажной страды!
***
Ни покоя ни воли —
Суета-маета.
Распоясаться, что ли?
Да натура не та.
Мне б уехать подальше
От врагов и друзей,
От обид и от фальши
Завиральных идей,
Повседневности нудной,
Проглотившей весну…
И с дворнягой приблудной
Всласть повыть на луну.
ВЕСНА НА ГОГОЛЕВСКОМ БУЛЬВАРЕ
Сирень разбушевалась без предела,
Болит от аромата голова.
Тяжелые соцветья обогрела
От света разомлевшая листва.
Упёрся лбом в ограду Сивцев Вражек,
Разглядывая обнаглевший куст,
Цветочной крови старый дурень жаждет,
Услышать хочет тонких веток хруст.
До хрипоты надсаживая глотки,
О чём-то важном спорят воробьи,
И низенькой бульварною решеткой
Не защититься нынче от любви.
Она легко прошлась по переулку,
Заглядывая в тесные дворы.
Любви бедовой майскую прогулку
Не скрыть от любопытной детворы.
Сломалась ветка, полная сирени,
И, побежав к подружке что есть сил,
Уверенно — смущения ни тени! —
Малыш цветы ровеснице вручил.
***
Спустилась с облаков —
Пора за дело.
Взялась за ум.
Успеха сладкий шум
Школярским мелом
Сменить? Легко!
С тетрадкой для конспектов в тишине
Из фолиантов извлекаю знанье
О ямбах и о пользе воздержанья,
О сайтах в Интернете, о желаньях
Мужчин и женщин, пятнах на луне,
О масках африканских, о камланьях,
О тайнах снов, привидевшихся мне…
Открыт ветрам балкон.
Пожалуй, хватит:
Весна зовёт
Отправиться в полёт.
В лунный кратер
Шагнуть? Легко!
***
Меняю шрифт на каждой странице,
Сохраняю дыхание, родившее слово:
Стремительный взлёт проснувшейся птицы —
Пали оковы.
И медленный, сонный, неслышный выдох:
Неспешный поезд, дальний, длинный,
Мелкие буквы в толстенных книгах,
Напев старинный.
Гость громогласный сбил настроение —
Буквы не умещаются в строчке:
В такт учащённому сердцебиению
Строки короче.
Нынешний ритм, сегодняшний темп
В узких страницах карманных книжек,
В стандартных файлах шёпот нелеп,
Не услышат.
Перешагнуть придётся тоску
По самиздату:
Сломаю взлелеянную строку
В угоду формату.
***
Какому пню молились предки?
Им выпал непростой удел.
Сквозная тень дубовой ветки
Легко легла на мрамор стел.
И на одном из обелисков
Изобразила светотень
Обличье древних василисков,
А на другом вчерашний день:
Зловещих свастик паутина
Покрыла глянцевую грань.
На миг возникшая картина —
Истории и мифов дань —
Напоминает о Хатыни
Дрожащим солнечным лучом,
Лёт голубей в небесной сини
Стегает памяти бичом.
Пожар древлянской Коростени —
Чернобыль. Это связь времён?
Когда прервётся повторенье
Братоубийств? Когда же лён
Не саваном, а самобранкой
Для путников накроет стол,
И жаворонок спозаранку
Разбудит песней мирный дол?
Молю рассветную дубраву,
Молю вечернюю зарю
Простить и правых и неправых,
И весть небесному царю
Послать, что эре милосердья
Пора придти в мой край лесной,
Пусть древних частоколов жердья
Листвой оденутся весной.
***
Любопытство подвело,
подкузьмило,
Заглянула за стекло
и застыла:
Этот злобный глупый гном —
совершенство?!
Жить в неведеньи слепом —
вот блаженство…
АЛЕНЬКИЙ ЦВЕТОЧЕК
В эту сказку поверила сразу, с разбегу, навек,
Алым цветом насквозь пронизала летящие годы
Мне встречались прелестные разной окраски уроды —
Целовала, ждала — вот проклюнется в них человек
Вот, казалось, чуть-чуть — и желанное чудо свершится,
Вот, мечталось, сейчас долгожданное счастье придёт!
Но уносит к востоку уродца ковёр-самолёт,
Ну а я кувыркаюсь к закату подраненной птицей.
Только сказка не лжёт и всесилен сочувствия дар,
Просто нужно попробовать снова немного иначе.
Неудачи пока ничего, в самом деле, не значат,
Если хоть одного расколдую от гибельных чар.
И не ради нарядов, дворцов и несметных сокровищ,
И не ради досужих похвал, услаждающих слух,
Укрепляю надеждой уставший от поисков дух,
Закрываю глаза и упрямо целую чудовищ.
ВОСПОМИНАНИЕ ОБ ИГРЕ В БУРИМЕ
Хорош был круглый стол и тесен круг гостей,
И рифмы бойкие забегали по кругу,
И меткое словцо, отправленное другу,
Зачином становилось для затей
Причудливых и каверзно-лукавых,
И возвращалось, поубавив прыть.
Наслушавшись весёлых криков браво,
Вдруг захотели гости погрустить
В лирическом ключе поплавали немного,
Но круга неизбежная дорога
Вернула слово к изначальной точке —
Грустить удобно лишь поодиночке.
И снова шутка барыней пошла
Вокруг большого доброго стола.
***
Нине Шевцовой
Я не против течения. Это течение против
Моего продвиженья к истокам извечной реки.
В сонном омуте кружит надёжно сколоченный плотик,
Опускаются руки от тинно-зелёной тоски.
Не упрямься, река. Пропусти к изначальной, нетленной,
Потаённой прохладе укрытого мхом родника.
Монотонность движенья по кругу привычного плена
Измотала вконец, обесцветила прядь у виска.
Оглянись, полноводная! Вспомни — как ты начиналась,
Из какого пласта пробиваются к свету ключи…
Сохраню эту тайну… Смолчу. Лишь ничтожная малость
Невзначай отразится в строке от мерцанья свечи.
ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ
Не погас, а закончился свет,
И сомкнулись пространство и время,
Их уже в этом контуре нет,
Жизни сброшено тяжкое бремя.
Кто подумал, что свету конец?
Кто решил, что закончены счёты,
Что подлунного мира Творец
Недоволен своею работой?
Избежав и хвалы и хулы,
Мысль случайная стала нетленной —
Охраняют прямые углы
Зарождение новой Вселенной.
***
Театр абсурда, кафкианство:
Арлекин в слезах,
Де Грие непостоянство,
Д"Артаньяна страх.
Мир на бешеных качелях,
Судеб кутерьма.
Раскачали стены келий
Игрища ума.
Где-то есть дорога к раю…
Вот она. Бегом!
Почему я застываю
Соляным столбом?
***
Распрощались, не расставшись,
Не успели разлюбить.
Лист осенний, лист опавший,
От ветров давно уставший,
Оборвал живую нить.
Ну и как ты будешь жить?
ПОДДАВКИ
Начинаем игру в поддавки —
Я тебя научу в момент:
Поначалу уступки легки,
Легче тонких бумажных лент.
Их весёлый цветной серпантин
Не похож на стальной капкан,
А скорее — один в один —
На нежнейшей любви аркан.
Лёгкой нежности берегись,
Не спеши оголять фронты.
В поддавки играя всю жизнь,
Я с игрою в слабость на "ты".
Безрассудство упрямых атак —
К пораженью открытая дверь,
Не триумф, а полнейший крах
В умноженьи твоих потерь.
Этот загнанный в угол солдат
В одиночку всех перебьёт,
И замрёт, сам себе не рад,
Словно вросший в кровавый лёд.
Только с виду игра проста:
Проникает до мозга костей,
Что до жертвенного креста
Не бывает лёгких путей.
***
Пасмурный, дождливый день,
За окном туманно.
Облаком клубится тень
Давнего романа.
Загоняет тень в тоску
Машет шалью чёрной,
Барабанит по виску
Больно и упорно.
И не в радость первоцвет
И черёмух буйство
Давит промелькнувших лет
Горестное чувство.
Во флаконе высох лак,
Чайник чистки просит,
И никто "за просто так"…
Мне цветов не носит.
Но глазком в окно кося,
Точит когти кошка —
Знать, черёмуха не вся
Брошена в окошко!
***
Я чистой правды не хотела,
С теченьем ладила умело,
Плыла, куда поток несёт.
До этих пор всё удавалось,
И лишь в душе саднило малость:
Не гамбургским был этот счёт.
Я горькой правды не хотела,
Летела в небо, пело тело
В любви запретной и слепой.
И я глаза не открывала,
Пока судьба не прекращала
Безумье страсти воровской.
Я полной правды не хотела,
На полуправде руки грела
И убегала от потерь.
И нынче убегаю снова,
Боюсь убийственного слова,
Столь справедливого теперь.
Достанет сил открыть забрало?
Ошибок сделано немало —
Иных уж некому прощать…
Покаяться и — вновь невинна?
Не замолить и половины,
И от себя не убежать.
|
|